Современная физика и без того сводит с ума своих адептов. Некоторые начинают создавать новые физические законы на основе числа, другие возобновляют поиски эфира и создают эфиродинамику, третьи пытаются доказать, что есть масса у фотона. А все это, между нами говоря, чревато. Можно забыться и начать жить по законам квантовой физики. Можно додуматься применять туннельный эффект в реальной жизни, то бишь начать ходить сквозь стены. Благо, прямого запрета на это не существует. С вероятностью тоже можно бороться. Можно, например, заставить все население Земли от грудничков до глубоких старцев ежесекундно в течение миллиарда лет кидаться на стены, глядишь, кому-нибудь и повезет. Все зависит от точки зрения. Можно и свет, прошедший сквозь стекло, считать отражением на 180°. Можно много чего интересного придумать!
Остается надеяться, что когда вместо мишек начнут изготавливать из плюша Чужих и Хищников, когда о стены будет набито достаточное количество шишек, когда антитела окончательно вытеснят из вен и артерий кровь, когда все действия и поступки будут диктоваться спинным мозгом, когда люди начнут бояться выходить на улицы днем, может быть, тогда маятник качнется от деструктивизма к созиданию и авторы наконец-то вспомнят слова Евгения Шварца: «Стыдно убивать героев для того, чтобы растрогать холодных и расшевелить равнодушных».
Олег Дивов
Ноль-три, или Как разобраться с фантастикой
Одним из самых ярых «деструктивистов» оказался в глазах читателя О.Дивов. Ему и держать ответ.
Фантастика страдает деструктивизмом. Ее авторам нет дела до чаяний простых людей, не умеющих выключать телевизор, из которого лезут их пожрать бандиты и маньяки. Это очень трагично, потому что раньше от всякой напасти можно было хоть на время спрятаться в фантастическую книгу. Что делать?
Говорить. Искать корни проблемы и точки соприкосновения. Попробую объяснить г-ну Назарину, почему и отчего ему так больно за фантастику. И напрямую в защиту фантастики не скажу ни слова. Моя цель — углубить аргументацию оппонента. Вскрыть ее подоплеку. В том числе и для него самого.
Почему редакция «Если» решила отозваться на письмо С.Назарина? Думаю, критика журнальных публикаций, звучащая в письме, отнюдь не главный мотив. Скорее, дело в самой позиции, заявленной г-ном Назариным. Она еще не «овладела массами», но уже весьма характерна для потребителя коммерческой литературы. Более того, именно этот читательский запрос начинает сейчас оказывать мощное давление на авторов. Напрямую — через связку «книготорговец-издатель-редактор». Исподволь — через «неформальные» критические публикации в интернете. И совсем опосредованно — через нарастающую в обществе апатию, которую писатель не может не чувствовать.
Пару лет назад С.Переслегин в статье «Кризис перепотребления» [25]характеризовал это явление как запрос на «комфортный» текст. Сиречь текст, не провоцирующий читателя на выход за рамки устоявшихся представлений о близком ему мире. Не заставляющий что-либо переосмысливать ни применительно к этому миру, ни к себе. Вполне закономерное требование на фоне массового разочарования в символах поздних 80-х. Хватит, намучились уже — переосмысливать, меняться и применяться…
Два года минуло, запрос усугубился и встал ребром. Теперь фантаст, пытающийся выполнить его (даже искренне), рискует получить вместо букета в руки тухлым яйцом по лбу.
Система распознавания «свой — чужой» есть у каждого потребителя художественного текста. Она задействована на разных уровнях — от механического цапания с лотка новой книги любимого автора до вдумчивого мониторинга рецензий в периодике. Квалифицированные пользователи не гнушаются раз в году приобретать заведомо худшие образцы интересующего их направления или жанра и редко проходят мимо книг «спорных», «провокативных», «неправильных». Напротив, представители групп, формирующих «массовый спрос», отличаются предельно устойчивыми предпочтениями и к экспериментам не склонны. Тем не менее «поисковая машина» любого читателя, поклонника X.Л.Борхеса или Васи Пупкина, работает в одной и той же системе координат. На оси X — прямые задачи, выполнению которых должен послужить текст. Здесь три основных раздела: «сбежать из реальности», «просто расслабиться», «активизировать сознание». На оси Y — предполагаемый читателем эмоциональный ответ, от «заснуть над книгой» до «бегать по потолку». Все, больше у нас с вами, уважаемые коллеги-потребители, базовых критериев нет.
