Видимо, последняя, философская, ветвь «исторической фантастики», самая пестрая и непредсказуемая, разрешающая любую мыслимую пропорцию фактов и фантазии, перспективнее прочих. По сути, она представляет собой историософию, выраженную всем арсеналом изящной словесности. Если суждено когда-нибудь сложиться самостоятельному жанру на основе «исторической фантастики», то путь к нему начинается в этих местах. □
Евгений Харитонов
ГЛАВНЕЙШИЙ ИЗ ВСЕХ ВОПРОСОВ…
В обзоре, посвященном читательским откликам и пожеланиям («Фантариум», «Если» № 6, 2000), мы пообещали нашим читателям, что время от времени будем рассказывать о незаслуженно забытых именах и книгах российской и зарубежной фантастики. Сегодня вас ждет этюд об одном из родоначальников жанра «альтернативная история».
Точно неизвестно, кому из фантастов первому пришла в голову безумная идея изложить реальные исторические события в сослагательном наклонении. Большинство исследователей НФ ищут истоки «альтернативной истории» в англо-американской литературе. Между тем элементы жанра обнаруживаются уже в повести Осипа Сенковского «Ученое путешествие на Медвежий остров», появившейся еще в начале XIX века. Впрочем, в данном случае приходится говорить об «эмбриональном» состоянии популярного ныне направления.
Это может показаться странным, но фантасты вообще очень долго не рисковали ставить вопрос ребром: «А что было бы, если?..» Возможно, потому, что туманное Будущее привлекало сочинителей фантазий куда больше, чем не менее туманное Прошлое. Если же фантасты и отправляли своих героев по реке Времени назад, то, грубо говоря, с крайне ограниченным кругом художественных задач: оправдать использование сочинителем машины времени или доказать, например, что пришельцы из космоса уже когда-то посещали нашу планету. В ранней фантастике Прошлое нередко оказывалось еще и одним из вариантов Утопии — пассеистической (т. е. устремленной не в будущее, а как раз наоборот); в устоях минувших веков некоторые утописты видели идеальное государство будущего.
Так или иначе, фантасты не стремились серьезно осмыслить (не говоря уже о том, чтобы переосмыслить) события давно минувших дней, дабы обнаружить там истоки актуальных проблем современности. Исторические реалии, хоть и приправленные художественным вымыслом, не подвергались серьезной «препарации». Как было уже сказано, затруднительно в истории мировой фантастики отыскать пионера «альтернативной истории». Но вот с датой рождения жанра в российской литературе разногласий, вероятно, не будет. Это произошло в 1917 году, когда московский «Журнал приключений» опубликовал повесть Михаила Первухина «Вторая жизнь Наполеона». Что было бы, если бы Наполеону удалось сбежать с острова Святой Елены — места последней его ссылки? По сюжету, ему не только удается покинуть остров, но и существенно повлиять на дальнейшее развитие мировой истории, создав новую могущественную империю в Африке.
Вряд ли случайно «Вторая жизнь Наполеона» появилась на свет именно в 1917 году, когда заново переписывалась история отдельно взятой страны.
Имя писателя и журналиста Михаила Константиновича Первухина (1870–1928) после 1917 года было вычеркнуто из русской литературы. Сегодня оно известно разве что литературоведам и знатокам фантастики. А между тем это был один из самых одаренных фантастов начала XX века, автор свыше 20 НФ-произведений.
М. Первухин родился в Харькове, здесь же закончил реальное училище и девять следующих лет отдал службе в Управлении Курско-Севастопольской железной дороги. Но в 1900 году из-за осложнений со здоровьем он был вынужден перебраться в Крым. Здесь и началась его литературная деятельность. Он организовал газету «Крымский курьер», которую возглавлял до 1906 года, и издал первый свой сборник рассказов «У самого берега Синего моря» (1900). В 1906 году он покидает Россию и в поисках лечения уезжает жить в Италию, однако не прекращая активного сотрудничества с российской прессой. В Италии он начинает писать научно-фантастические рассказы и повести, которые с 1910 года регулярно появляются (часто под псевдонимами М. Волохов, К. Алазанцев, М. Де-Мар) на страницах «Вокруг света», «На суше и на море», «Мир приключений», «Природа и люди» — основных изданий, публиковавших в те годы фантастическую и приключенческую прозу.
