Собственно, кто и почему — было уже ясно. Как — вполне поддавалось разумному объяснению. Но что?.. Что же могло подвигнуть двух преуспевающих сотрудников одного из крупнейших издательств на шпионаж и терроризм?!
Бек добежал до первой корзины и схватил мяч. Время! В этой части программы буквально все зависело от времени, и он старался, как мог, отгоняя от себя мысль о том, что справился бы намного лучше, если бы не знал, что на самом деле представляют собой светящиеся кольца и баскетбольные мячи. Это были хитроумные ловушки и однонаправленные вирусы, долженствующие полностью разрушить компьютерную систему нерасторопного хакера… в данном случае — его собственный мозг. После девятого (и последнего) броска нервы Бека были уже на пределе, и все же он упрямо продолжал бежать, покуда не узрел виртуальный «Шератон», который по-прежнему высился на пустом углу, являя собой единственную ниточку, связывающую его с реальным миром. С тем самым миром, где Лоренс Бурбон и Зеф Даррен нетерпеливо ждут, когда Беккет Ходж откроет для них врата ада!
Профессор остановился и стал размышлять. Он стоял в порожденном собственным воображением мире (с искусно жонглирующими коровами и стерегущими Смерть маньяками в клоунских костюмах) и ломал голову над тем, как бы его разрушить. Что ему было нужно — так это хорошая виртуальная бомба, способная разорвать контакт между двумя системами, но Бек не представлял, как соорудить ее в этой невероятной Вселенной.
Когда до него дошло, он откинул голову и бурно расхохотался… Каким бы странным ни был этот мир, но это его Вселенная, и она будет повиноваться его декретам!
Профессор быстро проверил карманы: бумажник, авторучка, пейджер… прекрасно, он-то и заменит устройство ввода информации! Он включил пейджер и открыл было рот, но остановился: а вдруг парочка негодяев, загнавших его сюда, услышит его слова? Впрочем, больше ничего не оставалось, кроме как пойти на риск. Бек поднес пейджер к самым губам и зашептал:
— Прервать подпрограмму… гм, «Шератон». Задержка 15 секунд после активации. Активировать по команде «круши». Описание процедуры: инициировать нарушение общей защиты по адресу… — Он бросил нетерпеливый взгляд на отель и торжествующе улыбнулся, когда на виртуальной стене услужливо возникла бронзовая плакетка. — По адресу 008D:0015!
Великолепно… Но все-таки недостаточно.
У сторожевой системы три открытых и два закрытых входа, прикинул он; всего, стало быть, пять. Два открытых входа зарезервированы для работы программиста со специальным оборудованием, и квалифицированный хакер способен воспользоваться любым из них. Можно, конечно, перекрыть оба, но тогда неизбежно сработает сигнал общенациональной тревоги, а во что может вылиться внезапная паника в армии, Бек даже не желал представлять.
Обдумав ситуацию, он решил, что на месте взломщика предпочел бы закрытый вход: поскольку легальный доступ к нему можно получить лишь в экстремальных обстоятельствах, весьма маловероятно, что кто-нибудь случайно помешает хакеру обделывать свои грязные делишки… Профессор уверенно продолжил инструкции и завершил процедуру фатальным для хакерской системы разрывом связи, не переставая при этом размышлять, достаточно ли долго пробыл в виртуальном мире, чтобы жена начала его разыскивать.
Вступив в роскошный холл «Шератона», он непроизвольно огляделся, словно бы Даррен или Бурбон могли выскочить на него из-за любого угла. Впрочем, профессор не думал, что эта пара располагает подобными техническими возможностями; скорее всего, даже мониторинг его передвижений ведется лишь опосредованно.
Интересно, кто же из них программист?
Вполне вероятно, что оба.
И, скорее всего, оба не имеют никакого отношения к издательскому делу.
Но откуда же его книга… Тут он вспомнил, как Бурбон лицемерно жаловался на электронные кражи; должно быть, с его собственным романом произошло то же самое.
Беккет Ходж твердым шагом пересек пространство, отделяющее его от лифтов, выбрал центральную шахту и нажал кнопку «вверх». Двери раздвинулись.
