— Ах, этот! — гнев Ульфельда прорвался наружу. Его лошадь захрапела и встала на дыбы. Сержант сделал знак ландскнехтам, и те сомкнулись вокруг беглецов.
«О, Господи, — простонал Локридж про себя. — Мне надо было сначала выяснить, кто скрывается под этим именем».
К Ульфельду вернулась невозмутимость.
— Так ты говоришь — гостиница «Золотой Лев»?
Локриджу ничего не оставалось, как стоять на своем.
— Да, мой господин. Так мне сказали. Хотя, может быть, его там сейчас нет. Я не был в Дании много лет и плохо представляю, что происходит в стране. На самом деле, я незнаком с Гаспаром. Мне назвали его как человека, способного помочь наладить здесь торговлю. Если бы я был лазутчиком, то неужели бы отважился открыто прийти в город?
— Если бы ты был настоящим купцом, — парировал Ульфельд, — то имел бы рекомендательные письма. Где они?
— У него кошелек набит золотом, — издевательски сказал сержант. — Он пытался подкупить нас.
— Самое время отправиться в гостиницу, — сказал Ульфельд. — А там посмотрим.
Его взор упал на Ори. Она выпрямилась, не опуская глаз.
— Девчонка родом из Дитмара, я уверен. Никакая другая простолюдинка так не заносится. Мой отец из этих мест, он умер там еще при короле Гансе. Может быть, этой ночью…
Локридж сжал кулаки.
Появилось еще несколько пеших воинов. Ульфельд приказал отвести пленников в гостиницу и поскакал вперед.
Вблизи Виборг оказался менее привлекательным. Улицы — узкие проходы между домами, где в кучах отбросов рылись свиньи. Людей почти нет — правда, может быть, потому, что время позднее. Он увидел мастерового, сгорбившегося от изнурительной работы, служанку с корзиной хлеба, прокаженного с трещеткой, телегу, запряженную быками. Очертания быстро таяли во мраке, сгущавшемся между домами. Упали первые капли дождя.
Через несколько минут Ульфельд бросил поводья. Деревянная вывеска качалась под ударами ветра и скрипела. Сквозь щели под дверью и между ставнями пробивался свет, и Локридж различил неумело нарисованного льва, стоящего на задних лапах. Ландскнехты шумно опустили пики. Один из них поспешил придержать лошадь датчанина за стремя, когда тот спешился. Кирасы и каска Ульфельда тускло поблескивали в темноте. Ульфельд схватился за меч и ждал, пока солдат стучал кулаком в дверь.
— Открывай, ты, свинья! — крикнул немец. Дверь распахнулась. Выглянул толстый невысокий человек и сердито бросил:
— Здесь не конюшня, господин рыцарь.
Ульфельд втолкнул хозяина в дом. За ним втащили Локриджа и Ори.
Они очутились в небольшой комнате. Пожелай Локридж выпрямиться, непременно ударился бы головой о закопченные стропила. Грязный пол был устлан камышом. Полки уставлены светильниками, огни отбрасывали на стены смутные тени. От печки, обмазанной глиной, шло тепло, но дымила она так, что глаза Локриджа тут же начали слезиться. Доска, положенная на козлы и служившая столом, еще не была убрана — одинокий посетитель медленно тянул из кружки пиво.
— Есть кто-нибудь еще? — спросил Ульфельд.
— Никого, мой господин.
Ульфельд мотнул головой.
— Обыскать!
Он подошел к человеку за столом.
— Ты кто?
— Герр Тробен Йенсен Свердруп из Вендселя, — послышался дружелюбный бас. — Прости, что не встаю. У меня в ноге сидит кусок шведского железа. Кого-нибудь ищете?
Ульфельд внимательно посмотрел на него. Перед ним сидел настоящий здоровяк: бычьи плечи над внушительным животом. Рябое лицо и плоский нос уродовали гиганта, однако блестящие глаза сглаживали впечатление. Нечесаные, темные с проседью волосы и борода спускались на камзол такого же неопрятного вида.
— А ты здесь как оказался? — спросил Ульфельд.
— Да вот, хочу опять заняться торговлей мясом, — Свердруп рыгнул. — Выпьете со мной? Думаю, я смог бы угостить солдат.
Ульфельд приставил меч к горлу собеседника.
— Гаспар Флиделиус?
— Кто? Никогда не слыхал!
— Мне сказали, — Ульфельд сверлил Свердрупа взглядом, — что в этом доме скрывается предатель.
