Ни в одной из книг Майкл не обнаружил никаких сведений относительно существования двух разных видов — сухарей и хрупких. В них говорилось о людях, которые жили и умирали при странных, а иногда ужасных обстоятельствах. Однако он сделал несколько открытий, потрясших его.
Майкл узнал, что королева Виктория уже умерла, сэр Уинстон Черчилль никогда не был ее премьер-министром, вторая мировая война давно закончилась, а Лондон — огромный шумный город с миллионным населением. Ему не удалось найти никаких сообщений ни об американской экспедиции на Марс, ни о силовых полях, защищающих столицы. И ничего о Сверхчеловеке.
Чему верить? Очевидной ясности мира, в котором он живет, или тому, что написано в двух удивительных книгах? Временами, раздираемый неуверенностью и противоречиями, он пытался убедить себя в том, что, возможно, его родители правы. Правда — о чем угодно — может оказаться слишком опасной, невыносимой, и хрупкие не в состоянии с ней справиться. Может быть, сухари и в самом деле оберегают всех хрупких от реальности, столь ужасной, что им ее просто не пережить.
А потом он брал в руки «Краткую историю мира» или «Историю Англии». Четкие утверждения и разнообразные сведения, которые содержались в обеих книгах, убеждали его в том, что правда кроется в напечатанных на страницах словах, а не в реальности, которая его окружает.
Майкла некоторое время не мучили кошмары, но теперь они вернулись. Однажды ночью он проснулся с пронзительным воплем, и мать попыталась его утешить, совсем как в те времена, когда он был маленьким. Но ее объятия больше не успокаивали. Майкл испытал ужас от того, что к нему прикасается сухарь.
Отец сказал, что у Майкла нездоровый вид, и спросил, какие у него проблемы. На одно короткое — ужасное — мгновение у Майкла возникло желание ему все рассказать. Сам факт признания наверняка снял бы напряжение и помог немного успокоиться. Не важно, что сказал или сделал бы потом отец. Но Майкл подавил это безрассудное желание — навсегда.
Почему-то он знал: авторы книг, потрясших его воображение, такие же хрупкие, как и он. Каким-то непостижимым образом он понимал, что их мир реален, а его — нет. Отец и все остальные сухари — тюремщики, охраняющие небольшую группу заключенных, которым только и остается надеяться, что им удастся отыскать и принять правду.
И потому Майкл ничего не сказал отцу. Он закрывался в крошечной заполненной паром комнатке и читал, пытаясь отделить фантазии от реальных фактов. Он заставил себя верить в то, что не сошел с ума и должен узнать правду ради себя самого. Он старался вести себя как обычно и делать то, чего от него ждали окружающие. И самое главное — Майкл твердо решил скрыть свое новое знание от всех, кроме членов Семьи.
Вскоре он сделал еще одно удивительное открытие — когда-то книги считались опасным оружием, их сжигали, а авторов преследовали. Возможно, он живет именно в таком мире. Если так, он будет вооружаться. Новыми идеями.
Однажды вечером Майкл отправился в ванную и, как всегда, заперся изнутри. Он открыл воду и открутил винты, державшие панель.
Книги исчезли.
Майкл был потрясен. Потом он уселся на край ванны и задумался.
Значит, они знали. Все время. Майкл понял, каким глупым ребячеством было пытаться что-то скрыть от родителей, и покраснел от унижения. Они продемонстрировали ему, что он все еще ребенок и власть принадлежит им. Ему захотелось умереть. Впрочем, это довольно быстро прошло.
А потом… Он нашел для себя горькое утешение — им ведь не известно, как много ему удалось для себя открыть. Даже если они попытаются убрать все книги из лондонской библиотеки, им не отнять знание, которое хранится у него в голове. Это уже кое-что.
Майкл не стал ничего говорить о книгах отцу с матерью. Они тоже молчали. Он твердо решил отправиться в библиотеку, как только представится подходящий случай.
Глава 18
В субботу вечером Эрнест и Майкл украли два велосипеда со стоянки возле кинотеатра «Одеон» на Лестерской площади. Доехав до Вестминстерского аббатства, они оставили их на стоянке неподалеку. В воскресенье утром ребята встретились около аббатства, прихватив с собой достаточно еды, чтобы продержаться целый день — они намеревались посвятить его исследованиям с использованием механизированных средств передвижения.
