Нет матери, нет и детей.
Он подумал, что нужно позвонить Мэтти, но, как ни странно, не сумел вспомнить номер ее телефона. Ему следовало бы вернуть фотографию Долорес на законное место, восстановив тем самым правильный порядок вещей, однако он не мог этого сделать. В конце концов, Джошуа вызвал такси. И через двадцать минут уже стоял посреди барахолки перед той женщиной и ее столиком.
— Мне бы хотелось вернуть эту вещь, — произнес он, протягивая фотографию Рут.
Улыбка женщины не изменилась.
— Если вы настаиваете, конечно же, я возьму снимок назад.
Опустив руку к коробочке с мелочью, она достала из нее двадцать пять центов. На одной стороне монетки блеснула царапина, и Джошуа понял, что перед ним та самая четверть доллара, которую он заплатил за Рут. Он медлил в нерешительности.
— А откуда вы берете такие снимки?
Женщина глядела на него едва ли не с жалостью.
— Все дело в фотоаппаратах. И в течении времени. И в жизнях, которые складываются так, хотя могли бы сложиться иначе, и в ошибках, взаимном непонимании, упущенных возможностях. А вообще, мы получаем их с распродаж, из шкафов. Это просто картинки.
— Нет, — возразил он. — Вы не правы.
— В любом случае зачем было утруждать себя, возвращая снимок неизвестной вам женщины — ведь не ради жалкого четвертака. Путь сюда обошелся вам дороже.
— Но зачем вообще покупать снимки незнакомых людей? — спросил он, словно Мэтти не задавала ему вчера тот же самый вопрос.
Женщина пожала плечами.
— Вот все, что я получила от вас. — Она подняла вверх четвертак.
— И, кроме этой монетки, мне нечего вернуть вам. Нужна она вам или нет?
Джошуа задумался.
— Нет. Наверное, на самом деле я нуждался в ответе.
Она улыбнулась.
— Простите. У меня есть только снимки. А ответ вам придется найти самому.
— Джош?..
— Я здесь, Рут.
Она улыбнулась и снова зевнула.
— Ты так долго молчал, что я уже подумала, не ушел ли ты…
— Прости, на этой неделе я плохо выспался, — сказал Джошуа, чувствуя справедливость собственных слов, хотя он и в самом деле немногое помнил. — Не волнуйся. Джейк и Конни скоро приедут. А Мэтти спит в приемной, она была рядом с тобой всю ночь.
Слова давались легко, их подкрепляло безусловное понимание. И все же Джошуа понимал, что какая-то часть его по-прежнему пребывает в том, ином месте, где фотография другой женщины не была, не могла быть заперта в ящике.
— По правде говоря, я не сделала ничего особенного, — сказала она. — Наверное, мы всегда оказываемся не там, где следовало бы.
Джошуа глядел в это дорогое лицо, такое новое и такое знакомое.
Он взял Рут за руку.
— Теперь я здесь. И нигде более.
Она пожала его пальцы.
— Жаль, что для этого потребовалось так много времени. Кажется, нечто в этом роде сказал один король. Он умирал, теряя жизнь по капле, и извинялся за то, что мешает всем. Мысль, не слишком-то соответствующая… королевскому достоинству.
— Тебе не о чем жалеть.
— О нет, всем нам есть, о чем пожалеть. Все мы изранены, покрыты синяками, избиты… У каждого не хватает зубов, мужчина ты, женщина или ребенок. А сколько разбитых сердец, сколько сожаления. Я тоже такая — ранена… повсюду. А ты, Джош? Жалеешь о том, что женился на мне?.. Зная, чем кончится вся история?
Джошуа заглянул в глаза женщины, в глаза Рут, своей любовницы, своего лучшего друга и наипервейшего врага — все сразу, в одном лице, — они с Долорес никогда не были ни тем, ни другим, ни третьим. И сразу все понял.
Она знает!
