Как бы то ни было, с течением времени Артуру удалось, говоря современным канцеляритом, «консолидировать нацию». Он женился на красавице Джиневре и в столице королевства Камелоте основал рыцарское братство Круглого Стола, этакую модель общественного согласия, живым символом коего стал рыцарь Идеального Образа — Ланселот… Все бы ничего, да народ в ту пору был суеверен — почти как сейчас. Молодому королю явилось тревожное видение Бесплодной Земли и Зверя Рыкающего (страшной львицы со змеиной головой, родившейся в результате совокупления смертной женщины с Дьяволом). Более чем прозрачный намек на скорый конец утопии, убедительность коему добавили и открывшиеся Артуру тайны двух рождений — собственного и его отпрыска Мордреда.
Свеженькая, однако, мысль — о том, что самое могучее государство может погубить одна-единственная Семья. Особенно, ежели она августейшая. Что и произошло в случае с артуровской Англией. Сначала измена Ланселота, ставшего любовником Джиневры, затем восстание Мордреда, вторичная измена Джиневры… Короче, закончилась мнимая идиллия тотальным свинством, исторически как раз вполне достоверным: кровавой междоусобицей, всеобщим предательством, ожесточенной сварой за корону, страданиями народа и полным упадком государства.
Не спасли ни волшебный меч Экскалибур, подаренный королю некоей Девой Озера, ни объявленный им священный поход рыцарей за чашей Грааля. Подтвердилась еще одна вековая мудрость: царству, разделившемуся внутри себя самого, долго не выстоять.
Финал Канона печален, помпезен и величав, как оперы Вагнера — тот, кстати, и не скрывал, откуда почерпнул свои сюжеты о Лоэнгрине, Парсифале и Тристане с Изольдой! С гаденышем Мордредом Артур все-таки разобрался, подав пример через века Тарасу Бульбе, но в финальном бою и сам получил смертельную рану. После чего, поручив верному рыцарю забросить Экскалибур обратно в озеро, дабы чудо-меч не стал добычей алчных «верных учеников», Артур отправился в свое последнее путешествие на Остров Мертвых — Авалон.
Однако финал Канона оставляет лазейку для одного из самых устойчивых мифов в сознании англичан. Лишь косвенные свидетельства смерти Артура (люди видели свежую могилу, но никто не присутствовал на обряде похорон) породили веру в то, что «король однажды и вовек» [11]не умер, а просто заснул долгим сном. Но в случае нужды он вернется на трон и спасет нацию от внутренних раздоров и прочих напастей. Остается только ждать…
Вот и ждут терпеливо — добрую тысячу лет. А иначе как объяснить популярность цикла об Артуре, не ослабевавшую все эти столетия, как у читателей, так и у сотен писателей!
В этом бездонном колодце версий и интерпретаций утонуть — проще простого. Достаточно сказать, что в гигантском томе «Энциклопедии фэнтези» Джона Клюта теме «Артур» посвящено почти шесть страниц убористого, информационно предельно емкого текста с упоминанием более двух сотен книг! Поэтому единственное, что остается — постараться хотя бы пунктирно наметить основные вехи.
Первый неожиданный поворот литературная артуриана испытала еще в раннем Средневековье, когда устные сказания кельтов неожиданно пустили крепкие корни в литературе их завоевателей, французской и германской. Завоеватели-норманны пуще разбитых наголову и поставленных на колени саксов боялись, как выясняется, «партизанящих» валлийских кельтов. А потому задача перелицовки кельтских легенд, превращения тамошних героев в своихстановилась политической.
Поэтому неудивительно, что широкую популярность Артур и его рыцари приобрели благодаря французам и немцам. Например, Кретьен де Труа превратил преимущественно батальный цикл в куртуазный роман (фигуру Ланселота ввел в Канон именно прованский трубадур). А немецкие авторы во главе с Вольфрамом фон Эшенбахом сделали всю «черновую» литературную работу для Вагнера.
