— Я много размышлял, — сказал я Лие. Мы лежали бок о бок на нашей койке. — Но все равно ничего не понимаю. Ничего!
Мы не прикасались друг к другу, но я чувствовал рядом тепло ее тела. Я ни разу не донимал ее ласками с того далекого момента в прошлом, когда мы перешли с «Эвридики» в отдельные транспортные корабли, чтобы совершить прыжок в неведомое. Мне казалось, что с тех пор минула целая жизнь. Она была человеком, всего лишь человеком. Какой человек сравнится с идеалом?
На противоположной стене крохотной каюты статуэтка аскетического Будды смотрела таинственными пустыми глазами на что-то у меня над головой.
— Чего ты не понимаешь? — спросила Лия.
Я указал в ту сторону, где осталась Энигма.
— Все, что мы видели, все, что делали. Все!
— Информация, Тинкерман. Рудиментарная информация в чистом виде. Но информация вне контекста, не освоенная разумом, существующая вне человека, — такая информация не имеет смысла. — Она говорила все тише, словно обращаясь к себе. — Я знала. Знала… — Помолчав, она продолжила: — Капитан Шен засекретит сведения о нашей экспедиции. Официально нашей высадки не будет. Поверхности не найдено. И Энигма будет повсюду фигурировать как место, к которому опасно приближаться; вокруг нее установят мертвую зону. — Теперь ее молчание длилось дольше. — Иначе нельзя, Тинкерман. Ты сам это знаешь. — Казалось, она пытается меня убедить. — Мы не готовы. Не готовы к тому, чтобы стать богами.
Я замер, переваривая услышанное. Боги?
— Все равно это не сможет отпугнуть людей навечно. Мы любопытны. К тому же, пожелай капитан сделать эту зону по-настоящему мертвой, он бы дал ей менее загадочное название, чем Энигма. Тут сгодилось бы любое скучное словечко.
Лия тихонько засмеялась. Ее тело излучало мягкое тепло.
— Когда-нибудь люди сюда вернутся, — сказал я. — Помяни мое слово.
— Знаю, — ответила Лия. — Но в межзвездном пространстве существуют сотни тысяч объектов для исследования: «карлики», кометы, одиночные планеты. Некоторые могут оказаться еще чуднее. На какое-то время этого хватит — лет на сто, а то и больше. Может быть, за это время люди поумнеют, повзрослеют. А может, и нет.
— Я тоже сомневаюсь.
— На всякий случай я внушила капитану, что это опасно. Это все, что в моих силах.
Боги? Неужели Лия серьезно считает, что мы могли стать богами? А что она имела в виду, говоря, что к информации должен быть приложен разум? Понимаем ли мы, что такое разум? Хватает ли разума у птицы? Может ли стать богом попугай? Хоть через сто лет, хоть через тысячу?
Когда-нибудь люди возвратятся на Энигму. Что они найдут?
Этого я не знал, зато мне было известно другое: Лия потянулась ко мне. Она погрузилась в загадку — Энигму, хотя ей было доподлинно известно, что чем глубже она погрузится, тем меньше у нее будет желания подниматься на поверхность. Но она выбрала меня.
Не люблю перегрузку: приходится обдумывать каждое движение. Любовь от этого становится неуклюжей.
— Ты изменился, Тинкерман, — сказала Лия.
— Да.
Раньше я этого не замечал, но это было верное наблюдение.
— Ты повзрослел. — Ее глаза были закрыты. — Таким ты нравишься мне еще больше.
Я тоже закрыл глаза и тут же увидел другую девушку, которой не требовалось имя: я всегда ее знал, еще с той поры, когда не было Вселенной. Что поделаешь — детская мечта! Но в глубине души все мы — дети. Даже Лия.
Я тоже сделал выбор и не хотел оглядываться. Где-то далеко за переборками еле слышно урчали двигатели. Мы возвращались домой.
Виктор КОМАРОВ
НАШ ГЛАВНЫЙ СОБЕСЕДНИК
Познакомившись с рассказом Д. Лэндиса, наши читатели, вероятно, вспомнили «Солярис» С. Лема. Мыслящий океан как реализатор неосознанных желаний представляется нам менее невероятным, чем «информационная планета».
