— Иди и подавись собственными клише, — спокойно предложил ему Майкл. — Ты свою роль сыграл. Если в твою задачу входило вырастить меня так, чтобы я поверил в истинность нереального мира, ты ее не выполнил.
Парами и по трое сухари начали медленно расходиться, кто-то бормотал себе под нос, кто-то делал угрожающие жесты, казавшиеся бессмысленно комичными. «И почему только я их боялся?» — удивленно подумал Майкл. А потом он понял… Это все шутка — самая потрясающая шутка на свете. Именно машинам, а не людям суждено поражение. Неудача эксперимента — или что там еще? — была предопределена с самого начала. Если машины подчинят себе хрупких, опыт провалится. Но и в противном случае результат точно такой же. Он мог оказаться успешным, только если бы хрупкие остались пассивными, нелюбопытными и не интересовались миром, который их окружает.
Майкл сосчитал оставшихся собратьев. Сорок два человека — и он сам.
Они смотрели на него — кто-то озадаченно, иные удивленно, некоторые улыбались, а на нескольких лицах Майкл увидел гордость.
Его охватило чувство сопричастности. «Вот мои братья и сестры, — подумал он. — Я из их числа, они такие же, как я. С этого момента фантазиям и притворству положен конец. С этого момента мы все будем делать вместе, не скрываясь».
Он спрыгнул со стены и взял Эмили за руку. Остальные хрупкие подошли к ним поближе. Чарлз Дарвин, Мэри Кингсли, Дороти Вордсворт, Джозеф Листер, Джеймс Уатт, Чарльз Бэббидж, Элизабет Барретт, Джон Далтон…
— Итак, — сказал Майкл, — мы единственные настоящие люди в городе, который нас научили называть Лондоном. Наконец мы можем разговаривать свободно и открыто. Мне кажется, нам нужно многое друг другу сказать и принять несколько важных решений. Что бы ни произошло в дальнейшем, наша жизнь изменилась навсегда.
Глава 29
И хрупкие делились друг с другом своими мыслями и надеждами. Наконец нашелся человек, осмелившийся бросить в лицо сухарям вызов, усомниться в правильности их действий и разумности целей, а еще в праве на главенство. Наконец психологические барьеры рухнули, и хрупкие говорили вещи, о которых прежде не могли и мечтать.
В первый момент все столпились вокруг Майкла, каждому хотелось что-то сказать, задать вопрос, поделиться одному ему известной информацией. Они не могли молчать, не могли остановиться, не общаться, не могли не смеяться. До этого момента они не понимали, на дно какой страшной ямы бросили их сухари, не осознавали глубины своего одиночества, непонимания и страха.
Оказалось, другие хрупкие тоже предприняли несколько попыток исследовать мир, в котором они живут. Джеймс Уатт уже знал, что Темза — это вовсе не река. Чарльз Дарвин обнаружил, что нет ни одной дороги, которая вела бы из города.
Наконец первые минуты свободы, подарившие всем такие упоительные, головокружительные мгновения счастья, прошли, и Эрнесту удалось немного утихомирить ребят, чтобы Майкл смог исполнить свое первоначальное намерение и рассказать о своих находках.
Несколько человек были удивлены, услышав про Темзу и дороги; однако известие о библиотеке и книгах привело всех в неописуемое возбуждение. Те, кто прежде потешались над Майклом и Эрнестом, твердо решившими учиться читать, теперь горько сожалели о том, что не проявили достаточного любопытства и не последовали их примеру.
Майкл объяснил, каким образом ему удалось узнать, что война, о которой им говорили сухари, всего лишь фарс, что в действительности та война уже давно закончилась. Что хрупкие, почти все, носят имена великих писателей, ученых и первопроходцев. Он рассказал об исследовании одного из подземных коридоров, расположенных под библиотекой, об уничтожении Олдоса Хаксли, о том, что они обнаружили его тело в чужом пугающем мире, лежащем за границами Лондона. И о том, как погиб Гораций Нельсон. В самом конце Майкл признался, что именно самоубийство Джейн Остин заставило его понять — с них хватит тайн, всем хрупким следует объединиться.
