— Труп так и лежал?
— Так и лежал, — устало подтвердил я. — Ужасно!
Следователь пожал плечами. Ничего ужасного в трупе, тем более даже не обагренном кровью, он не видел. Но все-таки великодушно подтвердил:
— Да, тяжелое зрелище. Кто-либо находился поблизости?
— Никого. Но потом появилась женщина… жена трупа, с ребенком.
Косая улыбка вознаградила меня за нарочито бессвязную речь.
— Спасибо, гражданка. Возможно, с вами еще свяжутся. Вы не собираетесь покидать город?
Я энергично замотал головой. Милиция меня не тревожила ни в малейшей степени. А вот шеф, скромно сидящий за угловым столиком — весьма. Как он здесь оказался?
Оставив меня в покое, следователь удалился к «жене трупа». А Борис Игнатьевич немедленно направился к нашему столику. Видимо, он был прикрыт каким-то легким отвлекающим заклятием, на него никто не обращал внимания.
— Доигрались? — только и спросил он.
— Мы? — уточнил я на всякий случай.
— Да. Вы. Точнее — ты.
— Я выполнял все данные мне инструкции, — закипая, прошептал я. — И этого мага — пальцем не тронул!
Шеф вздохнул.
— Не сомневаюсь. Но с какой дури ты, кадровый работник Дозора, зная всю ситуацию, поперся за Темным в одиночку?
— Кто мог предвидеть? — возмутился я. — Кто?
— Ты и должен был предвидеть? Чья шкура… а, да чего там говорить! Какие были инструкции? Ни на минуту не оставаться одному! Ни на минуту! Есть, спать — вместе со Светланой. Душ принимать вдвоем! И в туалет ходить вместе! Чтобы каждый, каждый миг ты был… — шеф вздохнул и замолчал.
— Борис Игнатьевич, — неожиданно вступила в разговор Светлана.
— Теперь это не имеет значения. Давайте думать, что делать дальше.
Шеф с легким удивлением посмотрел на нее. Кивнул:
— Права, девочка. Давайте думать. Начнем с того, что ситуация ухудшилась катастрофически. Если раньше на Антоне лежало косвенное подозрение, то теперь он буквально пойман за руку. Не качай головой! Тебя увидели стоящим над свежим трупом. Трупом темного мага, убитого тем же способом, что и все предыдущие жертвы. Защитить тебя от обвинения — не в наших силах. Дневной Дозор обратится в Трибунал и потребует чтения твоей памяти.
— Это опасно? — спросила Светлана. — Но зато выяснится, что Антон невиновен?
— Выяснится. А попутно Темные завладеют всей информацией, к которой он был допущен. Светлана, ты представляешь, сколько знает ведущий программист Дозора? Пускай кое-чего он сам не осознает — глянул мимолетно на данные, обработал и забыл. Но среди Темных будут такие специалисты!.. Допустим, Антон выдержит выворот сознания. В итоге Дневной Дозор будет в курсе всех наших операций. Понимаешь, что произойдет? Методики обучения и поиска новых Иных, разбор боевых операций, сети людей-осведомителей, статистика потерь, досье на сотрудников, финансовые планы…
Они разговаривали обо мне, а я сидел, будто и не причастный к происходящему. И дело было вовсе не в циничной откровенности, а в самом факте — шеф советовался со Светланой, начинающим магом, а не со мной, потенциальным магом третьей ступени. Словно меня уже списали, за ненадобностью…
Если сравнивать происходящее с шахматной партией, то позиция выглядела до обидного просто. Я был офицером, обычным хорошим офицером Дозора. А Светлана — пешкой. Но пешкой, уже готовой проскочить в ферзи.
— Борис Игнатьевич, вы же знаете, что я не позволю просматривать свою память, — сказал я.
— Тогда ты будешь осужден.
