— Чем?
— Я выслежу и убью Рипа.
— Разве это возможно? — голос Техника полнился глухой тоской.
— Машины тоже смертны. Ты же Техник.
Техник тускло воззрился на грема.
— А что тебе известно?
Грем снова пожал плечами:
— На комбинате активировался Рип. Зарядился, разведал окрестности. И начал охоту. Он ворует детей. Значит, это Рип-эспер. Он убивает свидетелей, значит, это боевой эспер. Судя по тому, что он нападает не только ночью, но и днем, это боевой эспер-универсал. Я не завидую вам, Техник. Пройдет месяц или два, и он уведет всех детей, а вас передушит. Вы ведь не сможете сбежать, а убить его вам не под силу. Вы ведь пытались, не так ли?
Техник угрюмо вперился в лицо собеседника.
— Откуда ты, прости Жизнь, все это знаешь?
— Я — грем, — ответил он.
Техник некоторое время размышлял.
— А ты сумеешь? — спросил он глухо.
Грем не рассмеялся, хотя Техник того ожидал.
— Я — грем, — повторил он. Только и всего.
Помощник-засоня, не дыша, стоял у окна и уши его, казалось, оттопырились еще сильнее.
— Ладно, — Техник тяжело оперся о спинку ближайшего стула. — Допустим. Но гремы не работают бесплатно. Так ведь?
— Так, — согласился грем.
— И сколько же тебе нужно? И в чем — в рублях, в гривнах?
Только теперь грем позволил себе улыбнуться.
— На вашу территорию смешно приходить за деньгами. Что деньги? У вас есть гораздо более ценная вещь.
Кажется, Техник догадался.
— Так-так-так… — процедил он. — Что же именно?
— Сырье, — ответил грем. — То, что в Киеве зовется «компотом», а в Москве…
— Я знаю, как это зовется в Москве, — перебил Техник. — Сколько?
— Все, что у вас есть, — простодушно ответил грем, но взгляд его в этот момент отнюдь не был простодушен. — И имейте в виду: я прекрасно осведомлен об объемах вашей торговли с Киевом, Москвой и Минском. Так что я представляю, сколько вы вырабатываете сырья.
— Что-о-о? — Техник негодующе выпрямился. — Ты в своем уме, грем? Ты знаешь, сколько это стоит?
— Знаю, — с удовольствием признался грем. — И меня неимоверно согревает это знание.
Техник последовательно перешел от негодования к недоумению, а потом даже к тени веселья:
— Но ведь если мы отдадим все сырье тебе, мы не сможем заплатить Киеву и Москве…
— В ближайшую неделю у вас не намечается поставок Москве, — перебил грем. — Только Киев. И только концерн Халькдаффа.
Теперь Техник глядел на грема с ненавистью. Потому что грем говорил истинную правду. Непонятно только было, откуда ему столько известно о закрытой территории Снеженск-4, ведь раньше он здесь никогда не бывал.
— Хорошо, — процедил Техник, сдерживая злость. — Мы не сможем расплатиться с Халькдаффом и вынуждены будем голодать, пока снова не синтезируем нужное количество сырья. А это почти полтора месяца. Реально даже больше, потому что голодные живые — никудышные работники.
— Ваши проблемы, Техник. Я сказал.
— Убирайся, — Техник указал на дверь. — Убирайся, подонок.
— Ладно, — согласился грем. — Я ухожу.
Он встал, будто бы ненароком глянув в окно.
— Кстати, Техник, — обратился он к Технику. — Ты видишь это солнце? Ты видишь цвет неба? О чем это говорит, а? Знаешь?
Техник молчал.
— О засухе. О жаре и засухе, — пояснил грем. — Улавливаешь, Техник? Рип станет воровать по несколько детей в сутки. Месяца два, и в Снеженске не останется никого моложе двенадцати лет — я имею в виду людей, конечно. О предельном возрасте остальных рас можешь догадаться сам. Кто станет таскать вам из-за периметра пенсирит? Рип? А Уж о том, какие работники из живых, у которых отобрали детей, я и вовсе молчу…
— Убирайся! — зарычал Техник.
Грем направился к двери.
