Рэнд закинул ногу на ногу и стал сосредоточенно счищать грязь с подошвы ботинка.
— А как оно выглядело после того, как выпало из бумажника?
Каконо выглядело? С чувством обреченности он следил, как белая карточка, порхнув, уносилась, подхваченная мутным потоком, пока не исчезла из виду вместе с опавшими листьями. «Что за чертовщина?» — он вспомнил, как произнес вслух эти слова. С удивлением он увидел себя стоящим на коленях у канавы. Очень странно… На какую-то долю секунды ему показалось, что карточка изменила цвет и форму: металлическая, круглая, зеленая…
— Она была зеленой, — сказал он, но тут же спохватился: — Нет, белой!
Пальцы Рэнда застыли на ботинке, теперь он смотрел на Диверса с легкой улыбкой на губах. Диверс нахмурился и покачал головой:
— Это не имеет никакого значения.
— Вы отлично знаете, что имеет!
«Что за чертовщина!» — снова подумал Дункан. Он только выронил из своего бумажника удостоверение личности — вот и все, что он натворил. Это могло случиться с каждым, и случалось нередко. Разумеется, он получит новое. Удостоверение личности — это простая бумажка, всего лишь символ, формальность…
— Не все ли равно, какого она была цвета? — спросил Дункан, глядя на Диверса.
— Нет, это очень важно, — сказал Рэнд.
— Не понимаю, какое это имеет значение! Очень легко установить, кто я такой.
— Мы уже знаем, кто вы такой, — ответил Диверс. Он, конечно, понимал, какое впечатление произведут его слова на Дункана — это было видно по его зрачкам, узким и темным.
— Тогда почему же вы меня не выпускаете? — Дункану пришлось повторить вопрос дважды, так сел его голос. — По крайней мере, дайте мне позвонить моему адвокату.
Рэнд отвернулся:
— Боюсь, вы не сможете это сделать.
— Но почему?
— Слишком велики тарифы, — улыбнулся Диверс. Его явно забавлял разговор.
Рэнд бросил на него недовольный взгляд:
— Прекратите!
— Но мы зря теряем время!
— Нельзя найти правильное решение за час.
— Я вообще не вижу решения, — ответил Диверс. — Вероятность равна двум тысячным процента. Я считаю, что его надо включить в список ежегодных потерь и забыть об этом.
— Нет!
— У нас уже были подобные случаи, и мы ничему не научились.
Не в силах дольше выдерживать этот кошмар, Дункан, теряя сознание, сполз на пол. Очнувшись, медленно, с трудом поднялся. На лице Диверса появилось выражение тревоги.
— Пойдемте отсюда, — сказал он своему спутнику.
— Подождите! — закричал Дункан, пытаясь схватить его за ногу. Но оба были уже за пределами камеры. На прощание Рэнд обернулся к Дункану:
— Вы не должны больше так делать.
— Как? — закричал Дункан в отчаянии. — Выпустите меня! Вы не имеете права держать меня здесь. Я ничего не сделал! Если вы думаете, что я совершил преступление, то скажите хотя бы какое!
— Вы не совершили никакого преступления, — ответил Рэнд, покачав головой.
— Хорошо, я буду послушным, я не буду с вами бороться, я жалкий червяк, а вы всемогущие боги, только выпустите меня отсюда!
— Я не могу.
— Почему?
— Потому что вы безумны.
Дункан на мгновение застыл от ужаса, потом заметался по камере, расшибая о стены голову и руки. Его дикий взгляд остановился на Рэнде:
— Я вам не верю, — сквозь щель незапертой двери он пытался схватить своего тюремщика за рубашку. — Это не больница. Где врачи и сиделки? Где я?
— Это склад — единственное место, куда мы могли вас поместить.
Они ушли. Постепенно к Дункану вернулось самообладание. Ладно. Пока ему не причинили большого вреда. С какой-то непонятной целью Рэнд и Диверс пытались сбить его с толку и заставить усомниться в самом себе. Это стоило им немалого труда. Это странное помещение — не тюремная камера. Поначалу Дункана ввела в заблуждение форма Каменной Морды, но теперь-то его не проведешь… Полицейский пост снаружи должен быть снабжен телефоном. Наверное, это и правда — склад, хотя двери тут под стать бункеру…
Узник распластался на холодном полу, уткнувшись головой в сплетенные руки. «О, Господи, — подумал он, — рано или поздно закон восторжествует, этот кошмар кончится». И тогда он предъявит свои права и отправит Рэнда вместе с Диверсом за решетку, где им и место.