— Борис Игнатьевич, так пусть Антону проверят память только за сегодняшний день! — радостно вскрикнула Светлана. — Вот и все, и они убедятся…
— К сожалению, он и сегодня узнал слишком много. Да дело и не в этом. Память нельзя нарезать дольками, Света. Она выворачивается целиком. Начиная с первого мига жизни. С запаха материнского молока, с теплоты околоплодных вод, — шеф говорил подчеркнуто жестко. — В том-то и беда. Даже если бы Антон не знал никаких секретов, представь, что это такое — вспомнить и пережить заново абсолютно все! Колыхание в темной, вязкой жидкости, сдвигающиеся стены, проблеск света впереди, боль, удушье, необходимость дышать, наконец, собственное рождение. И это только первый шок! А дальше, миг за мигом… Ты слышала, что перед смертью вся жизнь пробегает перед глазами? Так и при выворачивании памяти. При этом где-то глубоко-глубоко лежит понимание того, что все это уже происходило. Понимаешь? Трудно сохранить рассудок.
— Вы это так говорите… — неуверенно начала Светлана, — будто сами…
— Ты не ошибаешься. Я через это прошел. Только не на допросе. Более века назад, тогда Дозор только изучал эффекты выверта памяти, потребовался доброволец. Потом меня приводили в норму около года.
— Как приводили? — с любопытством спросила Светлана.
— Новыми впечатлениями. Чужие страны, экзотические блюда, неожиданные встречи, непривычные проблемы. И все равно, — шеф криво улыбнулся, — иногда я ловлю себя на мысли: а что, если эксперимент продолжается? Что вокруг меня — реальность или воспоминания? Живу я и работаю — или валяюсь на хрустальной плите в замке Дневного Дозора, а мою память раскручивают, как клубок пряжи…
Он замолчал.
Вокруг за столиками сидели люди, сновали официанты. Ушла опергруппа, унесли тело темного мага, за его вдовой и детьми приехал какой-то мужчина, видимо, родственник. Больше никому не было дела до произошедшего. Кажется, даже наоборот — посетителям прибавилось и аппетита, и жажды к жизни. И на нас никто не обращал внимания — мимолетно наложенное шефом заклятие отвело всем глаза.
Но что если все это уже было? И я, Антон Городецкий, системный администратор торговой фирмы «Никс», по совместительству — маг Ночного Дозора, распластан на хрустальной плите, изъеденной глубоко вырезанными древними рунами? Именно мою память разматывают, разглядывают, препарируют, все равно кто — темные маги или Трибунал смешанного состава…
Нет! Не может этого быть. Никакого дежа вю. Никогда я не оказывался в женском теле, никогда не спотыкался о мертвые тела в мужских туалетах…
— Ситуация ясна, — сказал шеф, потянув из кармана тонкую длинную сигариллу. — Что будем делать?
— Я готов исполнить свой долг, — сказал я.
— Браво! — шеф вяло хлопнул в ладоши, а проходящий мимо официант на миг замер, прислушиваясь, но тут же унесся к дальним столикам.
— Ты, я смотрю, героический у нас мальчуган! Готов умереть во имя Дозора…
Шеф издевался, но я не обращал внимания на его тон.
— Я не бравирую. Просто не выдержу интенсивного допроса. Лучше смерть.
— Мы не умираем, как люди, — скривился шеф в странной улыбке.
— Тем хуже для меня.
Шеф вздохнул.
— Девочки… извини, Антон! Давайте лучше подумаем не о последствиях, а о причинах и предпосылках.
— Подумаем, — уныло согласился я.
— Дикарь браконьерствует в городе несколько лет. Мы пока не знаем, были подобные эксцессы в других городах или нет, сейчас просто нет времени этим заниматься. По последним данным аналитического отдела, странные убийства начались три с половиной года назад. Одни жертвы — явно Темные. Некоторые, вероятно, лишь латентные. Никто из них не тянул выше четвертой ступени. Что характерно — никто не работал в Дневном Дозоре. Прошу обратить на это особое внимание.
— Их подставляли, — сказала Светлана. — Приманка? Ловушка?
— Наверняка. Дневной Дозор не трогал этого психопата и даже подсовывал ему своих, тех, кого не жалко. Для чего? Цель, где цель? Или кто?..
— Чтобы обвинить нас в халатности? — предположил я.
— Чушь!
— Значит, подставляют кого-то из нас.
Шеф остро глянул на меня.
— И ты знаешь кого. Из всех сотрудников Дозора алиби на моменты убийств не имеешь только ты. Какой-то даже перебор с этим отсутствием алиби! Итак, чем ты достал Дневной Дозор?