Сказать было нечего. Просто сама ткань мира не выдержала бы подобных слов. Конечно, Джошуа понимал, что жизнь с Рут — пусть он помнил их первую ночь, и долгий брак с ней, и рождение их детей, и ту аварию, после которой сделался хромым — продлилась едва ли мгновение. Фотография Долорес лежала в ящике, и первая, несчастная жизнь его осталась в каком-то закутке этой вселенной, чуждом ее пространству и времени. И зная это, он сидел возле больничной койки, наблюдая, как умирает его единственная, его любимая. Рут тоже это понимала.
— Я люблю тебя, — сказал он. — И не сожалею ни о чем.
Рут кивнула, зевая.
— Хорошо, что ты женился на мне, Джош. И ящик, в который ты меня положишь, будет много лучше того, из которого ты меня достал.
— Рут, ты говоришь какую-то ерунду, — сказал он. — Наверное, дело в таблетках.
— Они тут ни при чем, — ответила она. И умерла.
Через неделю после похорон Мэтти остановила свой «блейзер» прямо перед домом отца. Она обнаружила его на веранде, невозмутимо раскачивающегося в кресле.
— Опаздываешь, — заметил он.
— Дела, — кратко ответила она.
— Тогда поехали. Не будем терять времени.
Мэтти открыла перед ним дверцу, Джошуа забрался внутрь салона и уселся, удобным образом выпрямив ногу. Он ждал, держа трость обеими руками.
— Папа, мы тут с Джейком и Конни переговорили…
— Это хорошо. Общение, как утверждают, важная вещь в семье.
Возведя глаза к небу, Мэтти вздохнула.
— Замолчи и слушай, ладно? Мы не хотим, чтобы ты жил один в этом старом доме.
— Так переезжайте ко мне. Все вместе. Вот будет весело!
Мэтти покраснела.
— Не сомневаюсь, папа. Здесь мама будет мне мерещиться на каждом шагу. Возможно, со временем станет лучше…
— Надеюсь, что нет, — сказал Джошуа, однако дочь игнорировала его слова.
— …Конечно, дело не только в этом. Я хочу прожить своюжизнь.
Как и Джейк, и Конни. Мы имеем на это право. Вот что мы решили, несчастный старый дурень: мы наймем прислугу, чтобы посещала тебя три раза в неделю. Еще получишь один из этих пейджеров. Если что-то случится, мы сразу узнаем. Так ты сможешь сохранить самостоятельность, пока хватит физических сил. А мы будем наезжать — часто и неожиданно, чтобы проверить, все ли ты исполняешь. Можешь быть в этом уверен!
— А если я не соглашусь?
Лицо дочери помрачнело.
— Тогда я собственными руками возьму тебя за задницу и перетащу в дом престарелых. Что скажешь?
— Я люблю вас. Всех и сразу. Мысль, в общем-то, неплохая.
Мэтти глубоко выдохнула, как будто надолго задержала дыхание.
— Спасибо. И мы тебя тоже любим.
Они пересекли по заброшенному переезду железную дорогу, Мэтти остановила машину перед входом в сарай. Потом подождала, пока отец самостоятельно извлек свое тело из «блейзера», и, взяв старика под руку, повела к Кейнмилльской барахолке.
— И какой хлам тебе нужен на этот раз? — поинтересовалась она.
— Сегодня мне ничего не нужно. Я хочу кое-что отдать. — Джошуа остановился возле того столика, рядом с коробкой старых снимков. Сидевшая за ним женщина улыбнулась старику. Она чего-то ждала. Подмигнув дочери, Джошуа достал из кармана какую-то картонку и положил в коробку. Мэтти бросила хмурый взгляд на фото, а потом последовала за отцом, который уже отошел от прилавка. Насвистывая, он брел по длинному проходу между рядами.
— А чье это фото? Я не знаю эту женщину, — заметила Мэтти.
— Естественно. Я нашел эту фотографию, перебирая вещи Рут. Должно быть, случайно затесалась среди наших снимков. Вот я и исправил ошибку.
— А почему ты просто не выбросил карточку?
— Потому что снимок не принадлежит мне. И возможно, понадобится кому-то другому. Все мы заслуживаем своего шанса. Думаю, твоя мать согласилась бы со мной.
— А все-таки ты странный старикан, — заметила Мэтти.
Он кивнул.
— Это у нас семейное.
Дж. Т. Макинтош
СДЕЛАНО В США