— Стэймиц? Лег в Анабиоз?
— Да, сэр. По-видимому, он почуял, что мы проникли в его планы, вот и рванул как можно дальше, за пределы любых сроков давности.
— И насколько же далеко эти пределы?
— Четыреста девяносто девять лет восемь месяцев.
— Вы безмозглый кретин!
Грэхем вскочил на ноги и возбужденно заходил по кабинету.
— Это вовсе не признание, а, напротив, доказательство нашего поражения! Это говорит лишь о том, что с Отсрочкой все было в порядке. Стэймиц выйдет из нее раньше Брайлинга, и ему как раз хватит времени, чтобы разработать план убийства. А поскольку это именно он изобрел Анабиоз, легковерные ученые будущего без колебаний позволят ему изучить его результаты. Он будет весьма рад поработать в группе по оживлению Брайлинга!
— Так, значит, вы не были правы, когда утверждали, что Брайлинг убит?
— Конечно, но это как раз та ошибка, о которой я ничуть не сожалею, — вне себя от восторга воскликнул Грэхем. — Прошу вас приложить докладную записку к* медицинским записям Стэймица. Врачи, которые будут возвращать его к жизни, должны сообщить властям о том, что Стэймиц подвергся Анабиозу, вынашивая преступные замыслы. И можете закрыть это дело.
— Слушаюсь, сэр. Как сформулировать причину?
Грэхем улыбнулся.
— Просто укажите, что наши полномочия не распространяются более на его главных участников.
Врач-лаборант имел лишь вторую степень и разрывался между Желанием самостоятельно довести до конца все эти сложные процедуры и страхом, что его привлекут к ответственности за незаконные опыты.
— Я еще раз сделал все пробы, — сообщил он. — Это, по-видимому, ртутное соединение М4939.
— Если это соединение, которое применяют в промышленности, где же Стэймиц сумел раздобыть его?
— Ученый-химик его уровня может приготовить подобный состав самостоятельно, это не проблема. Но вот одурачить троих врачей-лаборантов… Непостижимо!
— Врачи из лаборатории проводили свои собственные проверки На каждую дозу препарата по мере его приготовления. Я незаметно изъял несколько пробирок у Стэймица и, когда тот отвернулся, взял образцы на пробу из каждой пробирки уже после того, как он впрыснул зелье в тело Брайлинга. Яд был лишь в последней. Очевидно, он сумел его добавить, когда лаборанты закончили свои тесты.
— В таком случае, нам следует заявить об убийстве.
— Но ведь не было никакого убийства, — заметил Проллер. — Напротив — состояние здоровья Брайлинга выше всяких похвал.
— Тем не менее его жизнь в опасности.
Проллер покачал головой.
— Пока он лежит в Анабиозе, ему ничего не грозит. Но стоит вернуть его к жизни (когда бы это ни случилось), «запустив» в действие все процессы в его организме, бедняге останется жить всего лишь несколько минут, и большую часть этого времени он проведет в невыносимых страданиях.
— Тогда кто-нибудь должен добиться распоряжения судьи и откачать из него эту гадость.
— Он полностью заморожен. Вам не удастся ничего откачать из окоченевшего тела, а оживление — смерти подобно: яд уже затронул жизненно важные органы.
— Черт побери, но кто же помог Стэймицу заманить к себе Брайлинга?
Проллер невесело усмехнулся.
— Мы сами и помогли! Негодяй заплатил Мэйнлоу, чтобы тот зашел к нему, а старший инспектор Грэхем невольно попался на эту приманку: приставил к дому Брайлинга надежную охрану. На самом деле Мэйнлоу не продавал Стэймицу оружие, а Стэймиц вовсе и не собирался его использовать… Вся эта полицейская возня вокруг виллы перепугала Брайлинга до полусмерти. В нужный момент Стэймиц связался с Брайлингом по своему аппарату с шифровкой и сказал:
— У меня тут навалом оружия и людей, готовых в любую минуту пустить его в ход. Они и сейчас не спускают с тебя глаз.
Брайлинг, который действительно заметил вооруженных людей в лесу совсем рядом с террасой, надо думать, едва не испустил дух на месте. Стэймиц поставил его перед выбором: приехать к нему немедленно и лечь в Анабиоз на максимально возможный срок или умереть сию минуту.
— Понятно, — сказал лаборант. — Но почему Брайлинг просто не попытался сбежать?
