Мэгони потряс головой. Горечь разъедала ему рот, и он хотел бы в крике излить боль за то множество ошибок, что привели к этому бессмысленному концу.
Но он промолчал. Отвернувшись, он аккуратно прикрыл за собой дверь и вышел на лестницу. Все вокруг выглядело тихим и спокойным.
Опустившись по лестнице, он прошел несколько десятков шагов по тротуару, завернул за угол и замер на месте.
Здесь его ожидали Чужие.
Может быть, не обязательно его. Даже наверняка не его.
Оказавшись с ними лицом к лицу, он подумал, что должен был сказать «Красным котам». Вселенная огромна, а Земля ничтожно мала. Восстание или покорность — обе эти противоположные реакции были одинаково ошибочными. Единственное правильное поведение заключалось в попытке понять.
Почему вокруг множества солнц существовало столько разных цивилизаций? Почему время от времени то одна, то другая из них словно перехлестывала через край своей системы и затопляла иные миры?
Но они никогда даже не пытались понять. Чужие всегда оставались для них Чужими, потому что были не похожи на людей. Впрочем, Чужие также не желали понимать человека.
И с момента первого же контакта люди стали бояться их, бояться и ненавидеть.
Мэгони двинулся навстречу странным силуэтам. Он улавливал краем глаза бледный свет, родившийся на востоке и предвещавший близкую зарю. В темных домах напротив одно за другим вспыхивали окна.
Он медленно сунул руку в карман. Из шести шашек, что он взял у Сентио, оставалось еще пять.
Когда он дойдет до Чужих, когда окажется совсем рядом с ними, вот тогда-то он раскусит зубами ампулу и устроит отличный фейерверк.
Елена Яковенко
ТАКИЕ РАЗНЫЕ ЛИЦА
Известный писатель-фантаст намеренно оставляет «за кадром» ответ на вопрос: кто же эти «чужие»? Его гораздо больше интересует, кто же «свои». И оказывается, что в роли последнего оплота землян выступают молодежные группировки, в адрес которых высказано столь много упреков.
Пора взросления — самое сложное, мучительное время в жизни. Потому что это время, когда человек сам определяет цену себе и миру, учится принимать решения и отвечать за них, становится личностью. Он выбирается из уютного (или ненавистного) родительского гнезда. Нормы и традиции, с которыми он рос, кажутся «тесноватыми» — человек начинает искать себе новых кумиров. Иногда это принимает формы протеста: мир несовершенен, и только новое поколение может его изменить! Молодой человек всегда самонадеян — но и очень раним: самый высокий процент самоубийств приходится именно на подростковый возраст. Он нуждается в поддержке старших, более сильных людей — но и в самостоятельности. Психологи знают, что для «роста» личности необходимо уединение; но молодой человек не меньше нуждается в общении с себе подобными. Только в компании, «тусовке» он может понять, «какой» он — лидер или обречен на второстепенную роль, будет ли иметь успех как мужчина (женщина). Наконец, что ему самому (не родителям, не учителям) нравится либо не нравится.
Они стараются быть похожими на своих кумиров. Прототип или, как говорят социологи, референтная группа легко «читается» по внешности и поведению молодых. Их поведение, кажущееся взрослым непонятным и вызывающим, на самом деле чаще всего объясняется самоутверждением.
В нашей стране энергия молодежи долго направлялась «сверху». Пионеры — комсомол — и, как апофеоз, «коммунизм — это молодость мира, и его возводить молодым». При этом никто не пытался их понять.
Чем они увлечены, сегодняшние молодые? Какие у них «команды»?
Неформальные молодежные группировки можно разделить по пристрастиям — на музыкальные, спортивные, интеллектуальные, религиозно-философские. И по направленности — на традиционные и специфические, деструктивные и конструктивные, ориентированные на деятельность и потребление информации.
