На дороге было темно, если не считать света из окна небольшого здания, рядом с которым затормозил автобус, и пары тусклых фонарей. Не успев привыкнуть к темноте, Гарвуд не глядя шагнул вперед…
Кто-то с силой взял его за обе руки, заставив замереть.
— Доктор Джеймс Гарвуд? — тихо спросил неизвестный, лица которого он не мог различить.
Гарвуд уже открыл рот, чтобы дать веский ответ неизвестному, но тут же смекнул, что отпираться бессмысленно.
— Да. — Он вздохнул. — Вы кто?
— Майор Алан Дэвидсон, Объединенное разведывательное управление. Вас хватились в лаборатории, док.
Гарвуд перевел взгляд с широкоплечего мужчины, не выпускавшего его правую руку, на пассажиров, обрадованных бесплатным развлечением.
— Значит, это ловушка? Автобус не сломался?
Дэвидсон кивнул.
— Кассир на автовокзале в Спрингфилде заподозрил в вас беглого заключенного. Он описал вашу внешность и рассказал о лопнувшей пепельнице. Мое начальство догадалось, что это вы. Прошу следовать за мной.
У Гарвуда не оставалось выбора. Он поплелся за Дэвидсоном к освещенному дому и стоящему рядом, в тени, длинному автомобилю.
— Куда вы меня везете? — спросил он неестественно спокойно.
Дэвидсон открыл заднюю дверцу. Усевшись рядом с Гарвудом
и дождавшись, пока места впереди займут два солдата, он ответил:
— На базу ВВС Чейнат в пятнадцати милях к северу от Шампейна. — Автомобиль вырулил на трассу и устремился дальше на восток. — Там вас посадят в специальный самолет и вернут в расположение Проекта.
Гарвуд облизнул губы. Самолет! Интересно, много ли наберется людей, жалеющих, что человечество научилось летать? Существовал один-единственный способ это выяснить, но он был чреват авиакатастрофой.
— Если вы посадите меня в самолет, то, скорее всего, меня больше никто не увидит.
— Неужели? — вежливо отозвался майор.
— Вам рассказали, почему я оставил работу над Проектом? Вокруг меня все рушилось, вот почему!
— Я слышал что-то в этом роде, — подтвердил Дэвидсон. — Но, по-моему, вам не о чем беспокоиться. У нас хорошая охрана.
Гарвуд махнул рукой.
— Вам не объяснили главного, майор. На лабораторию не зарятся вражеские агенты. Она разваливается только потому, что там нахожусь я.
Дэвидсон кивнул.
— Повторяю, вам будет обеспечена полная защита.
— Нет! — крикнул Гарвуд. — Ни на меня, ни на Проект никто не покушается. Все дело в моем присутствии — физическом присутствии! — в лаборатории. Это оно — причина всех разрушений.
Выражение лица Дэвидсона не изменилось. Впрочем, Гарвуд плохо его различал в темноте.
— С чего вы взяли?
Гарвуд с сомнением покосился на солдат, прислушивающихся к разговору. Майор Дэвидсон был, возможно, допущен к секретной информации, но рядовые — наверняка нет.
— Давайте не углубляться в детали… Вы сами поведали, что ваше начальство засекло меня из-за разбитой пепельницы. Больше вам ничего не рассказывали?
Дэвидсон помолчал, потом покачал головой.
— Нет.
— Она разбилась потому, что я слишком к ней приблизился, — сказал Гарвуд. — Меня окружает некая… называйте это аурой, если хотите. Она сеет разрушение. Некоторые устройства, в том числе двигатели внутреннего сгорания, особенно подвержены ее влиянию. Теперь понимаете, почему меня нельзя сажать в самолет?
— Вроде бы… — Эй, Уэст, машина не барахлит?
— Нет, сэр, — отрапортовал водитель. — Работает, как зверь.
Гарвуд тяжело вздохнул.
— Это не всегда происходит сразу, — процедил он сквозь зубы. — Я целый час ехал в автобусе, и ничего. Hо самолет — не автомобиль. В нем не свернешь на обочину и не остановишься.
— Успокойтесь, мистер Гарвуд, — сказал Дэвидсон снисходительно. — Положитесь на меня: с самолетом ничего не случится.
Гарвуд начал терять терпение.
