— Послушай, — предложил я, — у меня есть знакомые в Тихо. Может, мне удастся уговорить их устроить тебя в полицейский колледж.
— Хотите, чтобы я стал копом, который целыми днями занимается тем, что перекладывает бумажки с места на место, как…
Парень осекся и виновато потупился.
— Как я? — мягко подсказал я.
Рыбак рыбака видит издалека. А неудачник — неудачника. Кто-то из миротворческого персонала ООН (должно быть, из тех, кто оправлялся в госпитале от травмы черепа) решил, что некий сержант Джон Эндрюс, ветеран с двадцатилетним сроком службы в Эймсе, Центре управления данными штата Айова — идеальный кандидат на роль действующего служителя закона в Идене. Меня срочно отправили на двухнедельные курсы повышения квалификации, программа которых включала лекции по юриспруденции, стратегии и тактике, а затем переправили на Луну. Случилось это около года назад. К сожалению, я не совсем воспринял новации, преподанные мне на этих курсах, тем более, что твердо знал: моими основными инструментами будут стол и терминал.
— Прости, Джон. Я не хотел тебя обидеть.
— Все в порядке, малыш, — кивнул я, похлопав его по плечу. — Вряд ли здесь подходящее место для нас с тобой, но, думаю, неправильно выгонять тебя отсюда.
Я встал.
— Скоро прибудет корабль миротворческого корпуса ООН, чтобы забрать заключенных и проводить тебя назад, в Тихо. Отлет в семь ноль-ноль. Дашь знать, если передумаешь насчет колледжа. Заметано?
— Лады, — угрюмо буркнул Тим.
— Пойду проведаю второго заключенного. Если что-то понадобится, крикнешь.
Мальчишка с сочувствием уставился на меня.
— Постарайся быть с ним поосторожнее, Джон.
— Даю слово, — поклялся я, толкнув незапертую дверь.
Только то обстоятельство, что в Идене почти нет преступлений, позволяет столь жалкому подобию служителя закона, как я, выполнять свою работу на должном уровне. Лунариты — невероятно мирные и законопослушные граждане, религия накладывает на их поведение куда больше ограничений, чем самые строгие полицейские. Но все же они живые люди, поэтому мне иногда приходится разыгрывать из себя копа. Я разбирал ссоры, выслушивал пострадавших в потасовках. Одна случилась между двумя молодыми людьми из-за одной юной леди, вторая — из-за того, что муж посчитал, будто посторонний мужчина уделяет слишком много внимания его жене. Я сажал старого Плуга в кутузку, остыть и протрезвиться, когда он перебирал своего домашнего вина, и строго запретил эксперименты молодежи с новым сортом «пойла Плуга». Улаживал домашние споры и скандалы. Первое настоящее преступление, если не считать проделок Тима, произошло с месяц назад.
Мэтью и Ли Хинмен, молодая пара, заведовавшая отделением связи и почтамтом Идена, вызвали меня и официально заявили, что подозревают кого-то в краже некоей полосы частот.
ЛСОН ничего не дает даром, и если не считать шаттла, курсирующего между Луной и Землей, связь поселения с окружающим миром осуществляется исключительно через спутник, которым владеет Система. И никаких кредитов: каждый месяц Иден вынужден оплачивать солидные счета. Однако за последние два месяца расходы неоправданно возросли, и расхождения со скрупулезно занесенными в книги Хинменов данными оказались огромны.
В отличие от обычного среднего копа, для которого все эти премудрости кажутся чем-то вроде египетских иероглифов, я неплохо разбирался в расчетах. Грабитель был умен и осмотрителен, использовал для своих махинаций специальные приборы захвата частот системного уровня, чтобы создать собственную линию связи. Хинмены не смогли бы разоблачить его, даже если бы от этого зависела их жизнь. Но применив стародавние знания, полученные еще подростком в возрасте Тима, и собрав в кулак железную решимость человека, привыкшего всю жизнь отделять зерна от плевел, я все-таки сцапал Джада Талли.
