Пиршество вкуса кончилось омовением рук в большом круглом аквариуме, который стоял за синей ширмой. Полоща руки, которые изрядно пахли соусами и приправами, Кромин заметил, что возле его ладоней роятся какие-то мелкие рыбки, быстро подбирая крошки. Выдернув руки, он увидел, что они поразительно чисты, хотя до этого казалось, что черная подлива с привкусом моченого чернослива навсегда въелась в его пальцы.
Потом все вернулись на свои места и медленно потягивали из высоких, темного серебра кружек густой напиток, похожий на кофе, но по вкусу больше смахивающий на хорошее пиво. Изольд смачно отхлебывал из тяжелой кружки, потом задумался, покачал ею незаметно в руке и шепнул Кромину, что это не серебро, а скорее, платина.
Кромин не обратил на его слова никакого внимания. Все, что касалось стратегических материалов и прочего ценного сырья, его не интересовало. Изольд был послан сюда иной организацией. Лишь бы под ногами не путался.
От «пива» слегка кружилась голова. Все в порядке, все хорошо. Горбик не посрамил терранской науки, ай да лингвист! Беспокоила лишь вчерашняя находка…
Изольд что-то спросил у ректора, а Кромин прослушал вопрос. Нет, нельзя расслабляться.
— …Вы можете перемещаться в любом направлении, — отвечал ректор Изольду. — У нас есть на что посмотреть, правда, очень мало пока жилых территорий. Везде камень и песок, воды мало. Мы надеемся, что со временем вы поможете нам с технологиями — разумеется, в дозволенных пределах…
«Он поможет, — подумал Кромин. — Не успеете ахнуть, как от шахт и горных комбинатов в глазах рябить будет!»
Впрочем, он знал, что не прав. Одно дело — разведка, другое — освоение. Суверенный мир никто не даст в обиду. Только сунься сюда без спросу, мигом найдутся защитники. Причем, тяжело вооруженные. Те же федералы…
Тем временем расспросы Изольда стали очень уж конкретными, и Кромин вмешался в разговор:
— Позволено мне будет спросить, начнем ли мы сегодня занятия?
Изольд бросил на него недовольный взгляд, но смолчал. А ректор доброжелательно улыбнулся и ответил:
— Ваше рвение достойно похвалы. После завтрака вы покажетесь целителям…
— Это еще зачем? — удивился Изольд.
— Для лучшего усвоения знаний по нашей методике ваш организм должен быть приведен в состояние наю: усилится восприимчивость, концентрация внимания, память станет открытой… Вам помогут обрести нужную форму.
— Препараты? Нейрозонды? — с отвращением выговорил Изольд.
— О чем это вы? Точечный массаж, благовония, музыка, цвета… Не волнуйтесь, никакого вреда для здоровья не будет.
Кромина позабавило несколько озадаченное лицо Изольда.
— А после этого мы приступим к занятиям? — спросил Кромин.
Ответ ректора его вполне устроил.
— До вечера вы будете предаваться отдыху или прогулкам, потом приступим. Нам предстоит большая работа, очень нужная моему народу. Мы недостаточно богаты, чтобы торговать на равных с далекими мирами, о которых узнали недавно. Есть у нас и противники подобного общения, они считают всех чужаков носителями изначального зла. Нами долго правили строгие блюстители, многое запрещалось…
— В том числе и письменность, — понимающе сказал Кромин.
Ректор испуганно покосился на своих коллег, но те безмятежно прикладывались к кружкам.
— Я не разделяю все каноны строгости, — чуть ли не шепотом сказал он. — Но и вы должны понять, что нашим обычаям тысячи лет. Мы веками живем без войн, хотя порой и случаются мелкие стычки. Мы избежали самоистребления, о котором гласит Предостережение…
— Удивительно, что вы вообще выжили, — брякнул Изольд.
— Мой коллега не хотел вас обидеть, — поспешно вмешался Кромин, заметив, как рука ректора судорожно сжалась. — Он восхищен тем, что вы сумели сохранить знания…
— Да, — после недолгого молчания ответил ректор. — Мы сумели. Наша методика позволяет не пользоваться… ну, вы понимаете… Знания передаются от учителя к ученику. От профессора Горбика я узнал, что такое эстафета. Наши знания передаются от одного к другому на пути поколений. Может, когда-нибудь…
Он снова покосился на своих коллег и замолчал. Преподаватели тем временем осушили свои кружки и поднялись. Они отошли шага на четыре, встали.