Они научились ездить на велосипедах, не привлекая к себе лишнего внимания. Отец уже довольно давно сказал Майклу, что скоро наступит момент, когда он сможет пользоваться велосипедом. Но постоянно находились уважительные причины, мешавшие ему выполнить обещание. В конце концов, Майкл понял, что эту проблему ему придется решать самостоятельно. То же происходило в семье Эрнеста. Велосипеды считались огромной ценностью, поскольку шла война, и ими могли пользоваться только взрослые люди, способные отвечать за свои поступки.
И потому Майкл и Эрнест учились ездить на велосипеде украдкой.
Утро выдалось холодное, но ясное. Друзья договорились встретиться возле аббатства перед первой службой. Майкл прекрасно понимал, что они с Эрнестом будут привлекать внимание, но зато они получали шанс выбраться из центра города, не встретив никого из знакомых.
Оба жутко волновались. Эрнест по-прежнему утверждал, что, как и Темза, все дороги, ведущие из Лондона, в конце концов замыкаются сами на себя. У Майкла такой уверенности не было. Он считал, что должен быть какой-то путь, который позволит им выбраться из города.
Они проехали по Вестминстерскому мосту, никого не встретив. По правде говоря, за все время они вообще не видели прохожих — что, по мнению Эрнеста, являлось абсурдом с точки зрения статистики.
Когда Майкл и Эрнест выбрались из знакомой части Лондона, они успели устать и проголодаться и решили позавтракать. Вдоль дороги стояли жилые дома, магазины, кафе, зеленели сады. Тут и там ее пересекали другие дороги, похожие на ту, по которой они катили. И никаких признаков ни сухарей, ни хрупких. Майклу почему-то вспомнились города-призраки из вестернов. Повсюду царило ощущение унылого запустения.
Они остановились позавтракать в маленьком кафе. Дверь была открыта, а внутри — никого. Повсюду пыль, будто вот уже много лет сюда никто не заходил.
— Мы по-прежнему в стране безумцев, — мрачно заметил Эрнест. — Знаешь, меня не покидает чувство, словно я до такой степени спятил, что считаю себя нормальным. Давай посмотрим, может быть, найдем что-нибудь интересное.
Наверху они обнаружили две пустые комнаты, там даже мебели не оказалось, а за домом — заросший сад, окруженный высокой стеной. Они устроились в саду, ели хлеб с сыром и разговаривали о том, что им удалось узнать из книг, взятых в библиотеке.
— Другой Эрнест Резерфорд был гениальным человеком, — сообщил Эрнест. — Если бы не его работы в области ядерной физики, люди не могли бы использовать атомную энергию.
— Ядерная физика? — удивленно спросил Майкл. — Атомная энергия? Ты о чем?
— Я и сам не очень понимаю, — тяжело вздохнув, признался Эрнест. — Если не считать того, что они существовали в реальности. Иначе и быть не может. Эксперименты, которые ставил Резерфорд, и полученные им результаты слишком… элегантны, чтобы быть вымыслом.
— Ах, элегантность! — Смех Майкла прозвучал слишком резко. — У меня для тебя имеется парочка весьма элегантных сообщений. В нашем огромном пустом Лондоне живет несколько миллионов людей. Так говорится в книгах. Королева Виктория умерла задолго до начала войны, которая сейчас идет — и которая тоже давным-давно закончилась. Так говорится в книгах. Лондон сильно бомбили. Много лондонцев погибло, часть зданий была разрушена. Так говорится в книгах.
Эрнест помолчал немного, а потом сказал:
— Мы — настоящие. Факты, изложенные в книгах, рассказывают о реальности. Лондон, в котором мы живем, тоже подлинный. Но…
— Но наш Лондон вовсе не тот Лондон, — перебил его Майкл. — Королева Виктория — вне всякого сомнения, сухарь — не истинная королева Виктория. Это все — скверная модель.
— Или модель, в которой совершенно сознательно допущены неточности, — добавил Эрнест. — Иногда, Майкл, я думаю, что мы не на Земле. И я придумываю самые фантастические объяснения происходящему. Например, мне кажется, что, когда мы были младенцами, нас захватили космические пираты, доставили на свою планету и попытались создать для нас естественную обстановку. Они допустили ряд ошибок — случайно или с определенной целью.
Майкл даже не улыбнулся. Он задумался над словами Эрнеста, а потом сказал:
— Вряд ли подобные космические путешествия возможны.
— Жители Земли могли не успеть достичь такой стадии развития, — заметил Эрнест. — В отличие от других существ из далекого космоса.
— Сухари?
— Возможно.