Но тут ситуация неожиданно усложнилась. Джад был любителем виртуальных игр, каковое занятие в глазах среднего лунарита равнялось вольной борьбе в грязи голышом, а кроме того, посещал места, куда можно попасть, только преодолев кучу подземных ходов и лабиринтов, сооруженных достойными представителями преступного мира. Это, разумеется, подвело меня к блестящему выводу о том, что Талли отнюдь не тот, за кого себя выдает. У городского служителя закона, не привыкшего ко всяким тонкостям, как пить дать, не найдется в запасе уловки, чтобы выманить удостоверение личности у мошенника. Как-то я — по чистой случайности, разумеется — проходил через одну из ферм-тоннелей, где работал Талли, и, ловко сыграв на своей прославленной неуклюжести, споткнулся и сбил его шляпу. Правда, тут же вернул с пространными извинениями, а по пути успел прихватить пару-тройку наскоро похищенных волосков.
Позже, после анализа ДНК, я понял, что нажил не только проблемы, но и вечную головную боль. Человек, называвший себя Джадом Талли, на самом деле оказался Эпсоном Детвайлером Третьим, главой Строгих Отцов — шайки террористов, провозгласивших исконное превосходство мужского пола и совершивших несколько неудачных покушений на всемирно известных лидеров, имевших несчастье родиться женщинами. При этом погибли посторонние люди, случайно оказавшиеся на месте преступления. Детвайлера разыскивали не только миротворцы ООН, но и дюжина базировавшихся на Земле полицейских агентств, а он, оказывается, отсиживался тут, в Идене.
Детвайлера поместили в самую дальнюю и надежную камеру. Войдя, я увидел, что он, сидя на нарах, прилежно работает над каким-то очередным женоненавистническим манифестом или чем-то в таком же роде. Он скорчился над слейтом, который вывернул бы мне все пальцы, вздумай я использовать его в качестве пишущего устройства. Лишь однажды я сделал роковую ошибку, спросив этого типа, чем он занимается. Урок пошел мне впрок.
Заключенный поднял голову и улыбнулся:
— Добрый день, констебль.
Улыбка Детвайлера всегда чертовски нервировала меня. Он улыбался так, словно это я находился по другую сторону решетки. В довершение моего унижения, природа отпустила ему то, на что поскупилась для меня: рост, стать, красоту и чисто мужскую самоуверенность настоящего экранного героя. Шесть человек с трудом сумели скрутить его… то есть, если быть точным, пятеро здоровенных фермеров навалились на одного преступника, пока я стоял чуть в стороне и давал полезные советы. Наконец они смогли усмирить злоумышленника настолько, чтобы я выступил вперед и надел на него наручники.
— Как поживаете? — довольно равнодушно буркнул я, скорее для проформы, чем желая услышать ответ. Довольно и того, что я кормил и поил его почти три недели, поскольку миротворцы по какой-то причине не явились за ним на последнем шаттле и не желали предпринять специальную поездку. Его следовало содержать не в моей кутузке, а в тюрьме, оборудованной всеми необходимыми средствами безопасности, а мне до чертиков надоело держать бешеного пса в конуре, предназначенной для безвредных щенят.
— Неплохо, если учесть несправедливость столь гнусного обращения со мной. Ну что, прибыло наконец достойное сопровождение, чтобы вывести меня отсюда?
— Прибыло. Проведете ночь здесь, а утром вас переведут на борт «Макдевитта», чтобы препроводить в Тихо. Оттуда вас переведут…
— Ну же, шериф! Уберите свои чертовы ноги!
От неожиданности я дернулся, обернулся и врезался в решетку. С головой уйдя в беседу, я не заметил приближения Джинни Олдейб, надвинувшейся на меня с тряпкой и ведром. По какой-то неизвестной причине она решила вымыть именно то место, где я стоял.
— Вы что, не можете подождать минуту? — вознегодовал я, отступив от решетки и потирая ушибленное плечо.
Она и рта не успела раскрыть, как заговорил Детвайлер.