В XV веке, как уже было сказано, все эти разрозненные ручейки слились воедино в полноводный Канон, составленный Томасом Мэлори. А позже, во второй половине прошлого века, когда литературную и художественную моду задавали так называемые «прерафаэлиты», выражавшие общую ностальгию по. мифическому рыцарскому прошлому, начался новый этап грандиозной «раскрутки» цикла об Артуре. Она не ослабевает и по сей день.
Я перечислю только самые знаменитые имена англоязычных прозаиков и поэтов. Томас Лав Пикок, Альфред Теннисон, Уильям Моррис, Алжернон Суинберн, Томас Элиот, Джон Каупер Повис, Мэри Стюарт, Клайв Стэплз Льюис… При желании откровенно артуровские мотивы можно найти и в эпопее Толкина (что неудивительно, если вспомнить, что автор «Властелина Колец» был блестящим знатоком как раз такой литературы). Ну и, разумеется, Марк Твен, положивший начало новому витку фантазий о короле Артуре и его рыцарях.
Как только ни трактовали цикл! Пересказывали в виде сладенькой христианской сказочки для детей; при этом нежелательные обстоятельства зачатия и рождения Артура благоразумно опускались, как и связь Ланселота и Джиневры, зато всемерно превозносились верность рыцарей идее Круглого Стола и их благородная миссия поисков священной христианской реликвии. Создавали мелодраматические любовные романы, где фантастический и вообще всякий «темный» элемент цикла опускался, а упор делался на платоническом служении Прекрасной Даме. Всячески использовали цикл об Артуре для сатирических нападок на современные общественные институты. Мрачными красками разрабатывали преимущественно апокалиптические мотивы цикла, удивительным образом совпадавшие с общественными настроениями на перепаде веков (пророчество о Бесплодных Землях и Звере Рыкающем).
Пытались как можно точнее восстановить, реставрировать историческую правду о древнем короле кельтов, свободную от более поздних тенденциозных исторических «нагрузок». Разрабатывали линии отдельных персонажей — Мерлина, Джиневры, Феи Морганы, Ланселота, Галахада, Гристана (Тристрама)…
Или просто создавали свои циклы о короле Артуре, лишь слабым образом связанные с Каноном либо вообще никак не связанные.
Начало этой во всех отношениях созидательной деятельности положил английский писатель Теренс Уайт — романом «Меч в камне» (1938). Позже он объединил свои романы в один толстый том, который многие не без оснований называют «определяющим в артуриане XX века» — «Король однажды и вовек» (1958, в русском переводе).
После Уайта эстафету подхватили современные авторы научной фантастики и фэнтези.
«Героическая фэнтези», в которой страна Артура представала в той же степени исторической Англией, что и в книгах Толкина. Миры, в которых магия работала, и другие, где она прекращала свое действие вместе со смертью Артура. Миры, где Артуру наследовал Мерлин (его авторы фантастической литературы сразу же признали за своего героя — не чета виктимному смертному королю!). Всевозможные «альтернативные истории», в которых мы встречаем самые причудливые реинкарнации артуровского цикла. Миры, где царство, объединенное мистической идеей Круглого Стола, простиралось уже за пределы Земли. Миры традиционного доминирования рыцарей-мужчин — и те, где реальная власть была сосредоточена в руках их подруг.
Всем этим занимались хорошо знакомые любителям фантастики Марион Зиммер Брэдли, Дэвид Дрейк, Парк Годвин, Наоми Митчинсон, Дэвид Геммел, Диана Паксон, А.А.Аттаназио, Роджер Желязны, Саймон Хоук, Лоуренс Уотт-Эванс, Сьюзен Купер, Джон Браннер, Майкл Коуни, Эндрю Нортон, Дэвид Эддингс, не говоря о десятках других, меньшего масштаба.
Ясно, что подробный анализ всего ими написанного — тема отдельного исследования. Тем более, что нельзя хотя бы вкратце не коснуться еще одной увлекательной посмертной жизни кельтского короля — на сей раз на экране.
11
Буквальный перевод фразы «опсе and future king» — король в прошлом и король в грядущем. Эти слова стали нарицательными после выхода односменного романа знаменитого современного автора фэнтези Т.К.Уайта. (Здесь и далее прим. авт.)