— Отлично, — произнесла Фликка, обращаясь к незримой аудитории. — Вы видите то же, что и я. Зафиксированы стандартные симптомы накопления грехов. Потенциал очень высокий, без структурных аномалий. — Каспар внезапно догадался, что она связалась по видеотранслятору с Администрацией. — Я собираюсь действовать по стандартному протоколу, только без вербального контакта с субъектом. Начинаю зондирование.
Она выдвинула металлическую полусферу, и та зависла над головой инопланетянина. Его лицо скривилось; уставившись на нее своими человеческими глазами, он издал придушенный писк, похожий на звук флейты. И еще раз пискнул, когда она стала крутить регуляторы.
— Матрица реагирует нормально. Потенциал все еще крайне высокий. Вычленяю первый.
Когда раздался первый вопль, Каспару показалось, что его барабанные перепонки кромсают железным ножом. Он оглох, но это было лишь к лучшему — легче было терпеть следующие вопли. Инопланетянин корчился, натягивая цепи, но они пока держались. Кровать тряслась, однако стальная рама была сработана крепко. Спустя несколько минут Каспар осознал, что конвульсии ему кристально ясны — они намного понятнее, чем сама поза существа. Они складывались в целые предложения.
«Я оболгал одного своего друга, он лишился работы, и я занял его место».
Душу инопланетянина отягощал людской грех. Зато грех Орин и грех, который исповедовала Перл, были инопланетными грехами, отягощавшими души людей.
Инопланетянин исповедовался еще в одном грехе, и еще в одном, и еще… Поведав о последнем грехе, он обмяк и прикрыл глаза.
— Операция закончена, — произнесла Фликка нервным, но все еще сильным голосом. — Потенциал на нуле. Отпущение получено, — замявшись на одну-две секунды, она добавила: — Снимаю цепи.
И, торопливо перебирая руками, начала разматывать цепь. Каспар помогал ей. Табак уже выветрился из его организма, и во рту не было ни единого слова.
Когда они сняли половину цепи, инопланетянин открыл глаза и помог освободить себя. Поднявшись с кровати, он взял Фликку за руку, а другой рукой сделал какой-то жест. Каспар его не понял; строго говоря, мальчик вообще перестал понимать движения инопланетянина: все равно, что смотреть на статую.
Отпустив руку Фликки, инопланетянин вышел из приемной. Фликка и Каспар нерешительно последовали за ним. Снаружи сгрудились тридцать сотрудников Безопасности. Инопланетянин замер, широко расставил руки, свесил голову на грудь и начал топтаться на месте.
Сотрудники разомкнули кольцо, открывая инопланетянину путь к площади. Спустя какое-то время инопланетянин оборвал свой спектакль и огляделся. Издав нежный стон, похожий на обрывок песни, он медленно побрел назад к космодрому. За ним по пятам — до самой металлической рыбы — следовали отбезы. Процессию замыкали Каспар с Фликкой, которым не хотелось упускать пришельца из виду. А тот на них не оглядывался; Каспар и сам не знал, хочется ли ему, чтобы инопланетянин оглянулся. Никто не помешал пришельцу подняться на борт челнока. Люк захлопнулся, и челнок взлетел самым невероятным образом: без обычного дыма и пламени он воспарил на пятиметровую высоту и внезапно, описывая крутую параболу, унесся в небо.
Каспара и Фликку вызвали на совещание в Администрацию. Фликка описала все, что видела. Свой рассказ ей пришлось повторить несколько раз. Каспара тоже допросили. Это была долгая и неприятная процедура; вскоре у него заныла шея от кивков и покачиваний головой. Фликка заступилась за него, но служащая Администрации была неумолима.
Наконец поток вопросов иссяк. Устало вздохнув, служительница выключила видеокамеру.
— Спасибо за помощь, — произнесла она. — А теперь, пожалуйста, вернитесь в свое жилище. Если нам еще что-то понадобится, с вами свяжутся.
Пока шел допрос, тело Фликки все громче и громче кричало от ярости. Теперь же она дала волю словам:
— Никуда я не пойду. Теперь вы должны ответить на мои вопросы. Немедленно.
— Гражданка Моэн, скажите спасибо за то, что не оказались в карцере. Своими действиями вы навлекли опасность на всю станцию. Некоторые администраторы жаждут вашей крови.
