Если только талинорцы случайно не наткнутся на ее убежище, среди хелантов она в безопасности. Их тепло маскирует инфракрасное излучение ее тела, а днем, когда во всю мощь светят оба солнца, инфракрасные сенсоры вообще бесполезны.
Только потом ей пришло в голову, что если ее не могут обнаружить приборы талинорцев, то не смогут найти и приборы землян.
Наступил второй вечер. На закате свет белого карлика растворился в сиянии голубого гиганта. Пел никогда в жизни не испытывала такого голода. Она пыталась утолить жажду, слизывая капли росы с плоских стеблей травы и надеясь, что в воде нет болезнетворных микробов.
Необходимо вернуться в Талинор Главный. Ничего иного не остается.
Хеланты стали собираться к норам на ночевку. Пел вспомнила о закрытой норе, в которую она уже давно не заглядывала, и направилась к ней. В это время паутина зашевелилась, потом выгнулась наружу, словно кто-то пытался выбраться из норы. Пел поспешно отступила.
Паутина снова натянулась — и вдруг лопнула. Из щели высунулось что-то острое, серое и блестящее. Оно дернулось, еще больше разрывая паутину. Показалось множество тонких, членистых, покрытых твердой оболочкой конечностей, затем они вцепились в края входного отверстия. Потом появился головной щиток, под которым раскачивались пучки стебельков, увенчанных блестящими глазками. В траву сегмент за сегментом стало выползать длинное, закованное в блестящий панцирь тело. Последним появился раздвоенный скорпионий хвост.
Молодой талинорец посмотрел на хелантов, продолжавших пастись, как ни в чем не бывало, на Пел, застывшую на месте, и издал серию свистов и щелчков.
— Разве ты не знаешь, что есть вещи, которых лучше не видеть? — вот что произнес он, прежде чем исчезнуть в густой траве.
Жесткая трава резала руки и колени. Пел долго продвигалась вдоль невысокого гребня, оставив далеко позади норы и разорванную паутину. Она знала, что новорожденный хелант выдаст ее талинорским охотникам, как только их разыщет.
Взошла белая бета, и равнина расцвела яркими красками. От ходьбы Пел немного согрелась.
То существо умело говорить. Оно было хелантом, а потом… изменилось. Оно было очень похоже на Даласурея-Риссанихила, который был «взрослым» только три сезона.
Вдалеке она услышала пронзительный свист. Охотники. Покинув хелантов, Пел отказалась от безопасности.
Она увидела, как в утреннем небе что-то блеснуло, словно подброшенная в воздух монетка. Это был челнок.
— Эй! Я здесь!
«Они ни за что не услышат меня, не увидят и не засекут приборами, если я не найду способа подать какой-нибудь сигнал», — поняла Пел.
Конечно, лучше огня ничего не придумаешь, но ей нечем было поджечь траву. И тут она вспомнила охоту на хеланта. Пел выпрямилась во весь рост, взбежала на вершину гребня и стала изо всех сил размахивать поднятыми над головой руками.
Голоса охотников зазвучали ближе, гораздо ближе.
Тогда она побежала со всей скоростью, на какую была способна. Слева от нее землю лизнул красный луч лазера, и, несмотря на безмерную усталость и страх, Пел торжествующе улыбнулась.
Полоска травы вспыхнула, затрещало пламя. Челнок резко изменил курс и стал снижаться.
Пел едва дышала. Перед глазами у нее поплыли красные и черные круги, но она нашла в себе силы проковылять еще сотню ярдов до трапа, прежде чем упала в объятия матери.
Корабль набрал высоту, и сверху талинорские охотники казались совсем крошечными.
— Во всем этом необходимо разобраться. Ты не должна их винить.
— Мама отвернулась от компьютера. — В конце концов, личиночная стадия — обычное явление в живой природе. Вспомни земных членистоногих, развивающихся с полным превращением, — например, мух или бабочек. У талинорцев разумна только взрослая форма. Хеланты же, по существу, просто животные.
— Но ты рассказала им о детях? — настойчиво спросила Пел.
За иллюминатором челнока Талинор Главный сиял в свете двух солнц. Ветер гулял по голубой прерии.