— Я еще вернусь, — пообещал он. — А ты подумай пока. И со старостами посоветуйся…
Дорогу к выходу грем, конечно же, запомнил.
Уже к вечеру у одного из старост пропала девятилетняя внучка. За несколько часов летней ночи Рип разгромил несколько жилищ — почему-то он выбирал жилища матерей-одиночек. Детские кроватки оказывались пустыми. А Рипа на этот раз никто даже не увидел.
Днем грем демонстративно разгуливал по территории, избегая приближаться к живым. Ночью пропадал неизвестно где.
Спустя три дня и три ночи два хмурых вирга кинули камешек в окно каморки при шлюзе.
— Эй! Почтенный!
Грем показался в коридоре, о котором даже думать боялся любой взрослый территориал.
— Ну?
— Живые поговорить хотят.
— О чем?
Вирги переглядывались и переминались в полсотне метров от шлюза.
— Ну… Вы вроде как с Рипом справиться горазды… Так это… Мы б заплатили. Сколько нужно.
— Меня не интересуют деньги. А плату я назвал вашему Технику, но он меня прогнал. Разговаривайте с ним. Позовет — приду.
И он скрылся в каморке.
Вирги еще некоторое время потоптались напротив шлюза и убрались восвояси.
Через несколько часов перед жилищем Техника собралась несметная толпа. Практически все население Снеженска-4 в полном составе, потому что никто не хотел оставлять детей без присмотра. Старосты районов еще накануне направились к Технику и не выходили из его кабинета до сих пор. Если бы кто-нибудь осмелился покинуть жилище ночью, он мог бы удостовериться, что свет в окошке кабинета не гас ни на секунду.
Грема позвали к Технику ближе к вечеру. Одинокий и гордый, он шагал сквозь толпу, глядящую на него со смесью ненависти и надежды. Каждый готов был убить его, но не мог, потому что грем олицетворял собой возможное спасение.
На этот раз пришлось подниматься на третий этаж, в другой кабинет. И стол здесь был побольше. Без сукна. Тут явно никто не играл в карты — тут принимались решения и постигались формулы.
Они сидели за этим столом — Техник, пятеро старост и еще трое живых.
Все так же молча и бесстрастно грем вошел в кабинет, секунду помедлил и сел на стул у самого окна. Теперь он казался всем присутствующим просто темным силуэтом на фоне светлого прямоугольника.
— Я слушаю, — сказал он, прищурив глаза.
Поднялся сухонький орк, выглядящий старым даже для орка.
— Меня зовут Хавиар Сотера. Я староста Куманского. Как называть тебя, грем?
— Гремом.
— Грем, — проникновенно обратился к нему Сотера. — Неужели ты начисто лишен сострадания? У нас пропадают дети, а ты сидишь в стороне и просто ждешь…
На лице грема не отразилось ничего — ни смущения, ни досады.
— Любезный староста, гремов обучают отнюдь не состраданию. Гремов обучают убивать чудовищ. За плату, потому что грему тоже нужно на что-то жить. Покупать снаряжение для работы, одежду, пищу. Или вы думаете, меня кто-то покормит? Подарит штаны? Кто на этой территории предложил мне хотя бы кружку воды, а? Так уж сложилось, что у вас есть то, что мне позарез необходимо прямо сейчас. И в нужном количестве. Неужели это «что-то» дороже ваших детей и собственных жизней?
— Если мы все умрем от голода, это вряд ли спасет нас и наших детей.
— От голода? — грем состроил презрительную гримасу. — Бросьте. У каждого живого в доме припрятано достаточно консервов, чтобы дотянуть до выработки новой порции сырья. В конце концов, можете договориться о поставке в кредит. На выгодных условиях.
— С нами не работают в кредит, — хмуро бросил другой староста — эльф неопределенного, как и все эльфы, возраста.
— А нечего было надувать Москву, — отрезал грем. — Слово в этом мире ценится превыше всего, и вы это знали с самого рождения.
— Оставь нам хотя бы половину! — взмолился Хавиар Сотера. — Остальное мы отдадим позже!
— С вами? В кредит? Увольте, я не глупее московских дельцов. Гремы берут плату только вперед, и вам это известно.
— Чтоб тебе провалиться, — пожелал кто-то.
Грем не обиделся.