Через час я понял: починить приемник-передатчик мы не сумеем. Возможно, механик получше и справился бы, но ремонт подпространственных радиосистем не входит в число моих специальностей, а Джебедайя понимает в них еще меньше.
— Да ладно, — сказал я, присаживаясь. — Не так уж плоха была эта жизнь, я полагаю. Просто жаль, что она кончается раньше, чем я закончил свою работу.
— У тебя есть дети, Гейб? — спросил Джебедайя.
— Сын, — ответил я. — Мы с ним не виделись уже… лет десять или одиннадцать. Жена ушла от меня… видимо, потому что я не держал в себе все переживания по службе, выплескивал в разговорах разочарование и неверие в свои силы… Сын ушел с ней. — Я помолчал. — Он был чудесным мальчишкой. Я оставил ему по завещанию почти все.
— Почему почти?
Я достал маленький сверточек из нагрудного кармана.
— Всё, кроме этого. Это я никому не отдам.
— Ну-ка, покажи…
Развернув, я протянул ему содержимое:
— Медаль за храбрость, с Сеттской войны.
— Это когда ты ногу потерял? — спросил он.
— Ага. Я вытащил семерых из моего отряда, а ногу оставил. Думаю, вполне выгодный обмен. Флот тоже так решил…
— Обалдеть, — изумился Джебедайя. — Я никогда таких медалей не видел.
— Их выдали очень немного.
— Ты, наверное, ужасно гордишься…
— Это было очень давно, — сказал я. — В данный момент это, кажется, не имеет значения… — Я умолк и припомнил свою жизнь. «В целом, я в плюсе. Выигрыш не слишком велик, но все-таки…» — Я по-прежнему ни о чем не жалею, разве что не отловил ни единого цыгана. А ты?
— Да я полным-полно всего запланировал, — сказал он. — Кто-нибудь другой это сделает, наверное…
— Это в будущем, — сказал я. — По прошлому какие-нибудь сожаления есть?
— Только одно.
— И это…
— Сожаление.
Ладно, если не хочет говорить об этом, я не собираюсь настаивать. По расчетам, у нас осталось около 15 часов, чтобы привести мысли в порядок и попытаться уйти из жизни хоть с каким-то чувством собственного достоинства.
Он продолжал вертеть рычаги и ручки приборов. Некоторые работали, некоторые нет. Самая важная — радио — окончательно сдохла. Показалось, что стало теплее. То ли воображение разыгралось, то ли кислород утекал быстрее. Я решил даже не подходить к скафандру, пока совсем не припрет, или вообще в него не забираться. Когда прожил 52 года, что значат какие-то 12 часов, особенно 12 часов медленного удушья.
— Я никогда не писал завещания, — вдруг сказал Джебедайя. — Я просто представить не мог, что оно так скоро понадобится. Полагаю, я должен выразить свою волю, чтобы тот, кто найдет нас, смог доставить его властям. Не то чтобы у меня много чего было…
— Могут пройти века, прежде чем нас найдут, — сказал я. — Система необитаема, и никто не знает, где мы есть.
Тут некая мысль посетила меня, и я усмехнулся.
— Что тут смешного?
— Если у тебя есть какие-то средства на бирже или в банке, то к тому времени, как нас найдут, там могут накопиться миллионы. Жаль, у тебя нет наследников…
— Да уж, при таком условии как-то глупо писать завещание, — согласился он.
— Оставь их своей любимой церкви или политической партии, — предложил я. — Там им найдут применение.
— Скорее всего…
Он повернулся к микрофону, чтобы надиктовать завещание в компьютер. Неподвижно поглазев некоторое время на экран у своего кресла, он повернулся ко мне со странным выражением лица.
— Что случилось? — спросил я. Ничего худшего уже не произойдет.
— Ты сказал, что система Черчилля необитаема, так?
— Верно.
— И ты не отправлял никаких сообщений?
— Ты же знаешь, что нет.
— Ну, вообще-то к нам приближается корабль, — сказал он.
— Интересно, какая-нибудь из систем обороны работает, — попытался установить я. — Мы можем выстрелить в пространство, чтобы привлечь его внимание.
— Не надо. Он не мимо летит, а уже замедляет ход.
Я включил главный монитор. Напарник оказался прав: к нам приближался маленький серебристый кораблик.
— Не вижу его опознавательных знаков, — пригляделся я.
— Да какая разница!
— Если они обнаружили нас, то наверняка заметили, что мы без связи, — сказал я, вытаскивая импульсный пистолет. — Надеюсь, они летят на помощь, но если для грабежа, то будем готовы и к такому повороту. В этом случае, возможно, нам удастся их обезопасить и взять управление кораблем.
Он вытащил свои отжигатель и визговик и положил перед собой на пульт управления.