Америка, 50-е годы. Ушли в прошлое экономический кризис и депрессия, не забыт еще энтузиазм военных лет. Рост уровня жизни, подъем рождаемости. Но по прошествии лет выяснилось, что многочисленное, выросшее в достатке послевоенное поколение не разделяет энтузиазма и патриотизма родителей.
Движение американских хиппи отрицало привычные ценности родителей: зачем воевать за американскую демократию, если война идет на другом континенте; зачем укреплять домашний очаг, если можно жить коммуной; и много других «зачем».
Как всегда, с опозданием на два десятка лет молодежные неформальные движения, отрицающие старые ценности, распространились и у нас. По данным Института молодежи, каждый десятый представитель юношества с презрением относится к ценностям старшего поколения.
Молодежь «уходила в систему» не в тоталитарную, а в диаметрально противоположную — со своим образом жизни, нравами и правилами, языком и манерой одеваться. «Система» хотя бы отчасти примиряла две основные потребности молодежи — потребность осознать себя личностью, непохожей на других, и потребность ощутить себя членом группы, сплоченного коллектива. Чувствовать себя независимым и взрослым без неизбежного у взрослых груза ответственности. Играть, как дитя, без неизбежной в детстве подчиненности взрослым. Общаться.
Проректор Института молодежи доктор исторических наук Б. А. Ручкин отметил роль неформальных объединений молодежи в усвоении демократической культуры, формировании и выражении социального протеста. А в Советском Союзе, согласитесь, было против чего протестовать. Но в то же время протест сплошь и рядом принимал уродливые,' асоциальные, агрессивные формы. Наиболее крупной молодежной группировкой периода застоя были спортивные фанаты-болельщики. Неизрасходованная энергия выливалась в кровавые побоища. (Спортивные фанаты есть и сейчас, но их не так много). Позже идолы русского рока эпохи перестройки (впрочем, как и западные рок-идолы) могли гордиться многочисленными актами вандализма, которые совершали после концертов зрители, очумевшие от музыки и других допингов.
Самые, так сказать, традиционные неформальные группировки — хиппи и панки — существуют и в наши дни, правда, они не так многочисленны. В Москве, например, можно встретить хиппи на Гоголевском бульваре, тихих юношей и задумчивых девушек, нередко одурманенных наркотиками. Обновилось движение панков, которых можно узнать по внешнему виду: грязные, оборванные, замызганные, они живут под лозунгом «Посмотрите, какие мы уродливые, и не допустите, чтобы мир стал таким». По мнению социологов и психологов Российского государственного социального института (РГСИ), это дети из материально обеспеченных, но психологически неблагополучных семей; явление это существует более 30 лет, расширяясь в периоды социально-экономической стабилизации и утихая в периоды кризисов и неустойчивости.
Б. А. Ручкин:
— Большие перемены произошли в сфере молодежной субкультуры, которая раньше, в период застоя, была по своей сути контркультурой, противостояла официальной культуре. Например, рок-музыка лишилась своего критического пафоса, социального протеста, когда-то столь притягательного для массового молодежного сознания. Сейчас это лишь один из элементов, хотя и важный, массовой культуры.
Музыку любят независимо от возраста, но только у молодежи она становится знаком и основным индикатором субкультуры, объединяет и разъединяет молодежные группировки. Знаменитый рок-фестиваль 1969 года в Вудстоке, штат Нью-Йорк, стал манифестом неформального движения молодежи. Музыкальные группировки наиболее многочисленны и по сей день; по оценкам специалистов, они охватывают от 60 до 80 процентов российской молодежи до 20 лет. Это самое неорганизованное движение. Лет пять-шесть назад молодежь чаще меняла свои музыкальные пристрастия: из рокеров превращались в битломанов, затем в металлистов, затем в брейкеров. В наши дни приверженцы музыкальных направлений стали более стойкими, но и менее терпимыми к «иноверцам»; особенно это относится к старшеклассникам: группируясь на почве музыкальных пристрастий, тинэйджеры усваивают социальные уроки из разряда «они и мы», а школьные классы разделяются на враждебные лагери.