познакомился, гуляя,
с председателем одной
агрофирмы на Валдае,
и его к себе домой
звал он в гости, расставаясь.
Говорил: «Да там у нас
лес такой, что всем на зависть!
Баня, озеро и квас —
просто самый высший класс!
Там такой сладчайший воздух,
что его всё пьёшь и пьёшь.
Ты такой целебный отдых —
в целом мире не найдёшь!
Приезжай! Увидишь глыбы,
что ледник принёс во льдах…»
…И, припомнив это, Гиппо
молвил: «Еду на Валдай!»
Завернув в пакет бумажный
сто горячих пирожков,
Гиппо сел в вагон багажный
и, как мэр Москвы Лужков,
помахал Москве фуражкой,
а потом присел в углу,
молока попил из фляжки
и — состав поплыл во мглу.
Чтоб в пути не ведать скуки,
Гиппо вынул пирожки…
За стеной роились звуки,
плыли в окнах огоньки,
поезд мчался, что есть мочи,
сам себе крича: «Наддай!..» —
и среди апрельской ночи
встал на станции «Валдай».
На платформе Гиппо ждали
председатель и шофёр.
В темноте лежали дали,
в стороне урчал мотор.
У вокзала под берёзкой
припаркован был фургон.
Вот в него по толстым доскам
и взошёл тихонько он.
И потом — не так, чтоб споро —
он поехал через лес,
слыша, как скрипят рессоры,
ощущая Гиппо вес.
Час спустя, машина встала.
Дверь открылась. Он сошёл…
Над землёй — уже светало.
Быстро таял ночи шёлк.
Перед ним, ещё в тумане,
чудо-озеро легло.
У воды темнели бани,
гладь блестела, как стекло.
Вдалеке — как войско, строго —
леса высилась гряда.
И почти что у порога
тёмных бань была вода…
«Нынче снег обильно таял,
так бывает иногда,
вот и уровень Валдая
поднят выше, чем всегда, —
председатель излагает,
Гиппо улицей ведя. —
Впрочем, нас то — не пугает.
Лишь бы не было дождя!..»
И помчались дни, сгорая,
как дрова в большом костре.
В председательском сарае
Гиппо спал, как на ковре,
на душистом мягком сене,
вкусный борщ из таза ел
и, гуляя по деревне,
на окрестности глазел.
Как-то раз его в коровник
председатель пригласил.
И, введя в сарай огромный,
во всю мощь провозгласил:
«Вот, бурёночки, вам всем бы
стать фигурою, как он.
Ешьте втрое больше сена,
поправляйтесь до трёх тонн!
Зимы здесь у нас суровы,
но в кормах нехватки нет.
Будь вы все гиппокоровы —
хватит сена на обед!..»
И в свинарник как-то тоже
был он позван, где потом
свиноматкам толстокожим
был в пример поставлен он.
Но в другие дни, гуляя,
он бродил из края в край
вдоль по берегу Валдая,
а потом к себе в сарай
возвращался к ночи ближе
и, из таза съев борща,
долго слушал, как на крыше
мыши бегают, пища.
Иногда и днём он тоже,
утомившись есть-гулять,
на своём пахучем ложе
оставался отдыхать.
После сытного обеда
хорошо лежать в тиши
да внимать сквозь сон, как где-то
ветерок травой шуршит…
Но однажды он проснулся
оттого, что дождь идёт —
так идёт, словно прогнулся
над Валдаем небосвод.
Разлепив спросонья веки,
он шагнул во двор скорей —
а вокруг бушуют реки,
плещет море у дверей.
И внезапно, как от боли,
кто-то крикнул у двора:
«Там остались дети в школе!
Их спасать давно пора!..»
И в уме, как на картине,
Гиппо тут же увидал —
школа-то стоит в низине!
А вокруг — девятый вал
Их ведь смоет этот дождик!
Вон он — всё с водой смешал…
И, рванув, как внедорожник,
Гиппо к школе побежал.