Сразу же после ареста Кирона брат Себастьян вооружился ордером на обыск и направился в дом мастера Хобарта. Он решил припугнуть старика в надежде, что тот выдаст себя как соучастника в ереси. Кроме того, необходимо было осмотреть комнату Кирона.
Запугать Хобарта не удалось, тот лишь раскричался и раскашлялся. А вот книжка нашлась. Кирон держал ее под матрасом. То, что в ней описывались запрещенные машины, было очень важно, то, что она оказалась пусть плохо, но спрятана, было еще важнее, а вот то, что на кожаном переплете стоял герб Фитзаланов, было важнее всего.
Пусть сеньор об этом узнает, размышлял брат Себастьян. Пусть знает, что, если он попытается вмешаться в ход божественного правосудия, могут обгореть и его благородные пальчики.
Брат Себастьян упивался головокружительной властью. Он отправил отчет о деле в Канцелярию Великого Инквизитора в Лондон и втайне ожидал, что именно ему теперь поручат довести дело о ереси до конца.
Пока же он держал Кирона на цепи в Исправительном доме. Страдания мальчишки его ничуть не радовали. Подобную радость он как раз посчитал бы неисправимым грехом. Брат Себастьян убедил себя, что озабочен единственно спасением души Кирона. И если тому суждено будет изведать за свой проступок костра, не приведи, конечно, Лудд, то пусть уж он пойдет на него просветленным, с ясным сознанием того, что грех его искупится, если он искренне покается.
Поэтому брат Себастьян подолгу беседовал с арестованным, стараясь определить, где дьявольские намерения, а где юношеская беспечность.
— Ты, наверное, ненавидишь меня, Кирон? — интересовался брат Себастьян, сидя на стуле и прихлебывая чай из кружки.
Живущий несколько дней на холодной воде, хлебе и отрубях, Кирон сохранил ясность рассудка.
— Почему я должен вас ненавидеть, брат Себастьян? Вы исполняете свой долг, и за это я вас уважаю и даже восхищаюсь вами.
— Так. Значит, мы понимаем друг друга. Я не хочу тебя наказывать. Я хочу тебя спасти.
— Так я и думал. Вы действуете из лучших побуждений. — Кирон улыбнулся. — Я бы тоже хотел, чтобы меня не наказали, а спасли.
— Шар с горячим воздухом — это тяжелый грех. Это машина, Кирон. Машина, запрещенная Святым Орденом. Ты должен понимать, что долг Святого Ордена — защищать людей от зла и соблазна машин. Ты же знаешь историю, юноша. Машины дважды исковеркали жизнь человека. И нельзя допустить, чтобы это произошло в третий раз. — Брат Себастьян шумно прихлебнул из кружки.
Кирон облизнул губы. Он уже не помнил, когда пил что-нибудь теплое.
— Я не подозревал, что шар — это зло, брат Себастьян. Для меня он был просто глупой игрушкой, способом убить время.
— Вот как? — холодно спросил брат Себастьян. — А книга? Книга про летающие машины. Откуда она у тебя, Кирон?
О книге брат Себастьян упомянул впервые. Изможденный, замерзший, подавленный, Кирон растерялся. Челюсть его отвисла. Он подумал об Элике. Даже до нее может добраться этот черный ворон.
— Ты не отвечаешь, Кирон. Может, хочешь кого-нибудь выгородить?
— Я не хочу никого выгораживать, кроме себя. Я взял эту книгу. Я хотел ее вернуть.
— В данных печальных обстоятельствах это только слова. Подобное можно истолковать и как кражу. Человек, привыкший рассуждать, посчитал бы, что ты стащил книгу с намерением построить одну или несколько из описанных в ней машин.
— Да проклянет вас Лудд! — взорвался Кирон. — Уничтожайте знания, если вам угодно. Остановите движение вперед. Можете и меня сжечь. Только не лезьте ко мне со своими нравоучениями!
Брат Себастьян допил чай и проговорил печально:
— Проклятие Лудда предназначено тем, кто строит со злым умыслом машины. Ты можешь сгореть, Кирон; такую вероятность исключать нельзя. И это сильно меня огорчит. Но так исполнится воля Лудда. Как бы то ни было, я твой друг, и я спасу твою душу.