— Ритуал прощания, — негромко подсказал ректор и тоже поднялся.
Кромин с Изольдом последовали его примеру. Преподаватели низко, в пояс, поклонились, затем приложили руки к груди, а потом обратили к ученикам свои ладони. Терране повторили движения за ними — хотя и не так складно, как это вышло у наюгиров.
Преподаватели сказали что-то, повернулись и ушли. Ректор одобрительно кивнул Изольду и Кромину.
— Очень хорошо, — сказал он. — Вы все сделали правильно. У нас очень большое внимание уделяется ритуалу. — Он вздохнул и добавил: — Вся наша история — это один большой ритуал… Итак, трапеза окончена. Если у вас есть вопросы, готов ответить.
У Кромина были вопросы, но ответы на них он должен был найти сам. Впрочем…
— Мне просто любопытно, — начал Кромин, — ведь наш коллега, Профессор Горбик знает ваш язык, а когда вы встретили нас в карантинной зоне, то, по-моему, почти не понимали друг друга. Или это мне показалось?
— Он изучал наш язык, как я догадываюсь, только по записям, которые сделали первые ваши представители, — ответил ректор. — И произносил так, как они были зафиксированы. Что еще раз подтверждает лживость начертанного слова. С первыми представителями общались в ключе настороженности и ожидания, с вами мы должны были говорить в ключе дружелюбного нетерпения. На каждый ключ — своя интонация, свое чередование слов и межсловий…
— Сколько же у вас таких ключей? — поинтересовался Изольд.
Ректор засмеялся.
— Сколько песчинок у вас в горстях? — ответил он вопросом на вопрос. — Много, очень много. Точно может ответить только специалист. Мы с рождения привыкаем правильно говорить в зависимости от ситуации и места. Когда-то, очень давно, все это приводило к стычкам, а то и войнам. Но с тех пор, как была разработана наша методика передачи знаний, проблемы постепенно исчезли.
— Жаль, что у нас не было такой методики, — покачал головой Изольд. — Глядишь, на Земле было бы меньше свар. Интересно, что думает профессор Горбик об этом? Мы могли бы сейчас с ним встретиться?
— Это невозможно, — сказал ректор. — Вы сейчас восприемники знаний, а он отдающий знания. Вы в разных… — ректор пошевелил губами, вспоминая терранское слово, — да, вы в разных кастах. Благодарю вас за весьма приятное общество. Гуляйте, наслаждайтесь отдыхом. Когда захотите вернуться в ваши помещения, затруднений не будет. Поскольку вы разделили с нами трапезу, то теперь не ограничены в своих возможностях. Смотрите, общайтесь…
С этими словами он направился к выходу.
— Кстати, по поводу общения, — остановил его Кромин: — Что сказали нам преподаватели, когда прощались?
Ректор обернулся в дверях.
— А, это… Древняя присказка, звучит примерно так: любой из нас имеет право взять жизнь и отдать жизнь.
— Кажется, я уже это слышал, — проговорил Изольд, слегка напрягшись. — Только тогда это звучало, как право убивать и быть убитым.
— В словах много нюансов, — согласился ректор. — Можно выразиться и таким образом.
— Надеюсь, это относится только к гражданам Наюгиры? — вежливо улыбнулся Кромин.
— Гражданами Наюгиры являются все, находящиеся на ее поверхности, проведшие день и ночь в ее лоне и вкусившие ее пищу. Так что не беспокойтесь: ваши права защищены обычаем точно так же, как, например, мои.
Ректор скрылся в коридоре.
Кромин посмотрел на Изольда.
— Не нравится мне все это, — сказал Изольд.
— Сколько миров, столько обычаев, — пожал плечами Кромин.
— Мы тоже многим не нравимся. Например, федералам Гра. Они с удовольствием вышибли бы нас отсюда. Как ты думаешь?
Изольд впился в него глазами, а потом спросил:
— Откуда здесь взяться федералам?