– Еще нет, – Егор разглядывал смуглое, лишенное всяких признаков косметики, но все же очень выразительное лицо Кати. К ней невозможно было относиться с недоверием. С первых минут знакомства Егор понял, что девушка не с «этими», в ее глазах он заметил тщательно скрываемую надежду, ожидание помощи. Она, правда, долго не заводила разговоров, приглядываясь к космонавтам, но теперь, кажется, решилась.
– Майор и мистер Купер ведут себя правильно, – горячо зашептала Катя. – Добиваются доверия. А ты только все дело портишь!
– Какое дело? – Егор придвинулся ближе.
Катя снова оглянулась на узкий проход между ящиками, загромождавшими все пространство станции. Откуда-то издали доносились голоса и смех красноармейцев, по обыкновению травивших байки после обеда.
– Вы должны помочь мне освободить отца… – тихо сказала Катя.
– Ничего не понимаю! – Егор заерзал, подминая под себя многоногую сапожную связку. – Да ты лезь сюда! Неудобно так разговаривать!
– Вот еще! – Катя гневно сверкнула глазами. – Это неприлично!
– Почему? – искренне удивился Егор. – Никто ж не видит!
– Тем более неприлично! – Катя смотрела на него строго, словно со старинной фотографии. – Ты иногда кажешься интеллигентным человеком, а иногда – дикарь дикарем!
Чудная все-таки девчонка, подумал Егор. Будто и впрямь с другой планеты или из далекого прошлого. Актрисе так не сыграть…
– Не обращай внимания, – усмехнулся он. – Пролетарское происхождение плюс элитное образование… Так я не понял, что там с папой? То он всем покажет, то его самого спасать надо…
– Что тут непонятного? – вздохнула Катя. – Он остался там, у Красного Гиганта. Его ценят, слушают, как единственного специалиста по ракетам и вообще по космогонии… Но ему никогда не простят того, что он помог скрыться белым…
– Угу, – Егор запустил руку в корзину, выудил плюхарик и захрустел им в раздумье. – Как же он тебя одну отпустил с этими?
Катя прижала палец к губам, прислушиваясь. Где-то хлопнула крышка люка. Голос Яшки звал Сидорчука.
– В том-то и дело, – прошептала Катя. – Я для них – единственная гарантия возвращения. Иначе папа отправил бы Яшку за оружием… куда Макар телят не гонял!
Егор присвистнул.
– Так ты у них заложница? – он потянулся за вторым плюхариком. – Да, не позавидуешь. Одна девчонка на два паровоза мужиков… Неужели не обижают?
– Пусть только попробуют! – Катя нахмурила пушистые брови. – Не беспокойся, женщину никогда не обидят, если она умеет себя правильно поставить. Мы с Нюрой их сразу предупредили: будете руки распускать, мы вас таким обедом накормим – по нужде забегаетесь! Так что опасаются…
Егор осторожно положил плюхарик на место.
– А кто это – Нюра?
– Повариха. – Катя вздохнула. – Хорошая женщина, хоть и пулеметчица. Мы с ней подружились. Правда, ее потом пришлось на Керосинке оставить, из-за беременности…
– На какой керосинке? – не понял Егор.
– Заправочная планета так называется. Да ты ешь, не стесняйся, – Катя снова пододвинула ему лукошко с плюхариками. – Вот прилетим на Керосинку – свеженьких попробуешь. Нюра их готовит – пальчики оближешь! Мне до нее, конечно, далеко… Скучаю я по ней. А по отцу – еще больше…
– Выходит, мы с тобой друзья по несчастью… – Егор задумчиво отломил от лукошка выбившуюся хворостинку, но она, выскользнув из пальцев, приросла обратно. – У меня вот тоже отец погиб…
– Почему – тоже?! – Катя обожгла его взглядом. Егор смутился. Как ей объяснить?
– Понимаешь… есть такая скверная штука, называется «релятивистский эффект»… – Он замолчал. Кто бы мог подумать, что объяснение теории относительности может быть связано с моральными трудностями? – Короче, – запинаясь, продолжил Егор, – пока вы туда-сюда летали, там прошло много лет… Возможно, никого из них уже нет в живых…
– Ерунда какая! – Катя обиженно дернула плечом. – Если не хочешь помочь, так и скажи! – она сердито сунула ему в руки корзинку с плюхариками. – Голодай дальше! Можешь считать, что этого разговора не было!
Ее шаги быстро удалились и затихли в лабиринте проходов между ящиками.
– Катя! – позвал Егор. – Ну подожди, чего ты? Может, я ошибаюсь!
Он прислушался. Шумы на станции затихли. В паровозах, похоже, спали, оттуда не доносилось ни звука. И чего, дурак, вылез со своим релятивистским эффектом? Обидел девчонку. Разве можно так – наотмашь, по нервам? Будто нарочно старался сделать побольнее. Будто мстил за то, что самому уж с папкой не встретиться никогда. Кому мстил? Кате? Что за характер такой дурацкий! Дикарь дикарем!
Шаги вдруг послышались снова – мягкие, осторожные. Слава богу, возвращается!
– Ты извини, – начал Егор. – Я не хотел…
– Not at all! – раздался голос Купера. – Не о чем говорить! Это не стоило мне ни цента, я играл на золотой зуб мистера Тищенко.
– А, Джеймс, – разочарованно протянул Егор. – Какие новости?
– Мы подлетаем к планете Керосинка, – глаза Купера поблескивали радостной хитринкой. – Но мистер Яшка опасается, что нас опередили. Похоже, на заправке очередь… – он выудил из-под наваленных горой шинелей связку остро пахнущих сапог и принялся с интересом ее разглядывать. – Думаю, в сей момент нам следует быть рядом с Мустафа. Идем!
– Так я ж арестован, – Егор сладко потянулся.
– О, ерунда! – вежливо улыбнулся Джеймс. – Благодаря меня ты совершенно свободен.
– Серьезно? – обрадовался Егор. – Как это ты сумел?
– Очень просто, – Джеймс приложил сапог к ноге, после чего по-хозяйски перебросил связку через плечо. – Прикупил джокера к четырем семеркам…
В тесной кабине управления сидорчуковского паровоза яблоку негде было упасть от набившихся в нее красноармейцев. Егор и Джеймс, заглядывая через плечи и головы, видели большой навигационный экран, поделенный на сектора. Через один из секторов протянулась цепочка ярких точек: Земля – заправочная станция – Красный Гигант. В центре другого сектора сияла большая круглая блямба – планета, на которой паровозам предстояло пополнить запасы «керосина».