Свердруп одним глотком опустошил половину кружки.
— Чего только не говорят! А вам мало, что шкипер Клемент у вас в кармане?
— Для них обоих уже готов топор палача. А эта парочка говорит, что у них встреча с Флиделиусом. А ну, давай свои документы.
Свердруп, прищурившись, посмотрел на Ори.
— Хотел бы я зваться Флиделиусом, чтобы такая милашка искала со мной встречи. Но увы, я всего лишь бедный старый торговец.
Он засунул руку за пазуху и, вытаскивая бумаги, спугнул целое семейство блох.
— Вот. Надеюсь, вы обучены грамоте лучше, чем я.
Ульфельд погрузился в изучение пергамента. В комнату вошли солдаты.
— Никого, кроме хозяина и дочери хозяина, — доложил один из них.
— А я что говорил? — затараторил владелец гостиницы.
Ульфельд бросил бумагу на стол.
— Мы останемся в твоей халупе, — решил он. — Негодяй может в любой момент появиться. Двое из вас, — он кивнул в сторону наемников, — оставайтесь в доме. Охраняйте все двери и хватайте каждого, кто войдет. Никому не позволяйте выходить наружу. Остальные — за мной!
— Что, даже не пропустите кружку пива? — спросил Свердруп.
— Нет, мне надо допросить арестованных.
Грубая рука толкнула Локриджа к двери. Американец уперся в пол каблуками. Солдат тупым концом копья ударил его по колену. Локриджа пронзила острая боль, и он чуть не упал… Капюшон сполз с головы Ори, и ландскнехт схватил девушку за волосы.
— Нет, — закричала Ори. — Мы принадлежим Ей!
Свердруп со стуком поставил кружку на стол.
Ори очертила в воздухе какой-то знак. Локридж не смог хорошенько разглядеть его, это был один из ритуальных символов ее мертвого и забытого народа, отчаянный жест…
Здоровяк быстро вскочил на ноги. Из-под его плаща появился на свет готовый к бою арбалет.
— Не так быстро, господа, — пропыхтел он. — Не стоит спешить, прошу вас.
В руке Ульфельда блеснул меч. Немцы, опешив, подняли копья. Если бы медведь мог усмехаться, он выглядел бы точь-в-точь как человек по имени Гаспар Флиделиус.
— Успокойтесь, умоляю вас, успокойтесь, — говорил Гаспар. — Одно движение, одно малейшее движение — и мне придется испортить внешность господина рыцаря стрелой. Не будем огорчать дам Виборга, не правда ли?
— Они убьют тебя, — крикнул трактирщик. — Господи, помоги нам.
— Конечно, они могут попытаться, — кивнул Флиделиус. — Но эта маленькая леди выговорила одно непростое словечко… И кроме того, со мной мой меч, которым я уже уложил немало шведов и гольштинцев, и даже датчан. Нет ничего приятнее, чем пощекотать мечом какого-нибудь датчанина, предавшего своего повелителя, может быть, только зарубить немецкого наемника. Мы можем разыграть сегодня преинтересное представление. Однако вам, герр рыцарь, придется довольствоваться креслом зрителя. Конечно же, когда вы попадете в преисподнюю, вам отведут местечко, приличествующее вашему званию, но вряд ли это утешит ваших молодцев, которых, конечно же, повесят за то, что они не уберегли вашу драгоценную персону. Так что давайте уладим дело миром. Обсудим все вопросы душевно, как и подобает истинным христианам.
В комнате стало тихо. Локридж слышал лишь вой ветра, шум дождя да собственное дыхание.
— Миккель, мой друг, — сказал Гаспар Флиделиус. — У тебя наверняка найдется крепкая веревка. Я, пожалуй, свяжу этих добрых малых для их же блага. Они ведь не турки. Правда, лучше быть басурманом, чем лежать в трактире и не иметь возможности выпить пива. Но завтра кто-нибудь да заскочит сюда. Мужчине положено мучаться жаждой. Знаком ли вам символ евангелизма — пиво омывающее глотку, так же, как покаяние, очищает душу? — Он ласково посмотрел на Ори. — В писании недаром говорится о мудрости простодушия. Слова не тронули бы мое заплывшее жиром сердце, потому что они коварны и пусты. Но ты, маленькая леди, показала мне Ее знак, который не лжет.
Хозяин гостиницы зарыдал. Женщины и двое детей высунули испуганные лица из соседней комнаты.