По правде говоря, на этой планете вообще почти ничего не было. Она казалась заурядной в буквальном смысле слова и не смогла бы набраться незаурядности даже за миллиард лет. А разведка, само собой, не проявляла особого интереса к планетам, у которых нет шансов набраться незаурядности даже за миллиард лет.
Поверхность планеты представляла собой по преимуществу скальные обнажения, чередующиеся с беспорядочными нагромождениями валунов. В последние полмиллиона лет или что-нибудь вроде того здесь появились первичные растения. Мхи и лишайники заползли в расщелины и поднялись по скалам, но, кроме них, другой жизни здесь, по-видимому, не возникло. Хотя, положа руку на сердце, даже в этом не было полной уверенности, поскольку обследованием планеты как таковой никто не занимался. Ее не подвергали ни тщательному осмотру, ни детальной проверке на формы жизни: слишком уж всех заинтересовала свалка.
Они и садиться-то не собирались, а просто вышли на круговую орбиту и вели дежурные наблюдения, занося полученные рутинные данные в полетный дневник. Но тут кто-то из операторов заметил свалку, и с этой минуты их всех затянуло в неразрешимую, доводящую до бешенства головоломку.
Свалку сразу прозвали свалкой, и это было точное имя. По всей ее площади было разбросано… что? Вероятно, части какого-то двигателя, однако, по большому счету, нельзя было поручиться даже за это. Поллард, инженер-механик, лишился сна и покоя, пытаясь сообразить, как собрать хотя бы несколько частей воедино. В конце концов ему удалось каким-то образом соединить три детали, но и собранные, они не имели никакого смысла. Тогда он решил разъединить детали сызнова, чтобы понять, по меньшей мере, как они соединяются. И не сумел их разобрать. С этой секунды Поллард словно рехнулся.
Части двигателя — если это был двигатель — валялись по всей свалке, будто кто-то или что-то вышвырнуло их в безумной спешке, нимало не заботясь, как и куда они упадут. Но в сторонке аккуратным штабелем было сложено другое имущество — судя по всему, припасы. И среди этого — какая-то пища, хотя и довольно странная пища (если вообще пища). Были пластиковые бутылочки диковинной формы, наполненные ядовитой жидкостью. Были предметы из ткани — вполне возможно, одежда (дрожь пробирала при мысли, что за существа носили подобные наряды). Были металлические прутья, скрепленные в пучки при помощи каких-то гравитационных сил. И было множество другого добра, для которого не находилось вообще никакого определения.
— Им бы давно следовало найти ответ, — продолжал Уоррен. — Они раскалывали орешки покрепче этого. За месяц, что мы торчим здесь, им бы следовало не только собрать двигатель, но и запустить его.
— Если это двигатель, — уточнил Лопоухий.
— А что же еще?
— Ты мало-помалу начинаешь лепетать, как твои ученые. Наткнулся на что-то, чего не можешь объяснить, и выдвигаешь самую правдоподобную с виду версию, а если кто-нибудь посмеет усомниться в ней, спрашиваешь сердито: а что же еще это может быть? Такой вопрос, Айра, — это не доказательство.
— Ты прав, Лопоухий, — согласился Уоррен. — Конечно, это не доказательство. Оттого-то мне и тревожно. Мы не сомневаемся, что там, на свалке, космический двигатель, а доказательств у нас нет.
— Ну кому придет в голову, — спросил Лопоухий вспыльчиво, — посадить корабль, выдрать из него двигатель и вышвырнуть прочь? Если бы они учудили такое, корабль сидел бы здесь по сей день.
— Но если двигатель — не ответ, — ответил Уоррен вопросом на вопрос, — тогда что же там валяется?
— Понятия не имею. Меня это не беспокоит. Пусть другие ломают голову, если им это нравится. — Он поднялся и направился к двери. — У меня по-прежнему есть для тебя бутылочка, Айра…
— Нет, спасибо, — отказался Уоррен.
И остался сидеть, прислушиваясь, как Лопоухий, громко топая, спускается вниз по трапу.
2
Кеннет Спенсер, специалист по инопланетным психологиям, явился в каюту, уселся в кресло напротив Уоррена и объявил:
— Мы наконец поставили точку.