Тематика ранних рассказов и повестей Первухина вполне традиционна для фантастики той поры: лучи смерти, путешествие на автомобиле к Северному полюсу, загадочные обитатели морских глубин, необычные изобретения. И все-таки эти произведения резко выделялись на общем фантастическом фоне уже в силу литературной одаренности автора.
«Вторая жизнь Наполеона» по понятным причинам стала последней публикацией Михаила Первухина на родине. Избранный писателем художественный метод анализа исторических событий (а на деле — анализ современности) противоречил учению марксизма-ленинизма. Но в 1924 году в Берлине вышла главная книга писателя — историко-фантастический роман «Пугачев-победитель». Обращение к одному из самых сложных периодов российской истории не было случайным. «Что было бы, если бы в свое время Пугачев победил? — написано в предисловии к первому изданию книги. — Этот вопрос не однажды приходил в голову нам, русским, судьбой обреченным увидеть нашу Россию побежденной вторым «университетским Пугачевым», который кроме «свободы» и «власти бедных», этих старых испытанных средств затуманивать разум народный, принес с собой яд много сильней — учение Карла Маркса, то зелье, каким, по счастью для тогдашней России, еще не располагал Емельян Пугачев».
В 1994 году, спустя 70 Лет, усилиями уральского знатока и библиографа фантастики И. Г. Халымбаджи, «Пугачев-победитель» был переиздан. Книга не устарела — ни по языку, ни по тематике. Она и сегодня — образец качественной литературной фантастики. Но вот парадокс времени: при явном интересе современной жанровой критики к «альтернативным историям» роман пионера жанра не попал в поле зрения обозревателей; не проявляют интереса и издатели к переизданию Других произведений незаслуженно забытого писателя (а такие попытки предпринимались), — слишком рискованно делать ставку на неизвестные имена. И творчество русского фантаста по-прежнему остается достоянием узкого круга знатоков. □
Рецензии
Стивен ДОНАЛЬДСОН
ЗЕРКАЛО ЕЕ СНОВИДЕНИЙ
Москва: ACT, 2000. — 608с.
Пер. с англ.
(«Золотая серия фэнтези»).
12 000 экз.
В высшей степени парадоксальная книга. Начало вполне традиционное — закомплексованная американка Териза Морган внезапно оказывается в средневековом мире, раздираемом войнами, в том числе и магическими. Чтобы спасти королевство Мордант, юный Джерадин, кандидат в Гильдию воплотителей, отправляется сквозь зеркало за неким могучим воином, дабы тот пришел и спас. Но то ли по ошибке, то ли волею судьбы он вламывается в квартиру Теризы…
И вот она во дворце короля Джойса. Странное место и странное время — король то ли свихнулся, то ли притворяется безумным, маги-Мастера все силы и время тратят на интриги. Один из них в основном занят сексуальными домогательствами по отношению к Теризе, но каждый раз у него ничего не выходит — и отнюдь не по ее вине. Другой снюхался с врагами. Третий, самый сумасшедший, тайно помогает Теризе… Полкниги девушка ничего не понимает, вторую половину пытается что-то делать, но это ведет к изрядной ломке дров. А когда искомого воина все же вытаскивают из «правильного» зеркала, то получается совсем нехорошо. Заговоров, интриг и предательства тоже хватает, однако действие идет медленно, тягуче. Перенасыщенность деталями, масса побочных линий, а схватки и поединки чрезвычайно редки… как это было бы в реальном мире.
Ближе к финалу ожидаешь, что вот сейчас… что вот тут-то…