Когда вернулся Рэнд, он все еще лежал на полу и не стал подниматься, видя, что тот не собирается широко открывать дверь, а только наблюдает через щель.
— Нам надо поговорить, — сказал Рэнд.
— И конечно, снова об удостоверении личности?
— В какой-то степени — да, — улыбнулся Рэнд. — Это очень важно, знаете ли.
— Я знаю лишь то, что вы не похожи ни на сумасшедшего, ни на гангстера. На кого вы работаете — на шпионскую организацию? Тогда вы зря тратите время. Я не знаю никаких секретов.
Вздохнув, Рэнд прислонился к стене.
— Сосредоточьтесь на опознавательном знаке. Я хотел сказать — на удостоверении. Что вы почувствовали, когда увидели его в канаве?
— Я не помню.
— Попытайтесь.
— Ничего я не чувствовал!
— По-моему, вы лжете.
— Сделайте одолжение — уйдите отсюда!
— Поверьте мне — это очень важно.
— Верить вам? Как бы не так!
— Чувствовали ли вы злость?
— Нет.
— Печаль?
— Конечно, нет.
— Радость?
— Уходите!
— Не было ли у вас состояния обреченности?
Дункан схватился за голову и скорчился от боли.
— О, Нэн! — закричал он.
В щели двери показалось удивленное лицо Рэнда.
— Кто это — Нэн?
— Моя жена, идиот!
— Ваша… жена?
Его любящая жена. Она спросила: «Что случилось? Ты попал в аварию? Ты упал?». Он только что пришел домой — усталый, голодный и готовый вспылить по любому поводу. Она приставала к нему с вопросами, придиралась, и он сорвался на крик, но сразу же раскаялся и попытался поцеловать ее. Она отстранилась, с ужасом глядя на его грудь, а потом пошла к телефону и вызвала полицию.
— Она заболела, — сказал он Рэнду. — Неужели вы не понимаете, что я должен выйти отсюда? Вы можете мне помочь. Вам надо лишь открыть дверь и выпустить меня.
Никакого эффекта. Рэнд стоял неподвижно, не обращая внимания на его слова.
— Когда вы прекратите это издевательство? — спросил Дункан.
— Не знаю, — ответил Рэнд.
Прекрасно. С него достаточно. Никто не способен ему помочь, кроме него самого.
— По крайней мере, принесите мне койку, чтобы я мог лечь, — сказал он. — Не думаете ли вы, что я сплю на полу?
— Очень сожалею, — ответил Рэнд. — Я забыл, что это может представлять неудобства.
— Ну так как?
— Я пришлю койку с Н… то-есть с Каменной Мордой.
Когда лицо Рэнда исчезло, Дункан истерически рассмеялся и вскочил. Он должен найти выход, и если они хотят, чтобы он вел игру по их правилам, — пусть так и будет!
Он стоял в углу за дверью, когда Каменная Морда вошел в камеру. Сомкнутые кулаки Дункана обрушились на его шейные позвонки.
Выйдя из камеры, Дункан не обнаружил никакого полицейского поста. Услышав голоса Рэнда и Диверса, он затаил дыхание и замер.
— Сознание — это функция интеллекта, — говорил Рэнд раздраженно. — Где же ваше сознание? Вы постоянно твердите о своем коэффициенте интеллектуальности!
— Я не вижу смысла в наших усилиях, — отвечал Диверс.
— Мы несем ответственность за него. Мы довели его до этого состояния — вы и я.
— Оказывается, это мы виноваты!
— Будьте вы прокляты, ему же дорога в Атомизатор!
Дункан не видел их из-за штабеля ящиков, поэтому осторожно двинулся на голоса.
— Все случилось из-за того, что он потерял опознавательный знак, — говорил Рэнд настойчиво.
— Но это же чудовищный бред!
— Все, что мы тут делаем, — чудовищный бред.
— Что же вы предлагаете? — холодно спросил Диверс. — Какие у вас основания считать, что вы разобрались в этом деле?
— Потеряв опознавательный знак, он впал в состояние шока. Внезапно он стал никем. Он не мог этого вынести и немедленно обратился к своему подсознанию. Не смейтесь, черт побери! Оно у него есть, это же очевидно. Откуда еще он может черпать свои воспоминания? Разве вы не видите? Он не мог оставаться чем-то несуществующим, ему надо было обрести «я», стать личностью.