— Брось, — произносит Тим механическим голосом. — Что сделано, то сделано.
Его левое веко рассечено до крови. Эрон оттаскивает Тима, заставляет сесть и откинуть голову, чтобы остановить кровотечение. В тот момент, когда распахивается докторский чемоданчик, из боковой двери выходит капитан Йелластон.
— Сэр?.. — Эрон еще не избавился от страха за здоровье капитана. Однако странная скованность движений Йелластона подсказывает, что к чему. Господи, только не это! Капитан не болен, просто вдребезги пьян.
Бустаменте распахивает дверь, ведущую к лазерному пульту. Из камеры доносится гудение.
— Я не испортил лазер, — мычит Тим. — При монтаже было установлено кое-какое дополнительное оборудование. Меня обязали им воспользоваться в случае необходимости…
— Сукин сын! — произносит Дон Парселл.
— Что еще за оборудование? — грохочет Бустаменте, перекрикивая гул. — Что ты натворил, дубина?
— Меня отправили сюда со спецзаданием… Планета найдена.
Эрон видит, как капитан Йелластон через силу шевелит губами.
— Вы подали… Вы отправили зеленый?..
Присутствующие смотрят на него и по очереди отводят взгляд. Эрон корчится от невыносимой жалости. Он подозревает, что произошла катастрофа, в которую трудно поверить.
— Сукин сын, — повторяет Дон Парселл словно по необходимости. До Эрона с опозданием доходит суть случившегося: на Землю послан зеленый сигнал! Он адресован одним русским, но об открытии узнают все. Теперь события будут нарастать, как снежный ком. Тим положил начало процессу, который нельзя остановить, даже если планета окажется непригодной.
Он машинально обрабатывает рану Тима. Русский встает. Дон Парселл исчез, Бустаменте проверяет камеру резонатором, стараясь не оглядываться на Тима. Йелластон по-прежнему стоит навытяжку, словно проглотил аршин.
— Прибор был спрятан в обшивке, — обращается Тим к Бустаменте. — Контакты под тумблером. Не беспокойся, устройство рассчитано на одноразовое применение.
Эрон выходит следом за ним, все еще не веря. Их поджидает лейтенант Паули; неужели и она замешана во всем этом?
— Откуда такая уверенность, Тим? Ты можешь всех угробить.
Тот спокойно смотрит на него одним глазом.
— Приборы не лгут. Данных достаточно. Ничего лучшего нам все равно не найти. А старик ждал бы целую вечность.
Эрон уводит Йелластона. У капитана слегка дрожит рука. Эрон тоже дрожит — от жалости и отвращения. Тим назвал капитана «стариком»… Только сейчас до Эрона доходит весь ужас случившегося.
Два года! К черту планету: возможно, они до нее и не доберутся. Но два года в металлической банке со слабовольным капитаном, стариком, чье пристрастие к выпивке вызывает всеобщий смех… Никто не сможет сплотить команду так, как это делал Йелластон на протяжении тех нескольких трагических недель, когда остро не хватало кислорода, и все были близки к панике. Тогда капитан был олицетворением правоты и силы. Сейчас Тим все перечеркнул. Команда перестала быть единым целым. Положение будет становиться все хуже, день ото дня — и так на протяжении двух лет…
— В… вентилятор… — шепчет Йелластон, с трагическим достоинством позволяя Эрону уложить его в постель. — Это я во всем виноват.
— Подождем до утра, — мягко говорит ему Эрон, прогоняя страх. — Вдруг Рэй что-нибудь придумает…
Он бредет к себе, зная, что не уснет.
…Тишина. Ослепительная пустота: ни облаков, ни плача. Эрон лежит в привычной позе зародыша и страшится пробуждения: если он окончательно проснется, то вспомнит о чем-то ужасном. Он делает попытку снова погрузиться в спасительный сон, однако этому препятствует чья-то рука, безжалостно трясущая его за плечо.
Он открывает глаза и видит Коби, подающего ему горячую чашку. Отвратительный признак.
— Вы знаете про Тима?
Эрон кивает, морщится и глотает обжигающую жидкость.
— А про Дона Парселла наверняка еще не слыхали. Я не стал вас будить: медицинского вмешательства на этот раз не потребовалось.
— Что натворил Дон Парселл?
— Держитесь, босс…
— Ради Бога, не тяни, Билл!
— Примерно в три ноль-ноль задрожала обшивка. Все компьютеры вырубились. Я стал выяснять, что стряслось. Оказалось, Дон запустил свою разведывательную ракету в автоматический полет. Загрузил в нее все данные, которые только смог. Говорят, ракета сможет послать на Землю сигнал, когда наберет скорость.
— Дон тоже улетел?