Вот маленький человечек научился читать. С этого момента его «поисковик» раз и навсегда запущен. Под его управлением налаживается механизм отсекания «чужой» литературы. Критерии отсечки — ясно различимые признаки, характерные для текстов, ранее не оправдавших надежд читателя (увы, зачастую просто не отвечавших сиюминутной настройке «поисковика»). Проходят годы, формируется вкус (на самом деле просто «утрясается», приобретает законченную форму внутренний мир человека). Вот он, взрослый и самостоятельный читатель, «голосующий рублем» и претендующий на качественный сервис.
Так в чем же проблема? При нынешнем-то многообразии «фантастического» рынка, где только заплати — и лети? А в том, что тексты, вчера еще казавшиеся читателю комфортными, сегодня перестают таковыми быть. Сигнал «чужой!» раздается все чаще. Потом звенит, не переставая. Вся нынешняя фантастика — порченая!
Странно. Вроде бы авторы наши за последнее время не особенно испоганились, иные даже наоборот. А если следить внимательно за публикациями начинающих и «молодых», легко увидеть — не оскудела талантами земля русскоязычная. В чем же дело?
Граждане авторы! Соратники! Я сейчас такое ляпну, за что соберитесь толпой и бейте меня долго. Только убедительно, чтобы понял: ошибаюсь, ложная тревога.
Еще в 1995 году на страницах фэнзина «Двести» Алан Кубатиев писал: «Пока к фантастике не будут относиться как к литературе и требовать от нее как от литературы, она литературой не будет». Четко сформулированное общее мнение, не правда ли? С той поры участники процесса друг с друга наспрашивались изрядно. Вплоть до изыскания метафизических, а равно и сугубо личностных причин вечного боя плохой литературы с хорошей. Не много шедевров выстрадали, но основательно задрали планку, от которой теперь начинается «крепкий средний уровень».
Думали, все получилось. Ан нет! В самой-то фантастике получилось. Только вот она уверенным галопом скакала не туда, куда брел читатель. Установка на «литературность» вывела лучшие образцы фантастики на высокий уровень по качеству текста и, как следствие, глубине воздействия на умы. Но умы за это время начали бродить. Пока фантастика крепла, читатель истощался. Буквально уставал от этой жизни. Сужался круг людей, готовых воспринимать литературные поиски и эксперименты — и просить еще вне зависимости от обстоятельств вроде дефолта. И ширился круг лиц, готовых с фантастики сурово взыскать. Глядя на нее с какой угодно колокольни, кроме той, откуда видно табличку «Ногами не топчите, литература все-таки!». Мотивация у взыскателей была все та же: устали. А это уже симптом.
Первый звоночек фантасты прохлопали: обвинение некоторых писателей в ущербности их психики. Во всем мире добрая половина авторов расцарапывает саднящие раны, лепит сверху лейбл «Птичье молоко» — и нормально. У кого так же саднит, тот раскупает со свистом. Нашим читателям этого, оказывается, нельзя. Второй звонок — обвинение в идеологической (!) вредности (!!!) некоторых текстов. Тут бы фантастам догадаться, что они со своими литературными изысканиями переборщили. Их уже не то что не понимают — не хотят понимать! Нет, рожают нетленку дальше. Звонок номер три: померла научная фантастика! Приморили ироды. Тут с писательской стороны последовал и асимметричный ответ из орудия главного калибра: померла, и ладушки. Мы литераторы и не в силах противиться литературным процессам, идущим сквозь плоть нашу и кровь.