Может ли Вселенная выступать в качестве носителя информации?
Об этом рассуждает академик Академии космонавтики им. К. Э. Циолковского и Академии ноосферы, автор более тридцати научно-популярных книг В. Комаров.
Едва ли не самой увлекательной научной проблемой второй половины уходящего XX столетия была проблема поиска внеземных цивилизаций. Одной из побудительных причин, помимо естественного желания узнать, одиноки ли мы во Вселенной, являлась надежда на получение в результате контактов с нашими космическими «братьями по разуму» уникальной информации об устройстве окружающего мира и не известных земной науке законах природы.
Однако, к сожалению, до настоящего времени земной науке не только не удалось установить контакты с другими цивилизациями, но даже обнаружить какие-либо явления, свидетельствующие в пользу их существования. Надежда на обмен научной информацией с космическими собеседниками и получение таким путем принципиально новых знаний пока эфемерна. Но, к счастью, у нас есть еще один космический «визави», который располагает неизмеримо большим объемом новой информации о мироздании, чем любая высокоразвитая суперцивилизация. Этот собеседник — наша Вселенная. Ведь именно она — неисчерпаемый источник закодированной информации, которую люди пытаются расшифровать на протяжении многих веков. И многое уже удалось. Изучение «сведений», со держащихся в световых лучах, позволило астрономам к исходу первой половины XX столетия построить основу астрофизической картины мира. А превращение оптической астрономии во всеволновую, которое произошло благодаря созданию радиотелескопов и выходу человечества в космос, предопределило подлинный «информационный взрыв», намного расширивший круг наших знаний.
И в этом нет ничего удивительного. Если понимать информацию в качестве главной части такого всеобщего свойства материи, как отражение, то станет ясно, что она также является свойством всей материи, а не только ее высших форм — биологической и социальной. Она существует и в неживой природе. Если рассматривать информацию как «разнообразие», как специфические сведения о каждом элементе окружающего нас мира, его строении, поведении и взаимосвязях с другими элементами, а мир как все существующее в природе, то именно материальный мир и является источником наиболее полной, исчерпывающей информации. А следовательно, нашим главным собеседником. Человек-наблюдатель, задавая вопросы природе и получая в результате исследований ответы на них, фактически вступает с материальным миром и нашей Вселенной в своеобразный диалог.
Если иметь в виду строение материи, то почти все, что можно было узнать о нем в условиях земных физических лабораторий, видимо, уже выяснено. Чтобы существенно продвинуться дальше, необходимо изучать материю в предельных, экстремальных состояниях — в условиях сверхвысоких температур и давлений, космического вакуума, сверхмощных полей тяготения, при выделении колоссальных энергий. Однако подобные условия, как правило, невоспроизводимы в земных лабораториях и поэтому не могут быть непосредственно экспериментально исследованы.
А ведь лаборатория, в которой подобные, а возможно, и другие экзотические условия существуют, у нас перед глазами. Это бесконечно разнообразная лаборатория Вселенной. Именно здесь можно изучать такие явления, состояния и физические процессы, которые мы не можем воспроизводить и исследовать на Земле.
Развиваясь, любая наука вырабатывает новые подходы и понятия, свой специфический язык, доступный только современнику. А в настоящее время науки настолько «рас-почковались», что даже представители смежных областей знаний говорят на «разных языках». Порой один физик не может понять другого! Тем более для нас может оказаться совершенно непонятным научный язык другой цивилизации, который сформировался в иных обстоятельствах, чем привычные нам научные языки. Что же касается Вселенной, то она «разговаривает» с нами на универсальном языке, который полностью определяется ее собственными объективными свойствами и который в принципе должен быть общим для любых ее исследователей. К тому же любая цивилизация, на каком бы уровне развития она ни находилась, располагает лишь ограниченным объемом информации об окружающем мире. Вселенная же обладает абсолютно полным объемом подобной информации!