Клиент, разумеется, не самолично взял машину напрокат. Он нанял посредника — безработную женщину, пополнявшую доход общением с источниками, которых привлекала, просиживая вечера в местных барах. Когда Роза нашла ее, а Вэн связался с ней и договорился о плате, оказалось, что она была так же готова к сотрудничеству, как и птичий придурок.
— Только расскажите всё, что о нем помните, — велел Вэн.
— Он сказал, что его зовут Керк. Больше мне ничего не известно.
— Он изложил вам какую-то легенду? Объяснил, зачем это делает?
— Сказал, что хочет помочь друзьям.
— И это все? Помощь друзьям?
— Это было сказано с самым таинственным видом. Ну, понимаете, о чем я.
— Как будто дело крайне важное?
— Верно.
— У него есть какие-то отличительные признаки? Тату? Физические характеристики?
— Думаю, он что-то сделал со своим лицом. Так, чтобы выглядеть загорелым.
— Для маскировки?
— Возможно. Он не похож на людей того типа, которые много времени проводят на воздухе.
— А как насчет роста? Сложения?
— Тощий, высокий, сутулый, сразу видно, что физической работой не занимается.
— Что он говорил о себе? Где работает? Живет?
— Он по большей части молчал.
— Я так и подумал.
— Он вообще был очень осторожен. И, можно сказать, нервничал.
— Но вы знали, что он едет за птичкой?
— Она сидела в клетке, открытой только с одной стороны. Но ее можно было без труда увидеть.
— Говорил он что-то о птичке?
— Сказал, что она нужна ему для охоты. Чтобы искать животных, а потом пускать в них стрелы.
— Охота с луком?
— С этими штуками, похожими на ружья.
— Арбалеты?
— Точно.
Вэн нахмурился:
— Он еще что-то говорил об этом?
— Упомянул, что хороший стрелок. Очень хороший стрелок. Да, именно так: «Я хороший стрелок. ОЧЕНЬ хороший стрелок».
— Словно хотел произвести на вас впечатление?
— Именно.
— Он сказал еще что-то? Какие животные? Где?
— Нет. Это все. «Очень хороший стрелок», — последние его слова.
— Похоже, он решил, что слишком много болтает.
— Возможно.
Она оставила Керка на парковке торгового центра. В центре была гостиница со свободными номерами. Если тощий тип с птичьей клеткой вел себя как-то необычно, значит, дал портье повод заметить его. Но, скорее всего, этого не произошло. Учитывая привычную осторожность пакостников, он, возможно, поднялся наверх и выскользнул, не общаясь ни с единой живой душой. И выехал из гостиницы задолго до того, как забрал птицу. А вот история с арбалетом куда интереснее. Роза начала работать над ней еще до того, как Вэн закончил допрос.
— Ты раздобыл две единицы информации, — сказала Роза, — и обе вполне встраиваются в профиль. Сначала он должен был создать впечатление, что делает нечто особенное. Потом не устоял перед искушением признаться, что он хороший стрелок. Пусть он старше обычного пакостника, но это, очевидно, не повлияло на его поведение.
Оказалось, что в Соединенных Штатах, по оценке Национальной ассоциации стрелковых видов спорта, имеется около миллиона с четвертью любителей стрельбы из арбалета. Данные основывались на цифрах продаж, членстве в стрелковых клубах и участии в организованных турнирах. Максимальный приток был отмечен тридцать лет назад и колебался вместе с перепадами в количестве населения. Стрельба из арбалета, по-видимому, привлекала людей, которые любили стрелять, но терпеть не могли связываться с формальностями, касавшимися разрешения на ношение оружия. Кроме того, ею занимались люди, считавшие себя средневековыми романтиками, — поклонники военной истории и те, кто часто менял хобби. Однако находился небольшой процент тех, кто любил тренироваться в меткости, убивая животных и птиц во время охотничьего сезона.
— Похоже, это не та история, которую можно высосать из пальца, — решил Вэн. — Возможно, он регулярно охотился с луком. Но лучники редко становятся арбалетчиками.
Джессика дала им стандартный профиль пакостников. Сама она обычно специализировалась на убийцах и насильниках, но одновременно работала над исследованием пакостей во время волнений, угрожавших танзанийской туристической индустрии. Типичный пакостник — мужчина от пятнадцати до двадцати лет, не спортсмен, обладающий умом выше среднего и «неподдельным интересом» к новым технологиям, играм, моделирующим насилие, и различным ролевым играм, включая восстановление исторических событий. Двадцать восемь процентов из них, однако, были женщинами, причем более старшего возраста. И те, и другие обычно считались застенчивыми нелюдимами, с сильной потребностью похвастаться своими эскападами — потребностью, вступавшей в непримиримый конфликт с терзавшим их страхом разоблачения.