Не дожидаясь ответа, матушка ласково, как ей показалось, рванула из рук студента книгу, глянула на название, и минут пять читала его.
— История румын, — небрежно вернула покрасневшему парню Мария книгу, — ты лучше меня послушай. Матушка Мария тебе столько про эту историю расскажет, что в этом твоем институте тебя на руках носить начнут. Помню, как будто вчера это было, война началась, и через поле сосед мой бежит. Павел Лазарчук его зовут. Не слышал про такого? Нет? Странно. Откуда ты? Из Трибужен? Странно, из Трибужен, а Лазарчуков не знаешь. Его двоюродный брат Ион еще механизатором после войны стал, на тракторе ездил. Потом как-то напился, и съехал в кювет. Так чтобы его машину оттуда вытащить, мы людей в четыре села гоняли, за подмогой. Так на руках и вытащили. Что поделать, сынок, время было такое…
Студент, деликатно отвернулся и попытался продолжить чтение. Чужой, подумала Матушка Мария. И правнук такой же. И дети, которые в город уехали. Приедешь, сядешь, руки на животе сложишь, — в общем, сидишь, как порядочная женщина, — а они все носы отворачивают. Чужая, для всех чужая. Один Василий свой, да и тот каждый вечер зарубить собирается. Но склонность к меланхолии не была отличительной чертой характера матушки Марии. Иначе она просто не пережила бы войну и коллективизацию.
— Значит, не знаешь Лазарчуков из нашего села, — задумчиво сказала она, — ну, скажи на милость, что же это получается? Какого-нибудь Кутузова, который здесь за турками гонялся и от них бегал, ты знаешь, а Лазарчука из Старых Плоешт — нет. А ведь Лазарчук, он такой же человек, как и этот твой Кутузов. И, получается, зачем тебе вся эта книжная история? Послушай вот лучше историю матушки Марии.
— Гм, — неопределенно ответил студент, и перевернул страницу.
Оттуда выпала фотография милой девушки. Матушка Мария подслеповато сощурилась, сделала совсем уж лукавое лицо, и подмигнула несчастному парню.
— Невеста?
— Угу, — краснея все больше, ответил студент, и добавил почему-то, — жарко здесь.
— А ты открой люк, сынок! — обрадовалась матушка Мария, — Открывай, не стесняйся. Матушка Мария вон старая какая, ей люк не открыть, а ты возьми, да и приналяг на него.
Студент сунул фотокарточку обратно в книгу, и, пытаясь не упасть, встал. Сильно толкнул люк, и в маршрутку хлынул поток свежего воздуха. Матушка Мария счастливо улыбалась: пока студент открывал люк, она рывком сумела бросить на сидение свои сумки, и примостилась там сама. Печально поглядев на нее, студент взял книгу, и собрался снова читать.
— Эй, — проснулся дремавший до сих пор мужчина в потертой кепке, и хлебнул из бутылки вина, — а ну закройте люк! Сквозит! Что, не слышно там?! Закройте люк! Жарко им, видите ли.
— Точно! — поддержала мужчину группа картежников, игравших в подкидного, — закройте. А то карты сдувает.
— Ну, чего смотришь, сынок? — ласково спросила матушка Мария. — Ты молодой, силенок у тебя много, приналяг-ка на люк, да и закрой его. А то и вправду сквозит.
— Вы же сами открыть хотели, — удивился бедолага-студент, — как же так?
— Вот молодежь, — покачивала головой матушка Мария, обращаясь уже к пожилой соседке, — вечно им лишь бы старшим перечить, а не просьбу уважить!
— Кто там стариков обижает? — заорал мужик в кепке, допив вина. — А, ну, поди сюда.
Студент закрыл люк, и положил в сумку книгу.
— Ты это, на спинку-то не налегай, — попросила Мария, ерзая, чтобы устроиться поудобнее, — мне неудобно сидеть, когда ты на спинку опираешься. Постой так, сынок, ноги у тебя молодые.
Водитель оглянулся, развернувшись почти полностью, и машину едва не занесло.
— Кто там в проходе встал?! — оживленно заорал он. — А ну, сядь на корточки, чтобы полиция не оштрафовала за перегруз!
— Точно! — согласились картежники, не поднимая глаз от колоды.
— Ишь, совсем уж обнаглели, — включилась вдруг женщина средних лет, с сумкой картофеля, — То им не это, это не то.
— Открой люк, — поддержал ее мужичонка в кепке, — закрой люк. То сел, то встал.
— А ну, пригнись! — хохотал водитель.
— Це, це, це, — пощелкала языком матушка Мария, — ну и молодежь пошла.
— Урод!
— Ботаник!
— А они еще в городе бардак устроили!
— Бесплатного троллейбуса им хочется!
— Я не бастую, — оправдывался студент.
— Все вы одним миром мазаны!
— Дармоеды! Бездельники!
— Скоты! В поле бы их! Я всю жизнь пахал!
Маршрутка гоготала. Матушка Мария была счастлива. Студент, положив ей на колени сумку с книгой, протиснулся в задние ряды, снял с мужичонки кепку, сдавил горло, и хриплым шепотом сказал: