Позднее они устроились на ночлег в неглубокой пещере. Сон быстро объял его, но принес видения…
На фоне звезд он увидел очертание огромной фигуры — облака завивались у ее колен. Голова наводила ужас — пылающие огнем глаза, зубы из наточенного железа. Рука медленно тянулась к Мечу, который плыл в небе лезвием вниз. По другую сторону Меча, отвернувшись от него, стояла прекрасная женщина. Внезапно вверху надо всем появилась сверкающая звезда, словно большая серебряная монета, стремительно скользящая по небосводу. Гигант, съежившись, отпрянул от звезды, и Меч будто стал меньше. Потом все исчезло, и Галеад увидел Кровавого короля во дворе Эборакума, без одежды, совсем одного. Когда из зияющего туннеля выскочили чудовища, король швырнул свой Меч в воздух и выкрикнул одно-единственное слово.
Галеад же обнаружил, что сидит в чудесном саду, исполненном
бесконечной безмятежности и мира. Он знал, кого увидит там.
— Добро пожаловать, — приветствовал его Пендаррик.
— Я бы мог оставаться тут вечно, — сказал Галеад, и Пендаррик улыбнулся.
— Я рад, что ты способен воспринимать гармонию. Ты направляешься на Хрустальный Остров?
— Да.
— Там Утер.
— Живой?
— Этому еще предстоит решиться. Отыщи Моргану, владычицу Острова, и убеди еще раз последовать совету Пендаррика. Ты понял свое сновидение?
— Нет. Только одно: великан — Вотан, а Меч — это Меч Утера.
— Звезда — комета, которая проносится по небосводу один раз в жизни каждого человека. Она состоит из Сипстрасси, и когда приближается к Земле, то втягивает свою магию назад, в себя. В давние времена обломок этой кометы рухнул в наш мир и породил магию. Теперь, пролетая вновь, она втянет часть этого волшебства. Настанет миг, Галеад, и ты узнаешь его — когда судьба миров будет брошена на чашу весов. И тогда скажи владыке Меча, чтобы он отдал его тебе. Подними клинок к небу и скажи то, чего желаешь.
— Почему ты никогда не говоришь просто? Все это для тебя игра?
Пендаррик покачал головой.
— Неужели, по-твоему, я с радостью не поделился бы с тобой мудростью, чтобы спасти мир? Но это не путь познания Таинств. Для каждого человека жизнь — это странствование в поисках знания и ответов на извечные вопросы: кто я? почему я здесь? Если я велю тебе пойти в такое-то место и произнести Слово Силы, что ты узнаешь, кроме того, что Пендаррик — колдун? Но если я велю тебе пойти в такое-то место и сказать то, что скрыто в твоем сердце, а это и окажется Словом Силы, тогда ты узнаешь нечто неизмеримо большее. Ты войдешь в Круг Таинства и достигнешь его центра.
— А если нет?
— Тогда зло восторжествует, а мир не изменится.
— Почему такая ответственность возлагается на меня?
— Потому что ты наименее способен справиться с ней. Ты проделал большой путь от жадного похотливого принца Урса до рыцаря Галеада, который спас ребенка. Продолжай свой путь.
Галеад проснулся на заре. Лекки еще спала, и он сварил в котелке овсянку. После завтрака оседлал кобылу, и они затрусили на северо-запад.
Ближе к полудню, съехав в рощу, Галеад оказался лицом к лицу с десятком всадников в рогатых готских шлемах. Он натянул поводья и уставился на воинов, а Лекки прижалась к нему, дрожа от страха.
Их предводитель выехал вперед и заговорил по-сакски.
— Я из Галлии — ответил Урс на языке сикамбров. Тот удивился.
— Далеко же ты забрался от своего дома, — заметил он, а его товарищи подъехали поближе, обнажив мечи.
Галеад приготовился бросить Лекки в кусты и драться до последнего вздоха.
— Кто эта девочка?
— Сирота. Ее деревню сожгли, а мать убили.
— Что поделаешь, война! — Сакс пожал плечами и подъехал еще ближе.
Он наклонился к Лекки, ее глаза расширились от ужаса, и Галеад весь напрягся. Его рука скользнула к мечу.
— Как тебя зовут, малышка? — спросил всадник по-сакски.
— Лекки.
— Не бойся.
— Я не боюсь, — объявила она. — Мой отец самый большой убийца, и он перебьет вас всех, если вы не ускачете.
— Ну, тогда нам лучше ускакать, — ответил с улыбкой гот, выпрямился и снова посмотрел на Галеада. — Храбрая девочка, — сказал он, переходя на сикамбрский. — Она мне понравилась. Почему она говорит, что ты ее отец?
— Потому что теперь мне досталась честь стать им.
— Я сам сакс, а потому знаю, что такое честь. Заботься о ней хорошенько.
Он взмахнул рукой, миновал вместе со своими товарищами изумленного Галеада и продолжал свой путь. Но когда отряд отъехал шагов на тысячу, предводитель вновь придержал коня и оглянулся на одинокого всадника.
— Почему мы его не убили? — спросил его помощник. — Он же не сакс!
Начальник пожал плечами.
— Прах меня подери, если я знаю! Я уехал из этой проклятой страны семь лет назад и поклялся, что никогда сюда не вернусь. У меня тут осталась беременная жена. И я все подумывал отыскать ее… и моего сынишку. Я как раз думал о семье, когда увидел этого всадника, ну и растерялся немножко.
— Так можно догнать его и прикончить.
— Да нет, пусть себе едет. Малышка у него славная.
Вотан провел Андуину через лабиринт коридоров в анфиладу маленьких комнат в самом сердце крепости. В центре наиболее обширной стоял темный круглый стол, на котором покоился череп. Серебряный Обруч охватывал лобную кость. Вотан придвинул стул к столу.
— Садись! — приказал он и положил одну руку на череп, а другую на затылок Андуины. Она почувствовала, что ею овладевает тяжелая дремота и в панике попыталась сопротивляться ей, но сон одолевал, и она уступила ему.
Вотан закрыл глаза.
…И открыл их в своем шатре перед Виндокладией менее чем в одном переходе от Великого Круга под Сорвиодунумом.
— Цурай! — позвал он. Тут же полог откинулся, и подошел его помощник. Смуглое лицо окаменело от страха. Вотан улыбнулся.
— Приведи девушку Рианнон.
— Слушаю, владыка.
Несколько минут спустя появились два воина с девушкой. Вотан уже сидел на деревянном троне. Он отослал стражей и посмотрел сверху вниз на ее лицо, когда она упала на колени.
— Ты привела моих воинов к предателю, Олегу, однако он спасся?
— Да, мой господин.
— А тех, кто был с ним, убили?
Она онемело кивнула, заметив свирепый блеск в его глазах и что-то зловещее в этих словах, словно змеиное шипение.
— Но ты не назвала их имен.
— Они не были предателями, мой господин, просто британцами.
— Лжешь! — прошипел он. — Девушка — принцесса из Рэции.
Рианнон вскочила, пытаясь укрыться от его глаз, прожигавших ее насквозь. Когда она была уже у выхода, он поднял руку. Словно невидимая петля захлестнула ее и потащила назад.
— Тебе не следовало лгать мне, милашечка, — прошептал он, когда девушку швырнуло к его ногам. Ладонь Вотана легла ей на лоб, и ее глаза закрылись.
Он поднял спящую, положил на богатое ложе позади трона. Ладони царя прижались к лицу пленницы, и он закрыл глаза, сосредотачиваясь. Когда он открыл их и опустил руки, черты Рианнон бесследно исчезли — перед ним было прекрасное овальное лицо Андуины. Он глубоко вздохнул, успокаиваясь перед Зовом, затем осторожно прикоснулся большими пальцами к векам спящей. Судорожный вздох приподнял ее грудь, руки шевельнулись.
Он отступил на шаг.
— Проснись, Андуина, — приказал он.
Девушка села, моргая, потом встала с ложа, подошла к выходу и в безмолвном удивлении устремила взгляд на небо. Когда она обернулась, в ее глазах стояли слезы.
— Как ты это сделал? — спросила она.
— Я — бог, — ответил он.
В бездне Пустоты Рианнон тоже открыла глаза…
И закричала.
Галеад и Лекки добрались до озера на закате, через два дня после того, как ветераны Девятого легиона овладели дамбой, которую в этот час закрыла поднявшаяся вода. По римскому обычаю на берегу было построено временное укрепление. На свеженасыпанных валах несли дозор воины с прямыми спинами — ветераны самых сокрушительных военных сил, какие знала земля.