— Она пустая, на автопилоте. На «Звере» тоже оказалось какое-то специальное оборудование, а у наших есть станции прослушивания. Кажется, на Марсе.
— Боже правый! — Как быстро все посыпалось! Откуда только Коби черпает информацию? Стоит случиться какой-нибудь гадости, как он немедленно оказывается в курсе дела. На лице Коби он видит не только усмешку, но и слабую мольбу.
— Спасибо, Билл. — Эрон с трудом поднимается. — Сначала Тим, потом Дон… На «Кентавре» начали играть в войну. Теперь все пропало.
— Старик не поспевает за событиями. — Коби фамильярно опирается о койку Эрона. — Это даже к лучшему. Теперь мы создадим более реалистичную политическую организацию. Хватит с нас единоличного лидерства! Конечно, можно сохранить его как формальную фигуру… Дон и Тим тоже пока не идут в счет. Для начала изберем рабочий комитет.
— Это сумасшествие, Билл! Комитет не сможет управлять космическим кораблем. Любая политика для нас гибельна.
— Хотите пари?.Нас ждут перемены, босс.
Эрон льет себе на голову воду, чтобы ничего не слышать. Выборы и два года неизвестности? Русская фракция, американская фракция, фракции Третьего и Четвертого миров… Специалисты по точным наукам против гуманитариев, технари против экологов, монотеисты против язычников — все раздоры Земли на одном крохотном корабле… Какое сообщество доберется до планеты, если им вообще суждено на нее попасть? Основанная ими колония, даже если это произойдет, будет с самого начала заражена распрями. Будь проклят Йелластон, будь проклят сам Эрон…
— На одиннадцать назначено общее собрание, — сообщает Коби.
— Между прочим, вчера вечером Тиг на самом деле совершил двадцатиминутную прогулку. В этом виноват я сам: забыл проверить изолирующую пломбу. Но все обошлось: я благополучно водворил его обратно.
— Куда он забрел?
— Все туда же: к стыковочному узлу «Розы».
— Приведи его на собрание. — Эрон накажет всех разом.
Он идет завтракать, пытаясь стряхнуть по пути свинцовый груз затянувшегося сна и ощущение надвигающейся беды. Он недостойно трусит перед собранием. Бедняга Йелластон будет отчаянно оправдываться за свою оплошность, спасать честь мундира, но его ждет неудача. Его не устроит роль подставного лица; неизбежна глубокая депрессия.
Эрон заставляет себя заняться историей болезни Тига, чтобы хоть немного отвлечься. Последние показания производят плохое впечатление: понижение еще на пять пунктов. Расстройство энцефаллограм-мы — явление, которого он раньше не наблюдал у амбулаторных пациентов, особенно таких скоординированных, как Тиг. Любопытно… Надо будет разобраться повнимательнее. Видимо, то же самое происходит со всеми остальными. Все пошло вразнос. Йелластон обычно выступал в роли миротворца. Сумеют ли они обойтись без него? Неужели он, Эрон, так же несамостоятелен, как, например, Фой?
Собрание неумолимо приближается. Эрон спускается на Лужайку, заранее мучаясь от жалости и страха. Он намеренно не вслушивается в то, что говорят собравшиеся, и поэтому не сразу замечает, что жалеть, собственно, некого: Йелластон говорит твердо, держится достойно, излучает харизму непререкаемого лидера. По его словам, в пять утра с «Кентавра» отправлен на Землю официальный зеленый сигнал.
— Что?!
— Как известно некоторым из вас, — невозмутимо продолжает Йелластон, — двое командиров разведывательных ракет проявили независимую инициативу и послали аналогичное уведомление своим земным правительствам. Обращаю ваше внимание на то, что их действия объясняются приказами, которые они получили от вышестоящих лиц перед стартом с Земли. Все мы можем только сожалеть, что силы Объединенных наций, финансировавших экспедицию, были к моменту нашего отлета недостаточно консолидированы. Есть надежда, что сейчас их единство укрепилось. Однако все это — дело прошлого и не имеет к нам отношения: конфликты сотрясали мир, в который никому из нас уже не суждено вернуться. Сейчас же мне хочется подчеркнуть, что Тим Брон и Дон Парселл, — Йелластон по-отечески кивает обоим командирам, сидящим слева от него как ни в чем не бывало, — в точности выполнили приказ, каким бы анахронизмом он теперь ни казался. Любой из нас поступил бы на их месте аналогичным образом. Теперь они освобождены от тяжкого обязательства, смущавшего их столько лет. Поданные ими сигналы, даже если и достигнут Земли, будут восприняты как подтверждение официального сообщения. Теперь наша обязанность — спланировать всю дальнейшую деятельность.