— Плевать я на них хотела, — и Каспар изумился тому, как прозвучали эти слова из уст Фликки: с силой, которой и на дух не было во всем сквернословии Перл. — Черт подери, вы отлично знаете, что я поступила правильно! Если бы обычный человек сошел с корабля и начал убивать направо и налево, мы ничего не могли бы с ним сделать. Верно? Не знаю, как вас, а меня лично учили в школе, что мы служим экипажам кораблей и их нужды важнее наших.
— Об этом мы уже беседовали. Пожалуйста, возвращайтесь домой. Сегодня вам пришлось очень нелегко.
— Ответьте мне, госпожа администратор. Что вы узнали об этом существе? Вы наверняка проследили за кораблем после его отлета. Что с ним случилось? Говорите. Или вы такая мелкая сошка, что начальство вас ни во что не посвящает?
Служительница раздраженно скривила рот. Чтобы прочесть ее чувства, особой проницательности не требовалось. Но вдруг, к удивлению Каспара, она ответила:
— Судно, которое совершило у нас посадку, не было кораблем. Всего лишь челнок, но об этом вы, наверное, уже догадались. Сам корабль… его длина — пятнадцать километров. Он выглядит совершенно дико. На наши запросы не отвечает. Время от времени он передает какую-то тарабарщину на разных радиочастотах. Мы понятия не имеем, откуда он и чего хочет. Против него мы бессильны — вот единственное, что нам известно. А теперь прошу вас: идите домой и не разглашайте эту информацию. Люди уже начали впадать в панику. Хватит с нас шести погибших.
Профессиональная маска сползла с лица служительницы, и ничто уже не скрывало ее усталости и тревоги. Опустив глаза, Фликка взяла Каспара под руку и молча вышла из кабинета.
Когда они вернулись в дом Моэнов, родичи засуетились вокруг них, как никогда в жизни. Фликка вновь рассказала о случившемся, но вдаваться в детали не стала. Она, по-видимому, согласилась со служительницей, и ее руки выражали сожаление, что она вообще хоть что-то сказала родным. В итоге, вырвавшись из объятий отца и матери, она ушла в свою комнату и заперлась.
Теперь в центре внимания остался один Каспар, что показалось ему не очень-то приятным. Его пытались расспрашивать, но вскоре оставили его в покое — до настойчивости служительницы им было далеко. Когда от Каспара отстали, он подошел к стандартному холодильнику и налил себе соку, держа графин левой рукой, а скрюченной правой неуклюже придерживая стакан. В гостиной полушепотом совещались родители и дед. От холодильника Каспару не было видно ничего, кроме картины, на которой бабушка терпеливо ждала, пока мяч долетит до ее рук. Внезапно его затрясло, невесть почему — он отчетливо вспомнил, что когда-то на картине не было никакого мяча.
Почувствовав, что валится с ног, он побрел в свою комнату. И обнаружил, что плачет — оплакивает, как ни странно, не погибших шестерых мужчин и женщин, а всех тех, кто когда-либо жил. Он и сам не понимал своих чувств. Ему впервые пришла в голову идея прочесть свое собственное тело, разобраться, что же он сам себе говорит. Он рассмотрел свое отражение в зеркале, но так и не проник в его смысл. В конце концов он заполз на кровать и погрузился в сон, полный кошмаров.
А завтра спозаранку, когда солнце еще не поднялось из-за горизонта, за ним и Фликкой пришли сотрудники Безопасности. Челнок вернулся.
Их вызывали на космодром.
На сей раз инопланетян было трое, и все похожие, как близнецы. Фигура, рост, цвет кожи — все одинаковое, даже одежда. Но Каспар смог их различить: тела двоих вопили от боли и ужаса, в то время как третий был непостижим, как каменная глыба. Каспар решил, что это и есть тот, кому он вчера помог. Инопланетяне недвижно стояли у подножия своего челнока и, лишь заметив Каспара и его сестру, двинулись к людям. Очищенный от грехов заговорил на своем музыкальном языке.
Затем произошло то же, что и вчера. Инопланетяне пошли с Каспаром и Фликкой в исповедальню. Их поочередно исповедовали и очистили от человеческих грехов, тяготивших их души. Каспар заметил, что на этот раз Фликке было страшно: вчерашний шок прошел, и она вполне трезво осознавала всю странность происходящего.