— Так вот, — проговорил он, словно заново увидев лица людей, которых учился любить и уважать, — мы настоящие человеческие существа, истинные… Нас очень мало. Я не знаю, почему. Но я не сомневаюсь, что и этой загадке найдется объяснение. — Он развел руки в стороны и продолжал: — Я не сомневаюсь, что сложная театральная декорация построена для нас. Значит, нам отводится важная роль. А им нет. Они лишь инструмент, созданный для какой-то определенной цели. А цель — в нас.
— И что мы будем теперь делать? — спросила Мэри Кингсли.
— Постараемся узнать как можно больше за максимально короткий срок, — ответил Майкл. — Время тайн прошло. Сухарям это известно. Значит, нам больше не нужно прятаться и скрывать своих изысканий. Теперь мы все будем делать открыто. Я предлагаю отправиться на площадь Аполло-12, в библиотеку. Гораций обнаружил два подземных тоннеля. Мы пока изучили только один. Давайте разделимся на три группы: одна будет охранять библиотеку от любого вторжения, а две другие займутся тоннелями… А потом — если нам удастся продержаться достаточно долго — организуем уроки чтения, чтобы вы смогли открыть для себя книги.
— А ты уверен, что книги, о которых ты говоришь, написаны не сухарями? — спросил Джозеф Листер. — Ведь все остальное дело их рук.
— У меня, конечно, нет никаких доказательств, — ответил Майкл.
— Придется вам самим принимать решения на этот счет. Но мне кажется, что в книгах из библиотеки содержатся мысли, идеи и знания, о которых сухари никогда даже намеком не обмолвились. Ни один из них. Те книги пахнут людьми — настоящими людьми. Я уверен, ты почувствуешь в них — как в свое время почувствовал я — желание общаться, ощущение искренности и правды… Сухари скрывали от нас истину, и потому ты мгновенно ее распознаешь. Так изголодавшийся человек сразу понимает, что перед ним пища.
— Если мы собираемся в библиотеку, — сказал Эрнест, — мне кажется, не стоит терять время. Что творится в головах сухарей, понять невозможно. Ведь не зря же они подсунули нам книги. Значит, они вынашивают на этот счет какие-то планы.
— Эрнест прав. Нужно поспешить на площадь Аполло-12. Мне следовало и самому сообразить, — сказал Майкл.
Эмили крепко сжала его руку.
— Все будет хорошо. Мне почему-то кажется, что эти механизмы больше не станут нам мешать.
Глава 30
Лондонская библиотека внешне казалась такой же заброшенной и пустынной, как и в первый раз. Доски, закрывавшие дверь, лежали там же, где их бросил Гораций. Окна по-прежнему покрывал толстый слой грязи и пыли. Дверь была не заперта.
Однако Майкл сразу понял, что внутри кто-то есть.
Войдя, Майкл увидел в самом центре комнаты какую-то фигуру. Незнакомец держал в руках книгу и читал вслух.
А в следующее мгновение Майкл узнал мистера Шекспира и услышал его спокойный голос:
В определенном смысле кажется, будто материальная Вселенная имеет конец, словно рассказанная сказка растворяется в пустоте. Человеческая раса, чей разум родился всего несколько мгновений назад — по астрономическим часам, — едва ли может надеяться быстро понять значение происходящего. Возможно, наступит день, и нас посетит озарение. Но сейчас нам остается только дивиться и задавать вопросы.
Когда Майкл впервые встретился с мистером Шекспиром, он никак не мог решить — хрупкий тот или сухарь. Белые волосы и морщинистое лицо создавали впечатление, что мистер Шекспир очень старый человек. И сейчас Майкла не покидали сомнения.
Мистер Шекспир закрыл и положил книгу.
— «Дороги звезд», — сказал он. — Сэр Джеймс Джинс. Очень интересное произведение. Тебе следует его прочитать… Знаешь, Майкл, я ждал тебя гораздо раньше. Впрочем, полагаю, у вас возникла небольшая дискуссия.
— Да, — ответил Майкл. — Небольшая дискуссия… Надеюсь, вы здесь не для того, чтобы нам мешать.
Мистер Шекспир кротко улыбнулся и покачал головой.
— Тебя могут удивить мои слова, но я здесь для того, чтобы вам помочь и предоставить в ваше распоряжение всю необходимую информацию. Я не жду, что вы мне поверите. Но мне будет достаточно того, что вы примете мои услуги.