— Хотите доказательств, иначе не поверите? Прекрасно. У вас есть сигареты?
Дэвидсон молча посмотрел на него, потом зажег лампочку на потолке салона и достал из кармана мятую пачку.
— Положите две штуки мне на ладонь, — распорядился Гарвуд. — И не выключайте свет.
Дэвидсон походил на недоверчивого зрителя, которому собирается морочить голову ярмарочный фокусник.
— Что дальше?
— Просто смотрите на сигареты. Скажите, вы любите курить?
— Еще чего! — фыркнул Дэвидсон. — Терпеть не могу. Бросал раз двадцать. Но привычка сильнее меня.
— Вам нравится быть рабом этой привычки?
— Дурацкий вопрос!
Гарвуд согласно кивнул.
— Извините. Как вы считаете, сколько людей, кроме вас, мучаются от своей привычки к табаку?
Дэвидсон недоуменно приподнял брови.
— Не пойму, куда вы клоните, док.
— Назовем это подсознательной демократией. Вам не нравится курить, как очень многим в стране. Многие предпочли бы, чтобы сигарет вообще не существовало, а уж этих тем более.
— Как говорится, вашими бы устами да мед пить, — сказал Дэвидсон с усмешкой и потянулся за своим куревом, но тут же испуганно отдернул руку: при его прикосновении сигареты у Гарвуда на ладони развалились, превратившись в труху.
— Что за чертовщина?! — гаркнул он почти что в самое ухо Гарвуду. — Как вы это сделали?!
— Просто я был рядом. Многие люди не переносят табака. Вот вам и результат.
Дэвидсон не мог оторвать взгляда от табачного крошева у Гарвуда на ладони.
— Это фокус! Вы их подменили.
— У вас на глазах? Хорошо, давайте повторим. Можете надписать на них свои инициалы.
Дэвидсон поднял на Гарвуда глаза.
— Почему именно вы?
Гарвуд сдул с ладони обрывки бумаги и табачные крошки. Вот уже не один месяц он с неослабевающим страхом наблюдал последствия своего дара.
— Мне известно… кое-что. Не спрашивайте, что именно.
— Допустим…
— Все! Знание — это все, что требуется.
Дэвидсон не сводил с него взгляда.
— Знание? Знание само по себе крошит сигареты?
— Не само по себе, а в сочетании с отношением многих людей к курению. Понимаю, в это нелегко поверить, но…
— Давайте не будем отвлекаться на мелочи, — перебил его Дэвидсон. — Предположим, вы правы. Знание — сила. Это как-то связано с проектом «Бэкдроп»?
— Да.
— Они там в курсе происходящего?
— Полностью.
— И все равно стараются вас вернуть?
Гарвуд вспомнил Сандерса, с которым спорил до головной боли.
— Доктор Сандерс не до конца понимает суть явления.
Помолчав, Дэвидсон спросил:
— На что еще, кроме сигарет, действует эта ваша аура? Вы упомянули автомобильные двигатели…
— На двигатели, любую пластмассу, телевизоры. Прежде всего — на всевозможные современные предметы и приборы, облегчающие жизнь. Но не только. В опасности может оказаться все, что угодно — достаточно, чтобы кто-то отрицательно к этому относился. — Он вспомнил автобус и Тома Бенедикта Арнольда, потомка генерала, покрывшего себя позором измены. — Люди тоже. — Гарвуд поежился. — Правда, этого я еще не успел до конца выяснить.
— Главное для осуществления разрушительного желания — ваше присутствие?
Гарвуд прикусил губу.
— На сегодня — да. Но если работы по проекту «Бэкдроп» завершатся успехом, то…
— Иными словами, вы бомба замедленного действия.
Гарвуд поморщился от жесткого тона Дэвидсона.
— Можно сказать и так. Поэтому я и не захотел рисковать, оставаясь в лаборатории. Лететь в самолете — тоже недопустимый риск.
— В данном случае мы в силах вам помочь. Вы не полетите на самолете, а поедете. Вы сами объясните, где находится лаборатория проекта «Бэкдроп», или мне запросить дополнительные указания?
Гарвуда прошиб пот.
— Поймите, майор, я не могу туда возвратиться! Пока я один в своем роде, но все равно могу натворить бед. Если проект «Бэкдроп» не закроют, опасность возрастет в миллионы раз.