— Глупости, — буркнул Эрвин, услышав мнение Кристи. — Гигантских змей тут нет. Стадо каких-нибудь животных — другое дело. Это может быть. Натоптали.
На ту сторону перебрались по шестам, кинув их поперек грязевой полосы. Это оказалось даже более простым делом, нежели показалось вначале. Хищный лиловый язык, рисовавшийся воображению Кристи, пока она переползала на ту сторону, не выметнулся прямо из-под нее, не схватил, не уволок в топь. Лишь гораздо левее переправы из грязи вроде бы ненадолго высунулось что-то округлое, не очень большое, и скрылось без звука. Эрвин не был уверен, что это не игра воображения.
На всякий случай все же отошли от полосы подальше и уже там отдыхали на ящике, дожидаясь, когда переправятся люди Юста. И снова начался поход под дождем — нудный, нескончаемый, выматывающий. Чавкал и качался под ногами зыбун, болото равнодушно разрешало людям углубляться в него все дальше и дальше.
Поднять ногу, перенести на полметра вперед, опустить… Поднять — перенести — опустить. С чмоканьем вырвать мокроступ из вязкого капкана, потыкать перед собой шестом, и опять: поднять — перенести — опустить, поднять — перенести — опустить…
Спустя часа четыре Эрвин объявил, что потерял направление и не может ни за что ручаться. Кристи приняла его слова почти с благодарностью. Они остановились, уложили в грязь шесты и взгромоздили сверху ящик. Оба вымокли насквозь еще утром, но только сейчас их начала колотить дрожь.
— Надо поесть, — сказал Эрвин.
— Я не хочу.
— Скоро захочешь. Я тоже пока не хочу, а надо. Иначе так и будем дрожать до утра.
Они обшарили каждую лужу в радиусе ста шагов и поймали всего-навсего семь головастиков. Болото словно вымерло: то ли его обитатели, съедобные и несъедобные, и впрямь не любили дождя, то ли, что вернее, отсиживались глубоко в грязи, блаженствуя. Эрвин поделил добычу поровну: трех головастиков покрупнее оставил себе, четырех помельче отдал Кристи.
— Лучше их глотать живьем.
— Я уже поняла.
— Ты молодец, — серьезно сказал Эрвин. — Хорошо держишься.
Кристи слабо улыбнулась.
— Разве у меня есть выбор?
— Разумеется. Ты можешь начать ныть. Но это не пойдет на пользу нам обоим.
Добыча разошлась по желудкам без особых тошнотных позывов. Сейчас же захотелось спать, и они подремали на ящике, привалившись спинами друг к другу.
Оба проснулись оттого, что поверхность болота вздрогнула, и сейчас же уши заложило ревом. Видимость была скверная, но им все же удалось разглядеть гигантский фонтан грязи. Целую минуту он бил в низкое небо навстречу дождю, потом опал, и снова дрогнуло болото. Дождь изменил цвет, по коже потекли грязноватые ручейки.
— Откуда здесь гейзер? — спросила Кристи. — Или это… животное?
— Прорвался большой пузырь газа, только и всего, — пренебрежительно заметил Эрвин, вновь присаживаясь на ящик. — А может, сработал грязевой вулканчик, в Саргассовом болоте их хватает…
— Не опасно?
— Опасно на нем сидеть, а около — на здоровье. Хм… Вообще-то я считал, что они начинаются восточнее, километрах в ста от берега…
— А мы сколько прошли?
— Километров сорок.
— Что-о? За двое суток?
Она почувствовала спиной, как Эрвин пожал плечами.
— А ты сколько думала?
— Минимум семьдесят-восемьдесят.
— Десятую часть пути до Счастливых островов — прошли, не спорю. При условии, что сегодня шли верно. Но не больше. Мы в болоте, а не на беговой дорожке.
— Я заметила.
Дождь продолжал моросить — уже не грязный, обычный. Поодаль, едва заметные, копошились на своем привале люди Юста.
— Я прожила на Хляби почти год, — произнесла наконец Кристи, — и ни разу не слыхала ни о каких Счастливых островах. Они правда существуют? Ты их видел?
— Только на карте.
— А на снимке из космоса?
— Нет. Такие снимки редкость, сама видишь, какая здесь погода. Но если бы даже я не видел карты и ничего не слышал ни о каких островах за болотом, я все равно знал бы, что они существуют. Саргассово болото — просто мелкое окраинное море. Не будь оно отгорожено от океана цепочкой островов, его давно размыло бы океанскими волнами. Раз есть болото, значит, есть и острова.