С этими словами брат Себастьян оставил Кирона.
16
Великий Инквизитор признал, что совершено преступление, и постановил провести судебное расследование на причастность к ереси. По обычаю, суд должен был начаться в первый день следующего лунного месяца, с тем чтобы в случае вынесения приговора привести его в исполнение в последний день этого же месяца.
Между тем условия содержания Кирона улучшились. Ему предоставили соломенную подстилку, стол и стул. Один раз в день ему давали горячее, кроме того, разрешалось принимать посетителей и назвать свидетелей, которые могли бы выступить в его пользу. Святой Орден шел на подобные уступки, чтобы никто не мог пожаловаться на его пристрастность или несправедливость. Хотя мало кто из обвиненных в ереси когда-либо был оправдан.
Открытые процессы затевались только при наличии неопровержимых улик. Тем не менее формальности соблюдались.
Первыми пришли навестить Кирона родители. У Кристен были красные, заплаканные глаза. Жерард, напротив, был полон надежды, уверенности и приятно пах стружками. Он полагал, что из мальчишеской проделки раздули не по уму серьезное дело.
— Кирон, мальчик мой, как тебя здесь кормят? — всхлипнула Кристен. Они хорошо кормят тебя?
Кирон заметил, что мать стала совсем седой, хотя едва достигла тридцати пяти. При этом она сохранила красоту и стать. Ему стало бесконечно жаль ее за ту боль, что он ей причинил.
— Да, мама. Я здесь просто отъедаюсь. Мне ничего не надо.
— Ты же художник! — взорвался вдруг Жерард.
— Причем великий художник. Так сказал мастер Хобарт. — Он оглядел соломенную подстилку и голые стены камеры. — Как они смеют содержать в таком месте человека с блестящим будущим? Ты в самом деле виновен, сын? Скажи по-простому. Мы вырастили тебя и имеем право знать.
— Отец, — осторожно заговорил Кирон, зная, что брат Себастьян наверняка приник ухом к двери, — я сделал себе игрушку. Для развлечения. Я надул горячим воздухом шар. Я и подумать не мог, что Святой Орден обидится на такой пустяк.
Жерард задумчиво потер подбородок.
— Это было опрометчиво, сын. Но вряд ли грешно. Орден не любит ничего нового… и правильно делает. А виноваты скорее все те, кто тебя научил… Я слышал, что «Прыжок мисс Фитзалан» — это шедевр, хотя я и не смыслю в таких вещах. Мастер Хобарт говорил, что без тебя он не смог бы написать эту картину.
— Мастер Хобарт — гений, — сказал Кирон, — но доля истины в его словах есть.
— Не бойся, мальчик. — Жерард обнял сына. — Тебя оправдают, а те, кто хочет тебя осудить, сами понесут наказание.
— Я ни на кого не держу зла, — сказал Кирон главным образом для брата Себастьяна. — И надеюсь, что Святой Орден установит мою невиновность и позволит мне и дальше заниматься своим делом.
Жерард хлопнул его по плечу.
— Хорошо сказано! Я знал! Я знал, что ты умный, развитой парень, а все это — сплошная неразбериха.
Кристен оказалась мудрее. Она прижала Кирона к себе и погладила его по голове.
— Тебе страшно, маленький мой? — прошептала она.
— Да, мама, мне страшно.
— Ты знаешь, что они будут делать?
— Да, мама. Я знаю, что они будут делать.
— Успокойся, Кирон. Мы умрем вместе. А если существует другая жизнь, то мы разделим и ее.
— Уймись, женщина! — вспыхнул Жерард. — Кирон будет жить.
Кристен отошла, обретя вдруг какую-то просветленность.
— Да, Жерард. Наш Кирон будет жить. Теперь я в этом уверена.
— Клянусь Молотом Лудда, да и своим молотком тоже, он будет жить! воскликнул Жерард. — Он будет жить хотя бы для того, чтобы похоронить тех, кто пытается очернить его имя.