.. Наконец на горизонте, на фоне по-осеннему ясного неба проступили очертания восточной Англии. Просоленные, обветренные, голодные и усталые беглецы вытащили лодку на берег и утолили жажду, вдоволь напившись студеной воды, из обнаруженного поблизости ручья.
Команда предлагала попросить убежища у какого-нибудь рыбачьего племени. Но Локридж был против.
— Я знаю лучшее место, — обещал он. — Чтобы добраться до него, надо пройти через подземный мир, зато потом мы будем в безопасности и колдунья не сможет нас найти. Что вам больше по душе: трястись от страха, как загнанным зверям, или жить свободными людьми?
— Мы пойдем за тобой, Барс, — ответил за всех сын Эчегона.
Они пошли вглубь острова; продвигались медленно — их задерживали дети и охота. Локридж беспокоился, не достигнут ли они цели слишком поздно. Ори больше волновало другое.
— Мы уже на берегу, дорогой, и здесь растет такой мягкий мох, — говорила она.
Американец устало улыбался:
— Потерпи до конца пути.
Наконец они миновали холодные болотистые пустоши и вышли к острову. Забредать сюда опасались даже самые смелые охотники окрестных племен. Местные жители (из деревушки, где рыбаки останавливались на ночлег) уверяли, что это место заколдовано. У них он и уточнил дорогу. Отыскав вход, он прошел через отливающие пламенным свечением ворота. Рыбаки, собрав все свое мужество, последовали за ним.
— Нам нельзя медлить, — сказал он. — Смелее к новому рождению! Возьмите друг друга за руки и идите за мной!
Он вывел их через другую арку тех же ворот, только в противоположной стене. Это означало, что они нашли убежище в прошлом, отстоящем от их времени на двадцать пять лет.
Царило лето. Болотистая низина утопала в зелени, шумел тростник, блестела вода, щебетали птицы — и все это происходило за четверть века до того, как он и Сторм появились в Дании эпохи неолита.
— Господи, какая красота! — вздыхала Ори.
Локридж обратился к племени.
— Вы Люди Моря, — торжественно произнес он. — И мы пойдем к морю и будем жить на его берегу. Вы быстро освоитесь и окрепнете на этой земле, — он сделал паузу. — Что касается меня… если вы пожелаете, я буду вашим вождем. Местные племена многочисленны, но разобщены. И мы должны, продвигаясь с юга, сплотить их. Это моя задача.
Он с грустью вспоминал о своем времени — далеком будущем, теперь уже навсегда утерянном. Он терял слишком многое: Парфенон и мост «Золотые ворота», музыку, книги, европейскую кухню, медицину, науки, лишался всех преимуществ, приобретенных миром за четыре тысячи лет, — и все ради того, чтобы стать, смешно сказать, вождем племени каменного века! Локридж понимал: своим выбором он обрекает себя на одиночество.
Но он знал, ради чего это делается.
Он смотрел на своих новых соратников — семена, занесенные в прошлое, чтобы дать добрые всходы в будущем.
— Вы поможете мне? — спросил он.
— Да, — Ори отозвалась, казалось, всем своим существом.
Прошли годы, и снова наступил день, когда осенний ливень сменился густым туманом, и под его прикрытием дружина из Англии поднялась по Лим-Фьорду к Эвильдаро.
На носу галеры стоял человек, которого все называли Барсом: едва ли не самый старший среди воинов, с седыми волосами и бородой, но он по-прежнему был могуч, не уступая в силе четверым своим сыновьям. Все они были вооружены бронзовыми мечами и облачены в бронзовые доспехи. Зоркие глаза сыновей Барса пристально вглядывались в смутно проступающую в туманной дымке береговую линию. Но вот их отец сказал:
— Мы высадимся здесь.
Дрогнувшим от волнения юношеским голосом шестнадцатилетний Ястреб, сын Ори, передал приказ команде корабля. Плеск и скрип весел мгновенно затихли. Каменный якорь гулко ухнул за борт. Воины ринулись в воду, перелезая через борт по всей длине судна, лязгая боевым снаряжением; они тяжело ринулись в холодную воду, погружаясь в нее по плечи. Обтянутые кожей лодки союзников уткнулись в песчаный пляж; воины, вооруженные кремневыми ножами и копьями, выскакивали на берег.