— И люди…
— Только если кто-то из осужденных сумел до них добраться. Иного населения там нет, это я знаю точно.
— Откуда?
— Ты не представляешь, сколько информации приходится перелопачивать советнику президента… особенно вычислителю. Мне нетрудно нарисовать карту плотности населения всей Хляби, летом и зимой, во время отпусков и в пик наплыва сезонных рабочих. Счастливые острова — всегда белый цвет. Это аксиома. Лет пятьдесят назад на северном острове был полигон, но его давно прикрыли. Теперь там никого нет.
Кристина молчала, обдумывая.
— Ты еще говорил про какую-то Гнилую мель…
— Есть такая. Мы доберемся до нее дня через три, если сумеем сориентироваться, и будем пересекать ее полдня, а то и день. Я предпочел бы ее обойти, но получится чересчур большой крюк.
— Почему обойти?
— Люди. Дойти до Счастливых островов почти невозможно, до Гнилой мели — реально. Представляешь себе, какая там подобралась компания?
— Понимаю… — Кристи задумалась.
Медленно гасли сумерки. Дождь почти кончился, или, вернее, морось измельчала и уже не сеялась с неба, а висела над болотом сплошной непроницаемой завесой. Когда совсем стемнело, Эрвин встал с ящика и шепнул:
— Пошли.
— Куда? — Кристи захлопала глазами.
— Тише. Переберемся на другое место. Спорим, ночью к нам заявятся? И не один Юст — он не такой дурак, — все скопом… Хотя что тут спорить, и так ясно.
— За ящиком?
— За всем, что у нас есть.
Стараясь не шуметь, они прошли вперед шагов триста, и Эрвин решил, что этого хватит.
— Заблудится еще кто-нибудь, — вполголоса предположила Кристи.
— Не мы гоняли их по болоту, — отрезал Эрвин.
Он сел на ящик верхом и, обняв женщину за плечи, прижал к себе. Кристи не возражала: так было теплее, и в объятиях Эрвина не усматривалось ничего непристойного. У обоих урчало в животах, мешая дремать.
Прошел час, и два, и три. Потом из тумана донесся крик — негромкий, вполголоса. Кто-то кого-то окликал. Вскоре послышался ответный крик.
— Так и есть. — Эрвин негромко рассмеялся. — Заплутали. Следопыты! Аборигены Хляби, люди с перепонками на пальцах!
— Ты говоришь так, будто сам не настоящий хлябианец.
— Точно, — кивнул Эрвин. — Мать разродилась мною на космолайнере за три часа до посадки. Так что формально я не абориген и ругать Хлябь имею полное право.
— А откуда твои родители?
— Из Астероидной системы. Слыхала? — В ответ Кристина помотала головой. — Звезда там хорошая, желтая, не то что здешний красный пузырь, зато планет нормальных нет, вместо них туча астероидов. Там мало кто живет, чаще прилетают работать по контракту. Отец был местный. Когда он погиб при метеоритной бомбардировке, мать решила, что оставаться там незачем, ну а со мной, понятно, никто не советовался… Да оно и к лучшему. В Астероидной системе образование ребенку не дашь, разве что начальное, а моя мать хотела, чтобы я чего-то в жизни добился. Университеты на развитых планетах были ей не по карману, а вот на Хляби — другое дело… Очень она радовалась, когда я в люди вышел. Так и умерла год назад — счастливая…
Крик в тумане повторился. На этот раз взвыли громче и тревожнее.
— Кто-то завяз, — прокомментировал Эрвин. — Кого-то тянут.
Вольно же им было по ночам где попало шляться, топографическим кретинам…
Эта ночь была ужасна. Два вымокших до нитки человека, мужчина и женщина, просидели на ящике до утра, обнявшись, иногда проваливаясь в дремоту, но и в дремоте чутко прислушиваясь к каждому звуку болота. Но еще хуже, вероятно, пришлось шестерым, не имевшим иной постели, кроме охапки мокрых водорослей. Когда Кристи думала о них, холодные мурашки стаями бегали по ее коже. И вместе с тем она чувствовала злорадство: не нашли! не ограбили! не убили, чтобы отобрать ящик — трон для своего пахана…