— Да, и это большой шаг на пути к взаимопониманию. — Мама положила руку на плечо Пел. — Видишь ли, когда тебе пришло в голову сообщить, что ты не взрослая…
— …они решили, что я просто животное и на меня можно охотиться.
— Каждый мир устроен по-своему. — Мама отвернулась. — Но если бы они посмели причинить тебе вред…
Пел хорошо знала, что означает эта нотка в мамином голосе. Она произнесла беззаботным тоном:
— Мама, со мной все в порядке.
«Но ты все-таки не понимаешь, — подумала Пел. — Ведь Даласурей-Риссанихил был моим другом…»
— Они перестанут охотиться?
— Тебе нечего бояться, я все им объяснила.
— Я не про то. — Пел нетерпеливо встряхнула головой. — Охота на хелантов — ты сможешь это прекратить?
— Ты же знаешь, мы не имеем права вмешиваться в жизнь чужих планет. — Мама снова занялась компьютером. А теперь тебе надо как следует отдохнуть. Мы садимся.
Дверь закрылась. Пел прошла в центральную каюту, посмотрела в иллюминатор. В небе светят два солнца, и на посадочную площадку ложится двойная тень от спускающегося челнока. Пел вспоминает бесконечную голубую прерию, так похожую на океан. Она вспоминает Талинор Главный, его вздымающиеся к небу укрепления, скалы и пики. И глубокие норы под землей, и хелантов, которые доверчиво прижимаются к ней во сне.
Она садится и закрывает лицо руками.
Пел Грэхем думает о талинорских… детях.
Эрик Фрэнк Рассел
КОЛЛЕКЦИОНЕР
Корабль дугой пробил золотое небо и приземлился с громом и воем, прорезав в буйной растительности угольно-черный шрам в добрую милю длиной. Финальный выхлоп его хвостовых дюз испепелил еще полмили местной флоры. Любой бульварный листок уделил бы четыре колонки столь эффектному прибытию. Однако от ближайшего репортера этот уголок космоса отделяли десятки, а то и сотни световых лет, и красочный эпизод остался незамеченным. Корабль послушно замер в конце выжженной полосы, по сторонам которой по-прежнему вздымалась сочная зелень, а низкое небо все так же безмятежно лучилось золотым светом.
Стив Эндер сидел в пилотском кресле под прозрачным колпаком из транспекса и усиленно размышлял. У него была застарелая привычка тщательно обдумывать ситуацию. Лишние пять минут раздумий предотвратили немало разрывов легких, шоковых остановок сердца и тому подобных неприятностей. В особенности это касалось переломов костей, а Стив чрезвычайно ценил свой скелет. Не то чтобы он чересчур им гордился, полагая наилучшим из возможных, но за истекшие годы изрядно к нему привык и имел твердое намерение уберечь его от любых поломок.
Поэтому, пока хвостовые дюзы корабля остывали с резким характерным потрескиванием, Стив сидел перед контрольной панелью, разглядывая пейзаж за прозрачным куполом, и старательно размышлял. Во время посадки он успел получить примерное представление о планете. Раз в десять больше Земли, судя по всему, однако его собственное тело не кажется ему слишком тяжелым.
Конечно, довольно трудно судить о весе, если тебя три недели мотает от невесомости к многократным перегрузкам, но все-таки можно положиться на мускульную реакцию. Если чувствуешь себя слабым и вялым, как сатурнианский слизень, твой вес заметно выше земной нормы. А если кажешься себе всесильным суперменом, то наоборот.
Нормальный вес свидетельствует о том, что у данной планеты примерно земная масса, невзирая на вдесятеро больший объем. Что, в свою очередь, означает отсутствие массивного металлического ядра и легкую плазму. Иными словами, здесь недостает тяжелых элементов. Нет тория. И никеля тоже нет. А следовательно, не будет никакого никель-ториевого сплава.
Однако атомарные двигатели Кингстон-Кейна не могут работать без никель-ториевого сплава. Они потребляют его в виде ниторовой проволоки десятого калибра, которая подается непосредственно в распылители. На худой конец, сгодился бы и чистый плутоний, но в природе самородный плутоний не встречается.