— Лозунг, — повысил голос Седел-Мозол, — был вырезан на кожуре плода дерева бам-бам, весом и размером никак не меньше крикетного шара, и пущен он был весьма умелой рукой!
— Я сам по дороге в офис трижды видел, как вспыхивают небольшие потасовки, — довольным тоном сказал Пресс-Атташе. — Какой энтузиазм вызывает у этих туземцев всеобщее избивательное право!
— И все же мне думается, — весомо вставил Советник, — самое время объяснить им, что термином «политический механизм» вовсе не обязательно обозначается средний танк.
Разговор за столом прервался, поскольку Посол Гвоздуодер, маленький человечек с розовым личиком и внушительным брюшком вошел в комнату, обвел подчиненных пасмурным взором и, махнув им рукой, чтобы садились, подождал полной тишины.
— Итак, господа, — он оглядел сидящих за столом, — прошу доложить о ваших успехах по части подготовки населения к выборам.
Последовало гробовое молчание.
— Что можете сказать мне вы, Честер? — обратился Гвоздуодер к Советнику. — Я вроде бы припоминаю, что давал вам указание развернуть среди этой шпаны… то есть я хочу сказать, среди граждан свободного Оберона, курсы по обучению парламентским процедурам.
— Я пытался, господин Посол, пытался, — печально ответил Советник. — Но, по-моему, они не вполне уяснили себе основную идею. Они разбивались на партии и тут же устраивали потасовку за какой-нибудь колченогий стул.
— Э-э, я тоже вынужден доложить о весьма скудных успехах в моей кампании, имеющей целью внедрить в сознание населения принцип «один человек, один голос», — произнес тонкошеий представитель Политотдела. — То есть главную-то мысль они усвоили сразу… — он замялся, потом вздохнул, — но беда в том, что они почти мгновенно сделали из нее логический вывод: «человеком меньше — голосом меньше». Счастье еще, что силы у них у всех примерно равные, так что серьезного сокращения числа избирателей не произошло.
— Вам следовало бы напомнить, какой вывод из этого следует, — посоветовал Ретиф, — чем меньше избирателей, тем меньше избираемых.
— А как обстоит дело с регистрацией избирателей, а, Магнан? — резко спросил Глава Миссии. — Вы тоже собираетесь доложить мне о неудаче?
— Нет, сэр, почему же? Не то чтобы о неудаче, во всяком случае не о полной неудаче, сейчас еще слишком рано докладывать о…
— Да? — Посол явно терял терпение. — Й когда же, по-вашему, будет не слишком рано? После того, как все рухнет?
— Я как раз собирался предложить ввести правило, ограничивающее число политических партий величиной Р минус единица, где Р — число избирателей, — заторопился Магнан. — Иначе мы рискуем оказаться в такой ситуации, когда никто не сумеет получить большинства.
— Не пойдет, Магнан, — произнес Советник па Связям с Общественностью. Этак нас обвинят во вмешательстве. Однако, — задумчиво добавил он, — мы можем повысить пошлину за выдвижение кандидата до столь астрономической суммы, что никакая мелкота и не сунется… то есть, я это к тому, что кандидаты со слабой мотивацией просто не станут вступать в игру.
— Не знаю, Ирвинг, не знаю, — представитель Экономического отдела в отчаянии взъерошил свои редкие волосы. — На самом-то деле нам следовало бы решительным образом сократить число избирателей. Я, разумеется, далек от того, чтобы настаивать на использовании силовых методов, но, может быть, нам все же попробовать применить несколько модифицированное Дедовское Правило?
— Как вам сказать, Оскар, конечно, некоторая традиционность подхода, пожалуй, вполне оправданна в данной ситуации, — нерешительно согласился с ним представитель Политотдела. — Однако что именно вы имеете в виду?
— Вообще говоря, я не продумывал все в деталях, но, может быть, предоставлять право голоса только тем, у кого имеется дед? Или, может быть, внук? А еще лучше — оба?
— Господа! — решил прервать дебаты Посол Гвоздуодер. — Посмотрим в лицо реальности! Выборы грозят перейти в стихийные беспорядки, которые повлекут за собой катастрофические последствия, — для нашей с вами карьеры, я имею в виду, — если только мы не сумеем отыскать совершенно новый подход!
