Остановившись перед незаметным особнячком, он вытащил письмо и сверил адрес. С удивлением он убедился, что это именно тот дом. Никаких помет, относящихся к посольству России, на нем не было, а вывеска на румынском выглядела вовсе не официально. И более того, по выставленным в витрине картинам нетрудно было догадаться, что это — антикварная лавка. Войдя в помещение, он обнаружил за прилавком пожилого мужчину невзрачной наружности.
— Я Дмитрий Полянов, — представился Дмитрий неуверенно.
— Димитрий Польянофф?! — обрадовано переспросил хозяин.
Дмитрий согласно кивнул. Выйдя из-за прилавка, хозяин торопливо вывесил на парадной двери табличку, очевидно, «Закрыто», и, запершись изнутри, повел Дмитрия в глубь лавки. Пройдя через пару дверей, они двинулись по крутой лестнице вниз. И оказались в просторном кабинете, резко контрастировавшим роскошью с тем, что Дмитрий видел наверху.
На стенах кабинета висело шесть укрытых полотнищами холстов. За столом, в кресле, сидел худощавый человек с глубоко посаженными глазами. Он был одет в черную мантию.
— Димитрий Польянофф! — представил ему гостя антиквар.
Тот поднялся и пренебрежительным жестом удалил антиквара из комнаты. Затем, окинув Дмитрия быстрым взглядом, произнес по-английски:
— Насколько я осведомлен, вы владеете английским…
— Да, — подтвердил Дмитрий.
— Вот и прекрасно. А где же картина?
— Я не вор, — ответил Дмитрий с напором, уже чувствуя, что разговор предстоит не из приятных. — Полотно принадлежит не мне, и при всем желании я не могу выполнить ваше распоряжение. Между прочим, хочу напомнить, что, уезжая из России, я не давал никаких обязательств ОГПУ о сотрудничестве. Если бы я знал, что меня отправляют сюда не как специалиста, а как вора, я бы не поехал ни за какие блага.
— Вы еще не поняли? — усмехнулся его собеседник. — Российские власти тут совершенно ни при чем. Но по-другому вас было бы невозможно заставить прийти сюда. Я, конечно, разочарован, что вы явились без полотна, но я должен был вспомнить, что русских считают бесстрашными до дикости. Что ж, давайте проясним ситуацию. Меня зовут Перуцци. Я глава древней организации, Ордена Дракона, зародившегося в Италии. Когда-то главной нашей целью было противостояние христиан мусульманскому миру… Но начнем с другого, — он поднялся и, выйдя из-за стола, двинулся вдоль стен кабинета, срывая с картин покровы.
— Не может быть! — вырвалось у Дмитрия. Эти картины явно принадлежали кисти того же художника, что и полотно Элизабет. И все они были не менее прекрасны и отвратительны одновременно, чем та. Дмитрий ошеломленно приблизился к холстам.
— Перед вами — полотна художника Фабио Да Ладжози. Шестнадцатый век.
Внезапно, вынув из кармана нож, Перуцци нанес несколько режущих ударов по ближайшему полотну. Дмитрий подался вперед, чтобы пресечь эту дикую выходку, но остановился, видя, что с картиной происходит что-то странное. Поверхность ее срасталась так, словно это была живая плоть, только значительно быстрее: вскоре никаких следов на холсте не осталось.
Дмитрий заворожено смотрел на это чудо.
— Их невозможно уничтожить, — промолвил Перуцци торжественно. — Они наделены мощной магической силой. И каждая из них — квинтэссенция людского грехопадения. Семь картин Ладжози — «Семь смертных грехов» — созданы при помощи сатанинских чар для того, чтобы зло в этом мире процветало и побеждало. Уничтожить их можно только одновременно, окропив святой водой и произнеся известные нам древние заклинания. Зная эту страшную тайну, Орден Дракона уже более четырех сотен лет собирает картины по всему свету. По преданию, последняя, седьмая, много лет назад была спрятана где-то поблизости, потому-то наш Орден и перебрался сюда. Шесть картин хранятся у нас, седьмая — в ваших руках, а вместе с ней в ваших руках и судьба мира. — Перуцци закончил свою речь и остановился в позе смиренного просителя.
— Все это похоже на сказку, — наконец обрел дар речи Дмитрий.
— На сказку? Нет, это не сказка… — Перуцци подал нож Дмитрию. — Попробуйте сами.
