Порой Майклу казалось, что все сухари Лондона тихонько посмеиваются над беспомощностью хрупких, над их детскими тайнами и заговорами, попытками исследовать окружающий мир. Иногда, погрузившись в уныние, он думал о том, насколько проще была бы его жизнь, если бы он мог подавить любопытство, уничтожить в себе неистребимое желание понять, что происходит. У него спокойная, комфортная жизнь, ему ничем не угрожает искусственная война, эпизоды которой по причинам, понятным только им самим, сухари демонстрируют хрупким с завидной регулярностью.
Разве важно, что Лондон — это город из картона? Что за его пределами есть настоящий, реальный, огромный мир, в котором бродят ящеры и ревет морской прибой? Ведь самое главное — чувство безопасности. Даже для зверя в зоопарке.
«Вот и ответ», — подумал Майкл. Он не хочет чувствовать себя племенным животным, которому ничто не угрожает. Он мечтает жить свободно в реальном мире, каким бы опасным тот ни оказался. Майкл знал, что во имя достижения своей цели он готов поставить на карту все. Включая собственную жизнь.
Глава 24
Встречу Майкла с самозваным вожаком учеников средней школы Северного Лондона, сухарем по имени Артур Уэлсли, организовал Эрнест. Она имела трагические последствия, заставившие Майкла предпринять шаги, которые вовсе не входили в его планы.
Эрнест и Джейн, хотя их отношения и не были столь нежны, как у Майкла с Эмили, тоже очень привязались друг к другу и стали проводить много времени вместе. Однажды чудесным субботним днем они решили оправиться на пикник в Хампстед-Хит. Парочка предприняла прогулку не только для того, чтобы развлечься. Эрнест продолжал работать над составлением карты Лондона и собирался внести в нее главные дороги Хампстеда.
Когда они с Джейн отдыхали после легкого ланча, к ним подошел Артур Уэлсли, высокий сухарь в белой рубашке и черных брюках. Он стоял, широко расставив ноги и положив одну руку на ремень. У него за спиной замерли два сухаря, которых он называл своими заместителями. Приятели Уэлсли повторяли все его движения и как две капли воды походили на своего командира.
Эрнест и Джейн сидели на траве в парке, рядом стояла открытая корзина с едой, на салфетке лежали остатки ланча. Джейн напугала необычная внешность сухарей.
— Что вы здесь делаете? — сердито спросил Артур Уэлсли.
— Я думал, это и так понятно, — спокойно ответил Эрнест. — С кем имею честь?
— Артур Уэлсли, командир отряда охраны средней школы Северного Лондона.
— Командир чего?
— Отряда охраны средней школы Северного Лондона. Полагаю, ты из Центрального Лондона.
— Да. Меня зовут Эрнест Резерфорд, а это Джейн Остин.
— У вас есть организация? — Артур Уэлсли проигнорировал присутствие Джейн.
— Организация?
— Военная.
— Нет.
— А командир есть?
— Да.
— Хорошо. Приведи его сюда завтра утром. Я намерен с ним поговорить.
— Не знаю, захочет ли он с тобой разговаривать.
— Захочет, — уверенно заявил Артур Уэлсли. — Скажи ему, что это очень важно… и спроси, знает ли он Олдоса Хаксли.
Три сухаря одновременно повернулись и, чеканя шаг, словно на параде, зашагали прочь. У Эрнеста возникло ощущение, что они тренировались не один день.
Непринужденная атмосфера пикника была нарушена, а приятный выходной испорчен. Теперь Эрнесту придется поскорее отыскать Майкла, чтобы обсудить с ним случившееся.
Джейн побледнела, ее трясло. Эрнест обнял девушку за плечи и попытался успокоить. Неожиданно он удивился, сообразив, что обнимает ее впервые, до сих пор его занимали другие проблемы.
— У них такой вид… опасный, — объяснила Джейн. — Я почувствовала, что от них исходит угроза.
— Может быть, дело в том, что они одеты одинаково. Похоже на форму.
— А как ты думаешь, они могут нам что-нибудь сделать?
