Он отвернулся, и мы продолжали спускаться по холму.
— Подумай, Дроув, — небрежно сказал он. — Во всяком случае, это интересная забава, если не нечто большее. Лучше, чем рассказать все отцу, чтобы он начал официальное расследование, тебе не кажется? Я имею в виду, что могу и ошибаться. Ну ладно, давай поговорим о чем-нибудь другом, хорошо? Ты встречался в последнее время с этой девочкой из «Груммета» — как там её зовут?
— Послушай, ты же мёрзло прекрасно знаешь, как её зовут, и ты мёрзло прекрасно знаешь, что я много дней вообще никого не видел.
— Что-то мы нервные стали, — холодно сказал он, когда мы миновали рыбный рынок и вошли во двор мастерской Сильверджека. Вольф повелительным тоном спросил, где хозяин; почти немедленно появился Сильверджек и повёл нас к воде. Маленький катер, уже под парами, над которым клубился белый дымок, мирно покачивался у берега рядом с пирсом. Я огляделся вокруг в поисках своей собственной лодки и увидел её — похоже, в хорошем состоянии — под навесом.
— Паровой катер, — заметил я. Я отношусь к паровым катерам немногим лучше, чем к плавающим мотокарам.
Сильверджек почувствовал моё настроение.
— Отличное судно, — быстро сказал он со странной почтительностью. — На нём с нами ничего не случится. Прошу всех на борт.
— Подождите, — сказал Вольф. — Ещё не все пришли. — Он выжидающе оглянулся назад, в сторону города.
— Ты ничего не говорил о других, — недовольно сказал я. — Я думал, мы отправимся на рыбную ловлю втроём. Здесь все равно больше нет места.
— Вон они, — сказал Вольф.
К нам шла нарядно одетая девушка, осторожно ступая по мусору, которым был усыпан пирс; она держала за руку мальчика поменьше, столь же хорошо одетого. Сначала я не узнал их, но когда они подошли ближе, оказалось, что это Паллахакси-Лента и её младший брат Сквинт.
— Вольф! — поспешно прошептал я. — Что, Ракс побери, они здесь делают? Я не могу вынести одного их вида. Ты что, с ума сошёл?
— Привет, дорогая, — вкрадчиво сказал Вольф, не обращая на меня внимания, взял Ленту за руку и помог ей подняться на борт. Сквинт последовал за нею, сердито глядя на нас, и Сильверджек оттолкнулся от берега. Двигатель запыхтел, и мы заскользили среди стоявших на якоре лодок; их было значительно меньше, чем в последний раз, когда я видел гавань. Часть лодок с более глубокой осадкой были вытащены на берег в ожидании грума.
В начале нашего путешествия Сильверджек был в отличном расположении духа, сидя на руле, куря старинную трубку и рассказывая нам морские истории. Тем временем его слушатели разбились на две группы. Вольф и Лента сидели по одну сторону кокпита и почти не обращали внимания на рассказчика, разматывая леску и что-то еле слышно шепча друг другу, в то время как Сквинт и я сидели напротив. Сквинт слушал Сильверджека, разинув рот, а я предавался грустным мыслям о предательстве Вольфа. Не то чтобы я прежде был о нём высокого мнения, но никогда не ожидал от него подобного.
— А теперь взгляни на небо, парень, — Сильверджек обращался к Сквинту, как единственному внимательному слушателю. — Видя, как светит здесь солнце Фу, ты никогда не поверишь, что сейчас творится на юге. Я там был и могу тебе рассказать. Тяжёлые тучи, туман и настолько плотное море, что по нему почти можно ходить. Испарение, понимаешь ли. А если ты попадёшь на мелководье, ледяной дьявол схватит твой корабль и не отпустит его, пока не пройдёт полгода и не пойдут дожди. Много лет назад, когда я был молодым, я часто заставлял грум работать на себя. Мы ждали в Южном океане, пока солнце не становилось настолько ярким, что обугливалась верхушка мачты, и море вокруг исчезало, превращаясь в пар, и было единственное место во всём океане, где что-то можно было увидеть сквозь облака — это уже на самом Полюсе. Так что мы ждали там, почти умирая от жары и влажности, пока облака над нами скручивались в громадную спираль, по мере того как солнце уходило на север. А когда уже совсем ничего не было видно, вода начинала тащить нас, и мы следовали за ней, словно запряжённая повозка, а течение увлекало нас на север. Так мы следовали за грумом…
Сквинт с широко открытыми глазами жевал орехи.