— КРУШИ! — скомандовал он пейджеру, кинул его в кабину и бросился бежать, лелея в душе светлый образ Марианны. Она не покинула его даже тогда, когда ослепительная вспышка швырнула виртуальное тело Бека в несуществующие небеса.
— Но я думала, что вы не разговариваете?
«Иногда, — сказала себе Марианна, — Руби проявляет просто невероятную тупость».
— Не разговаривать еще не значит не беспокоиться, Руби. Уже два часа ночи. Бек не отвечает на вызов по пейджеру, а Бурбон не подходит к своему телефону.
— Значит, они обмывают контракт!
— До двух ночи?
— Подумаешь, какая невидаль. Разве мы с тобой не мыли ему косточки до двух часов?
— Ты не знаешь Бека. Он никогда не задерживается так поздно, не позвонив домой.
— Гм! — Руби отхлебнула свежезаваренного кофе, и ее очки запотели. — Даже когда не разговаривает с тобой?
— Особенно в этом случае! Иначе бедняжку замучает чувство вины… Нет, он просто должен был позвонить.
Она встала с решительным выражением лица.
— Двери запирать? — вздохнув, поинтересовалась Руби.
— Как хочешь. — Мысленно Марианна уже оставила машину на стоянке «Шератона» и опрометью неслась через холл к центральному лифту.
Ей пришлось выдержать битву с ночным портье, поскольку она не имела ни малейшего представления, в каком номере поселился Лоренс Бурбон. Как выяснилось, тот снял люкс в одной из угловых башен, куда не пропускали посетителей без специального разрешения постояльцев. В конце концов Марианна, порывшись в сумочке, извлекла из нее пластиковый футляр, битком набитый витаминами, пилюлями от стресса, мятными пастилками и аспирином (хорошая ложь никогда не повредит).
— Видите ли, у моего мужа была назначена деловая встреча с мистером Бурбоном…. Но он не рассчитывал, что задержится надолго, и оставил дома свои лекарства. — Она демонстративно потрясла коробкой перед носом портье. — А ему следовало принять их уже два часа назад! У мужа больное сердце, и я так беспокоюсь…
Портье призвал на помощь мускулистого рассыльного, и тот повел взволнованную даму к лифтам, обслуживающим угловую башню. Кабина из стали и стекла совершенно не гармонировала с крикливым модерном вестибюля, а широкий коридор, куда они вышли, был декорирован в стиле королевы Анны. «Боже! О чем они здесь думают?» — возмутилась Марианна, спеша за своим проводником к номеру Бурбона.
— Он застрял.
— Как застрял? Что это значит?
Зеф Даррен указал на пульсирующий курсор, который уже с минуту пребывал в одной и той же точке многоцветного лабиринта:
— Проверь пульс.
Бурбон взглянул на крошечный дисплей, где светились жизненно важные показатели Беккета Ходжа.
— Слишком частый.
— Он чем-то сильно взволнован. Должно быть, у него не ладится с финальной частью. Программисты иногда привязывают свои процедуры к датчикам случайных чисел… нечто вроде пропуска на один день. И он, вполне вероятно, не помнит всех последовательностей… Проклятие!
Зеф злобно уставился на курсор и гипнотизировал его до тех пор, пока тот окончательно не погас.
— Вот дерьмо!
Все было точь-в-точь как в фильмах про Джеймса Бонда. Сперва она долго и безрезультатно стучала в дверь под неодобрительным взглядом своего Вергилия, как вдруг внутри кто-то горестно взвыл. У рассыльного не было электронной карточки для замков, и он отворил дверь могучим ударом ноги. Потом они ворвались в номер, но Марианна оказалась совершенно не готова к тому, что внезапно открылось их взорам.
В комнате находилось трое мужчин. Одним из них был Беккет Ходж — с виртуальным шлемом на голове, сенсорных перчатках на руках, крепко примотанный скотчем к стулу. Второй мужчина тряс его за плечи с такой силой, что у профессора клацали зубы. Третий же просто стоял столбом и…