— Какая там точка! — откликнулся Уоррен. — По существу, вы даже и не начали…
— Мы сделали все, что в наших силах. Провели все положенные исследования, анализов хватит на целую монографию. Подготовили полный набор фотоснимков плюс диаграммы и словесные описания…
— Тогда скажите, что значит весь этот хлам.
— Это двигатель космического корабля.
— Если это двигатель, — заявил Уоррен, — тогда давайте его запустим. Разберемся, как он работает. А главное, попробуем понять, что за существа построили именно такой двигатель, а не какой-то другой.
— Мы пытались, — ответил Спенсер. — Каждый из нас трудился, не жалея сил. Конечно, у части экипажа нет соответствующей подготовки и знаний, но от работы никто не отлынивал.
И ведь правда, они не жалели себя, урывая считанные часы на сон, перекусывая на ходу.
— Мы столкнулись с инопланетным механизмом, — промямлил Спенсер.
— Ну и что? Мы и раньше сталкивались с инопланетными идеями, — напомнил Уоррен. — С инопланетной экономикой, инопланетными верованиями, инопланетной психологией…
— И все же то были люди. Большая разница.
— Не такая уж и большая. Взять хотя бы Полларда. В данной ситуации он ключевая фигура. Разве вы не ждали от Полларда, что он сумеет разгадать загадку?
— Если ее можно разгадать, тогда, конечно, Полларду карты в руки. У него хватает и знаний, и опыта, и воображения.
— Вы полагаете, надо улетать? — внезапно спросил Уоррен. — Вы явились ко мне затем, чтобы сказать это напрямик? Пришли к выводу, что сидеть здесь больше нет смысла?
— Вроде того, — согласился Спенсер.
— Хорошо, — произнес Уоррен. — Если таково ваше мнение, верю вам на слово. Взлетаем сразу после ужина. Остается сказать Лопоухому, чтоб подготовил банкет. Своего рода торжественный вечер в честь наших выдающихся достижений.
— Не сыпьте соль на раны, — взмолился Спенсер. — Гордиться нам действительно нечем.
Уоррен с усилием поднялся с кресла.
— Спущусь к Маку и скажу, чтоб подготовил машины к старту. По пути загляну к Лопоухому предупредить насчет ужина.
Спенсер остановил его:
— Я встревожен, капитан.
— Я тоже. А что именно вас беспокоит?
— Кто были они, эти существа, эти создания с другого корабля? Вы же понимаете, мы впервые встретили достоверное свидетельство, что какая-то иная раса, кроме людей, достигла стадии космических полетов. И что с ними здесь случилось?
— Вы боитесь?
— Да. А вы?
— Еще нет, — ответил Уоррен. — Но, наверное, начну, когда у меня будет время хорошенько над этим подумать.
И отправился вниз по трапу сообщить Маку о подготовке к взлету.
3
Капитан нашел Мака в его клетушке. Инженер сосал почерневшую трубку и читал захватанную библию.
— Хорошая новость, — сказал Уоррен с порога. Мак отложил книгу и снял очки.
— Есть одна-единственная информация, которую вы можете мне сообщить и которую я восприму как действительно хорошую новость.
— Так слушайте ее: мы скоро стартуем.
— Когда, сэр? Совсем скоро не получится.
— Часа через два примерно. Успеем поесть и разойтись по каютам. Я дам команду.
Инженер сложил очки и засунул их в карман. Потом выбил трубку в ладонь, выкинул пепел и опять стиснул погасшую трубку в зубах.
— Мне всегда было не по себе на этой планете, — признался он.
— Вам не по себе на любой планете.
— Мне не нравятся башни.
— Вы сошли с ума. Мак. Тут же нет никаких башен.
— Нет, есть. Я ходил с ребятами по окрестностям, и мы обнаружили башни.
— Может, скальные образования?
— Нет, башни, — упрямо повторил инженер.
— Но если вы обнаружили их, — возмутился Уоррен, — то почему не доложили?
— Чтобы ученые устроили вокруг них тарарам и мы застряли здесь еще на месяц?