— Как насчёт контрабанды? — внезапно вмешался Вольф. — Тебе много приходилось иметь дела с контрабандой в своё время, Сильверджек?
Лодка слегка качнулась, и я подумал, заметил ли это Вольф. Он наверняка ничего не мог знать о делишках Сильверджека в «Золотом Груммете».
— Контрабанда? — я почувствовал тревогу в маленьких глазках под густыми бровями. — Контрабанда? Да, я слышал разговоры о контрабанде.
Мы обогнули Палец, и неприступные чёрные скалы уступили место более ровному ландшафту речного устья, где располагался новый консервный завод.
Волны здесь были выше, и катер заметно бросало из стороны в сторону, пока он, пыхтя, двигался вперёд. Мы забросили две лески, но не поймали ни одной рыбы.
Потом Сильверджек поднялся и извинился, попросив меня взять руль; ему нужно было отдохнуть. Он спустился по лесенке в небольшую каюту и закрыл за собой люк, оставив нас одних, смущённо глядевших друг на друга. Похоже, мы чем-то расстроили капитана.
Потом мы наткнулись на косяк рыбы и какое-то время были заняты тем, что вытаскивали леску, отцепляли очередную рыбу в брызгах крови и чешуи, снова забрасывали леску, и всё повторялось сначала. Я пытался сосредоточиться на руле, слегка раздосадованный тем, что все удовольствие приходилось на долю попутчиков. Прямо на нашем пути появилась маленькая паровая шлюпка; я не видел никаких признаков её экипажа и сначала решил, что она дрейфует без какой-либо цели, но когда мы подошли ближе, то увидел над бортом удочку.
Мы уже были совсем близко от устья реки и нового консервного завода.
Мне снова показалось, что шлюпка дрейфует в этом направлении, и я предположил, что её пассажир уснул. Я дал несколько коротких гудков.
Лента прекратила сражаться с пойманной рыбой.
— Неужели нельзя без этого ребячества?
Я показал на шлюпку, до которой теперь было не более двадцати метров.
Забыв о рыбалке, они поднялись, глядя на дрейфующую лодку. Я сбавил ход, и стало видно человека, который лежал на дне лодки, запрокинув голову на руки.
— У него, наверное, плохо с сердцем, — предположил Сквинт. — Он ловил рыбу, у него клюнула очень большая, и он так обрадовался, что упал замертво.
— Заткнись, Сквинт, — скомандовала Лента. — Сделай хоть что-нибудь полезное. Иди и позови Сильверджека.
— Подойди к её борту, — сказал Вольф, как раз тогда, когда я именно этим и занимался.
Из каюты выбрался Сквинт, красный и слегка испуганный.
— Я не могу разбудить Сильверджека, — сказал он. — От него странно пахнет.
Почти невероятным образом вся ответственность вдруг свалилась на нас.
Лишь мгновение назад мы весело ловили рыбу; теперь же, без всякого предупреждения, у нас на руках оказались два бесчувственных тела. Помню, у меня возникла дикая мысль, не запах ли разложения почувствовал Сквинт в каюте. Давление в котле упало, и я не был уверен в том, что следует делать. Вторая лодка билась о наш борт, и Вольф с Лентой смотрели на меня, ожидая распоряжений и удачно воспользовавшись моментом, чтобы отказаться от руководящей роли. Вода была неспокойной, и скалы казались очень близкими. Свежий ветер раскачивал нашу лодку.
— Мне плохо, — сказал Сквинт.
— Лента, — решительно сказал я, — иди и попытайся разбудить Сильверджека. Сквинт, ступай на подветренную сторону. Вольф, возьми багор и ткни этого человека. — Когда они бросились исполнять порученное, я понял все преимущества руководящего положения.
Сквинта стошнило за борт. Лента коротко взглянула на него, затем враждебно посмотрела на меня.
— Буди Сильверджека сам. Эта каюта не место для женщины.
Тем временем Вольф схватил багор и, чуть не потеряв равновесие, когда лодку качнуло волной, воткнул острый конец под рёбра лежавшему.
Все сомнения относительно его здоровья разрешились, когда он дико заорал, вскочил на ноги, хватаясь за бок, и разразился бранной тирадой.
Впрочем, она оборвалась столь же внезапно, как и началась. Неожиданно наступила тишина, и все застыли с широко открытыми глазами, в то время как лодки продолжали биться бортами друг о друга.