— Прикажите им вести себя потише, — бросил Барс. — Если нас обнаружат — все будет кончено.
Капитан кивнул.
— Эй, там, ну-ка без шума, — скомандовал он матросам. Как и сам капитан, они были иберийцами — смуглыми, круглоголовыми, горбоносыми — и не признававшими дисциплины.
— Я собрал столько олова и мехов, что их хватит оплатить десять твоих плаваний. — сказал ему вождь по имени Барс. — Все это — ваше. Но учти: враг наш — ведьма, повелевающая молниями. Огонь и молнии подвластны и мне, но если ты трусишь, воля твоя, оставайся на берегу. И предупреждаю: мы прибыли сюда не грабить. Достаточно ли тебе и твоим людям моей платы?
Капитан подтвердил уговор, поклявшись Ее именем — Той, на которую сейчас нацелил копья. Во взгляде голубых глаз вождя было не меньше величия, чем в грозном взоре Миноса Критского.
Что бы там ни было, подумал Локридж, но они должны довести дело до конца. Сегодня вечером он уже будет не подвластен судьбе…
Он двинулся на корму. Ори ждала его. Еще трое их детей — две девочки и мальчик, слишком маленький, чтобы носить оружие. — стояли рядом с матерью.
Высокая, крепкая телом, с распущенными, все еще яркими волосами, ниспадающими на платье критского покроя, Ори мужественно и прямо смотрела на мужа. Четверть века она была правой рукой вождя, и время оставило на ней отпечаток благородства и величия.
— Прощай, мой дорогой, — сказала она.
— Ненадолго. Мы победим, и ты возвратишься домой.
— Ты подарил мне другой дом — за морем. Если ты погибнешь…
— Тогда вернись в Англию. Правь Уэстхейвеном так, как мы правили прежде.
Локридж поцеловал Ори и оставил ее.
Сойдя на берег, он сразу же очутился в окружении воинов. Только немногие из них родились в Эвильдаро, покинув его грудными младенцами. Остальные были уроженцами Британии. Он привел своих людей в прекрасный край, позднее получивший название Корнуэлл. Здесь его племя сеяло и жало, охотилось и рыбачило, люди влюблялись и приносили жертвы с прежней первобытной наивностью и безрассудством; но мало-помалу он убедил их в тех выгодах, которые сулили добыча олова и торговля. Он приобрел новых единомышленников среди энергичных окрестных племен, с охотой перенявших новый образ жизни и способы труда. Вскоре Уэстхейвен прославился от Скара Брай до Мемфиса как богатое и могущественное королевство. А он тем временем заключал новые союзы — с кузнецами Лонгдейл Пайка, с поселенцами долины Темзы и даже с суровыми землепашцами южных равнин, которых ему удалось разубедить в том, что человеческие жертвы угодны богам. Он вел переговоры о строительстве величественного храма в Солсбери — символа единства. А когда пришло время отправляться в плавание, он выбрал сотню лучших охотников из тысяч, откликнувшихся на его призыв участвовать в битве на востоке.
— Построиться, — скомандовал Барс. — Вперед! Северяне и южане образовали слаженный строй (приятно было отметить, что подготовка не прошла даром) и двинулись в сторону Эвильдаро.
Шагая в промозглой, туманной сырости, безмолвие которой нарушалось только легким шорохом шагов, он ощущал странное нарастающее удушье. «Сторм, Сторм, — билось в его мыслях, — я возвращаюсь к тебе».
Двадцать пять лет разлуки не стерли ее образ. Превратившись в седовласого мужа, пережив горести и радости бурной жизни целого поколения, он не мог забыть черные локоны, зеленые глаза, янтарный отлив кожи, изгиб губ, некогда отвечавших на его поцелуи. Каждый шаг навстречу неизбежному приговору судьбы давался ему с трудом: север должен быть спасен от ее гибельной власти, человеческая раса должна выжить. Без противодействия Бранна Сторм приведет Хранителей к победе. Они обязаны истощить друг друга в своей взаимной вражде, покуда несомое и теми и другими добро не возобладает над греховным, злым и жестоким, открывая дорогу будущему — светлому миру Джона и Мэри.
Он так и не смог стать настоящим Барсом, великим вождем, мудрым и непобедимым.
Он остался все тем же Малькольмом Локриджем, влюбленным без памяти в Сторм Дэрруэй.