Реставратор несмело подошел к одному из полотен и неуверенно коснулся его острием. У Дмитрия создалось впечатление, что выражение лица изображенной на полотне уродливой похотливой женщины чуть изменилось. Она словно бы с некоей противоестественной радостью приняла этот укол… Но на полотне не осталось никакого следа, а у Дмитрия возникло острое ощущение нереальности происходящего… В порыве возбуждения Дмитрий, как и Перуцци, нанес несколько размашистых ударов. Полотно осталось целым и невредимым. Дмитрий испуганно отступил и брезгливо отбросил нож в сторону.
— Пока картины существуют, — заговорил Перуцци, скрестив пальцы в каком-то замысловатом знаке, — на земле будут продолжаться войны и революции, голод и насилие, эпидемии и стихийные бедствия. Вы можете помочь нам остановить все это. Орден Дракона — могущественная организация. Мы сотрудничаем с правительством Румынии, и оно оказывает нам посильное содействие. Если вы выполните наше поручение, то без проблем покинете страну, заработав к тому же определенную сумму. Если же нет… местные спецслужбы уже сбились с ног, разыскивая убийцу одного из своих агентов. Он ехал в том же поезде, что и вы…
Дмитрии вздрогнул:
— Так это был не сон?.. Но он хотел убить меня!
— Это будет очень трудно доказать. Ведь это вы его убили, а не он вас… — Внезапно Перуцци поменял тон: — Но сказанное мной — не угроза. Поверьте, мы приглашаем вас к сотрудничеству во имя блага людей… Итак, завтра мы ждем вас с полотном.
— Это не моя картина, — упрямо напомнил Дмитрий, уже понимая, что на чаши весов легли судьба мира и его собственная репутация, и чересчур дорожить последней в подобной ситуации не только бессмысленно, но и преступно.
— Госпожа Влада тоже получит свое. Главное, чтобы она не вывезла свою находку в Соединенные Штаты. На счету каждая минута. А если картину спрячут вновь, и мы потеряем ее, людские беды не иссякнут никогда.
— Я сделаю это, — сдался Дмитрий. — Я принесу ее завтра.
В кабриолете Дмитрий закрыл глаза и попытался успокоиться. Говорят, самое страшное в жизни — это неизвестность. Сейчас он как будто бы знал все. Но знание это было слишком необычным, страшным и мистическим.
Всю дорогу до замка Дмитрий лихорадочно перебирал в голове возможные варианты своего дальнейшего поведения и самым рациональным и честным нашел, что он не станет красть картину, а расскажет все Элизабет и Уолтеру. Они хорошие люди. Они все поймут.
…Старый Мирча, шаркая растоптанными сапогами, вновь прислуживал за ужином.
— Орден Дракона, Орден Дракона, — наморщил лоб Уолтер. — Что-то я об этом слышал… Минутку… — Он вышел из гостиной и вернулся с пухлым блокнотом. — Мои путевые заметки, — пояснил он, листая. — Вот! Я услышал эту историю в Италии. Орден Дракона существует, и зародился он еще в средние века. Это… Ха! Это организация дьяволопоклонников!
Дмитрий испуганно посмотрел на Элизабет. Но и на его рассказ, и на сообщение Уолтера та отреагировала вполне сдержанно, если не сказать скептически.
— Та-ак, тут написано, что, по преданию, в шестнадцатом веке действительно были созданы магические картины… «Семь смертных грехов»… — Уолтер хлопнул себя по лбу. — Вспомнил! Когда-то эта история захватила меня своей экзотичностью! По дьявольскому наущению служители Ордена под пытками заставили написать эти семь картин самого талантливого художника того времени…
— Ладжози? — угадал Дмитрий, вспомнив имя, произнесенное Перуцци.
— Да-да, его звали именно так! Вот, гляньте, тут так и написано: «Барон Фабио Да Ладжози»! И краски его при этом замешивались на крови грешников…
— Меня посещала эта страшная догадка! — сокрушенно заметил Дмитрий. — Действительно, в краске присутствует некая добавочная чужеродная субстанция. Конечно же, это кровь!
— Так вот, после завершения всех семи картин служители Ордена должны были совершить некий обряд, принеся в жертву троих чистых душой бедолаг, и врата ада тогда разверзлись бы, и дьявол явился бы на землю. Но в последний момент Ладжози чудесным образом исчез из темницы, прихватив с собой одну из картин… Вот так-то! — Уолтер с хлопком закрыл блокнот, бросил его на стол и, радостно потерев руки, достал сигару.