Он выдержал внушительную паузу.
— По счастью, — продолжал он смиренным тоном Цезаря, принимающего императорскую корону, — я такой подход разработал.
Он поднял руку, как бы добродушно протестуя против поздравлений, которыми хором разразились присутствующие, услышав сообщение.
— Совершенно ясно, господа, нам необходимо, чтобы на арене предвыборной борьбы появилась политическая сила, которая сплотит существующие на Обероне разномастные политические течения в единую партию, способную завоевать необходимое число голосов. Сила, осведомленная к тому же о многообразных выгодах, которые могут воспоследовать в результате понимания ею интересов Земли в данном Секторе.
— Безусловно, шеф, — подхватил какой-то сметливый писарь из Административного отдела. — Но
Господи, кто же способен извлечь подобное чудо из царящего на Обероне сумбура? Тут же практически все на ножах друг с другом по любому вопросу как внутренней, так и внешней политики.
Гвоздуодер одобрительно покивал.
— Очень хороший вопрос, Лизник. По счастью, ответ на него у нас имеется. Мне удалось, используя конфиденциальные каналы, наладить контакт с местным лидером, обладающим огромным духовным влиянием, и он после недолгой торговли согласился взять на себя эту роль, для которой он подходит почти безупречно.
Посол умолк, предоставляя подчиненным возможность издать некоторое количество восхищенных восклицаний, затем, требуя тишины, поднял ладонь.
— Должен заметить, что от собрания профессиональных дипломатов высокого ранга логично было бы ожидать более элегантных проявлений восторга, чем восклицания вроде «Ого-го!» и «Черт подери!», — произнес он сурово, но с искупающей эту суровость доброй искоркой в маленьких, с красными ободками, глазах. — Я готов на сей раз оставить этот недостаток манер без внимания, понимая, что вас явно потрясло столь радостное известие, — особенно после ваших собственных прискорбно неудачных потуг добиться хоть какого-нибудь прогресса в выполнении возложенных на вас задач.
— Но Боже мой, сэр, нельзя ли нам узнать имя этого мессии? — заволновался Магнан. — И когда мы сможем встретиться с ним?
— Занятно, что вы именно так именуете Гордуна, — самодовольно произнес Гвоздуодер. — В настоящий момент гуру удалился в горы, дабы предаться там медитации в окружении своих учеников, называемых на местном наречии громилями.
— Вы сказали… Гордун? — неуверенно переспросил Магнан. — Господи, надо же, какие случаются совпадения: его зовут точь-в-точь как того мерзавца, атамана бандитской шайки, который имел беспрецедентную наглость прислать сюда одного из своих головорезов с угрозами в адрес Вашего Превосходительства!
Розовое лицо Гвоздуодера приобрело скучный лиловатый оттенок, составивший резкий контраст с зеленью цвета листьев липы полунеофициального полосатого пиджачка, который он носил вместе с манишкой во всякое время дня и года.
— Боюсь, Магнан, — произнес Гвоздуодер голосом, в котором слышался шелест наезжающего на нежную плоть железного колеса, — что вы имели неосторожность обзавестись множеством ошибочных впечатлений. Его Неистовство Духовный Лидер Гордун действительно прислал ко мне эмиссара для согласования некоторых вопросов, касающихся сфер влияния, однако вывести из этого заключение, что я будто бы спасовал перед недопустимым нажимом, значит совершить ничем не оправданный спекулятивный скачок!
— Возможно, я просто ошибочно истолковал фразеологию его посланца, сэр, — с кривоватой улыбочкой сказал Магнан. — Мне показалось, что выражения, вроде «иноземные кровососы» и «трусливые бумагомараки», звучат во всяком случае не дружественно.
— Брань на фасаде не виснет, правда, сэр? — весело пискнул представитель Экономического отдела, за что был пронзен яростным взглядом Посла.
— Да, выражения довольно сильные, — произнес, чтобы хоть чем-то нарушить наступившую тишину, полковник Седел-Мозол. — Но я полагаю, вы поставили этого типа на место?