— Не знаю. Разумнее всего найти Майкла и поговорить с ним.
Джейн начала складывать остатки еды в корзинку:
— Мне холодно.
— Сегодня же тепло.
— А мне холодно. Пока они не явились, все было чудесно… Как ты думаешь, они знают про Олдоса Хаксли?
— Понятия не имею, — пожав плечами, ответил Эрнест. — Мы все принимаем участие в представлении, которое являет собой либо гнусную комедию, либо пародийный фильм ужасов. Дело в том, что нам придется с этим жить, Джейн. Если мы станем слишком сильно беспокоиться — или даже слишком много размышлять, — то сойдем с ума. Так что давай принимать вещи такими, какие они есть, милая. Банальность, конечно, но другого я ничего сказать не могу.
Джейн сложила корзинку, и они собрались уходить.
Словно по заказу, начался воздушный налет. Высоко в голубом небе, точно крошечные металлические насекомые, маневрировали самолеты. Издалека доносился грохот взрывов, стрекотание выстрелов.
Эрнест посмотрел на воздушный бой и рассмеялся.
— Война, которой нет. Бомбы, которые никогда не падают на землю. Самолеты, которые уносятся в четвертое измерение. Все часть жуткой комедии, развлекательного кошмара… Знаешь, Майкл читал про настоящую войну. Он рассказал мне, что тогда не существовало никаких силовых полей, и половина Лондона оказалась разрушенной. Когда мы были детьми, им удавалось нас дурачить. Как ни странно, мне стало легче. Может быть, сухари не такие умные?
Джейн придвинулась к нему поближе.
— Я так замерзла, — прошептала она. — Холод пробрался куда-то глубоко, глубоко. Я совсем продрогла.
Эрнест молча обнимал Джейн, а потом приподнял ее лицо и посмотрел так, словно до сих пор не видел. И поцеловал — в первый и последний раз в их жизни.
Глава 25
Майкл почти не спал ночью. Он пытался понять, нужно ли вступать в переговоры с Артуром Уэлсли. Когда рассвело, он так и не принял окончательного решения.
По тому, как Эрнест описал троих сухарей из средней школы Северного Лондона, было ясно, что от них не стоит ждать ничего хорошего. Все сухари отличались педантичной аккуратностью и изворотливостью. Эти же, по словам Эрнеста, к тому же казались зловеще холодными. Кроме того, они сильно испугали Джейн.
Майкла мучило два вопроса. Почему сухарь, а не хрупкий возглавляет отряд обороны (какое грандиозное название!) средней школы Северного Лондона? И что ему известно про Олдоса Хаксли?
Получить ответы можно было только одним способом.
Майкл рано вышел к завтраку, предполагая, что ему самому придется готовить себе еду. Но отворив дверь столовой, он увидел накрытый стол и понял, что завтрак готов.
С того вечера, когда они ходили смотреть «Унесенных ветром», отношения Майкла с родителями постепенно изменились. Исчез детский страх, но на смену ему пришла постоянная настороженность.
— Полагаю, ты сегодня опять намерен уйти? — спросил отец.
— Да.
— Тебе не приходило в голову, что нам с матерью хотелось бы проводить с тобой больше времени? Мы ведь не молодеем.
Майкл резко рассмеялся.
— Но и не стареете, правда? Не трать времени на речи, которые звучат так, будто их произносят герои старых фильмов, отец. Тебе, возможно, нравится делать вид, что мы нормальные люди, живущие в нормальном мире. Но я не вижу в этой шутке ничего смешного. И никогда не видел.
— Ты будешь одно яйцо или два? — в голосе матери прозвучало беспокойство.
Впрочем, в последнее время она постоянно нервничала. И продолжала изображать (весьма посредственно) мать, беспокоящуюся за своего непослушного сына.
— Два, пожалуйста. И много тостов.
— А куда ты собираешься? — в голосе отца появилась нотка равнодушного любопытства.
— Погулять.
Завтрак проходил в полнейшем молчании.
В конце отец сказал, удивив Майкла:
— Если хочешь, можешь взять мой велосипед. Думаю, ты знаешь, как с ним управляться.