— Пошли, — сказал Майкл, вставая. — Нам еще многое нужно сделать. Наши фантастические теории мы можем обсудить завтра. Прежде чем снова садиться на велосипеды, давай навестим парочку домов, что стоят у дороги. Думаю, они такие же заброшенные, как и это кафе.
Ни одна из дверей не была заперта, а дома, как и предполагал Майкл, оказались пустыми, пыльными, нежилыми. Оболочки. Дома в городе-призраке. В конце концов, Майкл и Эрнест взяли велосипеды и отправились дальше. Еще не наступило время ланча, а они уже увидели на горизонте силуэт центра Лондона и поняли, что подъезжают к мосту Блэкфрайарз.
Перекусив, они выбрали другую дорогу. Впрочем, она, как две капли воды, походила на первую — Эрнесту в какой-то момент даже показалось, что он узнал несколько домов. Но на сей раз они выехали к мосту Челси. Близился вечер, и оба ужасно устали. Немного отдохнув, ребята решили доесть свои бутерброды.
— Еще одна попытка, — предложил Майкл. — Только мне кажется, я знаю, что мы обнаружим. Зато сможем вернуть велосипеды на место, когда стемнеет. Надеюсь, нас никто не заметит.
Спустились сумерки, когда они выяснили, куда ведет дорога, выбранная ими на сей раз. Эрнест, который устал заметно больше Майкла и у которого болело все тело, очень развеселился, узнав подъезд к Вестминстерскому мосту.
— В нашем начале — конец, — заявил он радостным голосом. — А в конце — начало.
— Сам придумал?
— Нет, в книге прочитал.
— Мы не можем оставить велосипеды себе, — неожиданно сказал Майкл. — Давай вернем их на стоянку возле «Одеона».
— Нас могут заметить.
— По-моему, стоит рискнуть. После того как мы целый день никого не видели, я, пожалуй, обрадуюсь даже встрече с сухарем.
Однако им удалось добраться до Лестерской площади и оставить велосипеды у кинотеатра, никого не встретив — ни сухарей, ни хрупких.
День выдался трудным для обоих — временами им казалось, будто они единственные живые существа на Земле.
Прежде чем разойтись по домам, Эрнест еще раз заговорил об исчезнувших книгах Майкла. Когда тот ему впервые рассказал о случившемся, он не очень удивился. Ему самому пока везло. Он спрятал свои книги, завернув в полиэтиленовый мешок, в кустах в Сент-Джеймсском парке.
— Интересно, как они узнали о твоем тайнике?
— Понятия не имею. Может быть, они обладают телепатическими способностями — эти твои инопланетные похитители детей. Или у них есть способ подглядывать за тем, что делается в ванной. А может быть, из проклятой панели вывалился один из винтов… Какая разница?
Эрнест похлопал друга по плечу, стараясь утешить.
— Никакой. Если бы они собирались что-нибудь предпринять, они бы уже давно устроили тебе неприятности.
— Завтра вечером я собираюсь еще раз сходить в библиотеку. Увидим, как они поведут себя на этот раз.
— Может, отправимся вместе?
— Лучше идти одному, — покачал головой Майкл. — Возможно, они не знают, есть ли у кого-нибудь еще книги.
— Мы не на Земле, — вдруг заявил Эрнест. — Это точно!
— Почему ты так уверен?
— Безумная логика. Совершенно неправильная. Ряды пустых домов… да и вообще — ситуация какая-то дикая.
Спустилась холодная ночь, подул пронизывающий ветер. Майкл посмотрел на неизменный рисунок звездного неба, и ему стало не по себе. Звезды, по крайней мере, реальны.
«Интересно, — подумал он, — вдруг и в самом деле Земля находится где-то там, далеко? Как и настоящий Лондон, в котором живут миллионы людей. Там река впадает в море, а дороги ведут в другие города».
— И правда, безумная логика, — проговорил он. — Впрочем, или она недостаточно безумна, или, наоборот, совершенно переходит все границы — только происходящего она не объясняет.
Эрнест дрожал от усталости, холода, возбуждения.
— Самое невероятное откровение я оставил напоследок, — сказал он, стуча зубами. — В одной из моих книг — в «Кратком словаре английской литературы» — содержатся имена половины хрупких, которых мы знаем… Майкл, я замерз. У меня такое ощущение, что я уже никогда не согреюсь… Ты понимаешь, о чем я?
— Да, — мягко ответил Майкл. — Отлично понимаю.