— Вы забываете о «наемных убийцах» в лесу. Брайлинг в точности выполнил то, что приказывал ему Стэймиц — оставался на виду и не делал неверных движений, пока разговаривал со своим адвокатом и вызывал аэромобиль. Затем он пулей помчался прямо в контору Стэймица — ведь тот предупредил, что за ним будут следить, и за ним, разумеется, следили: весь полицейский воздушный флот. Долгие годы он до смерти боялся Стэймица, боялся мести оскорбленного и обворованного ученого. В те минуты Брайлинг действительно считал, что перед ним только два пути — мгновенная смерть или Отсрочка. Он, естественно, выбрал Отсрочку.
— Но с какой стати вслед за ним, в будущее, отправился сам Стэймиц?
— Он жаждал насладиться зрелищем мучительной смерти Брайлинга. Для чего же еще? Вы, доктор, проделали большую работу, и мне жаль, что придется уничтожить ее плоды. Ведь если старший инспектор Грэхем узнает истину, то он поймет, что впервые потерпел поражение, расследуя Пред-Убийство.
— И все-таки мы должны что-то предпринять, — упрямо сказал лаборант.
Проллер покачал головой.
— Нет. Ни в коем случае. Я даже нарушу волю Грэхема и не стану прикладывать никакой докладной записки к эпикризу Брайлинга. Послушайте, мы ведь так и не знаем до сих пор, каков процент естественной смертности в результате длительного Анабиоза. И можно ли вообще спустя пять веков оживить человека.
— Это так, — согласился врач.
— Теперь о личности потерпевшего… Мне помнится, старший инспектор сам назвал Брайлинга чудовищем. Так оно и было. Он отнял у Стэймица фирму, украл его научные разработки, довел его до банкротства и даже до тюрьмы, обвинив в незаконном использовании его же разработок. Он погубил семью несчастного, используя средства столь отвратительные, что о них невозможно упоминать, и все делишки обстряпал, не нарушая ни одного из законов. Что вы об этом думаете?
— Думаю, будет не страшно, если мы проморгаем убийство, которое произойдет через пять веков, тем паче что жертва — такой негодяй, как Брайлинг. Мы выступим в роли Верховного Отдела и уничтожим все записи.
— Не Верховного Отдела, — поправил его Проллер, — а Верховного Правосудия.
Игорь КВЕТНОЙ,
доктор медицинских наук
ГЕНИИ НА ПОТОКЕ
Легкая жизнь у старшего инспектора из рассказа Ллойда Биггла.
Генетики приносят ему на блюдечке преступников, которые еще не успели никого убить. А дальше — не понадобятся и сыщики: генетика берется за исправление нравов общества будущего. Только надо ли это делать?
Таким вопросом задается ученый-медик.
В крупных музеях, помимо ката-лога экспонатов, находящихся в залах и хранилищах, обязательно имеется «каталог Дезодоро» — особый перечень отсутствующих ценностей. Да, именно отсутствующих, но необходимых музею для полноты его коллекции. В этом каталоге искусствоведы перечисляют сокровища, которые еще не обнаружены, но известно, что они были созданы в свое время. Отсутствие их не позволяет получить полное представление о творчестве того или иного мастера, об искусстве и культуре определенных исторических периодов.
В науке «каталоги Дезодоро» не составляются, хотя специалисты каждой отрасли знания прекрасно осведомлены о том, что еще не познано, и так же, как музейные работники, стремятся своими исследованиями «заполнить» пустующие места и предсказать направления наиболее актуальных поисков.
С каждым днем, благодаря неудержимому прогрессу современных технологий, ученым удается обнаружить новые важные факты и явления. Однако некоторые идеи остаются пока фантазией. Среди них идея управляемого создания человека будущего с целенаправленным моделированием присущих ему способностей и черт характера. Фантазия эта не беспочвенна, она вполне реальна и близка к осуществлению уже в XXI веке. Подобная идея основана на имеющихся знаниях, однако пока не воплощена в жизнь из-за методических трудностей и некоторых нерешенных частных вопросов. Но это — дело времени… Разве сами мы не были свидетелями того, как волшебная сказка становилась реальностью? Мечтали о пересадке органов, искусственном хрусталике и клапанах сердца, сердечных стимуляторах, о полетах в космос, о многом-многом другом. Теперь это — повседневная реальность нашего времени.