Но тут ударил боковой порыв ветра, я рефлекторно вытянул шнур, продетый сквозь прорези, подтянул крайние, и уродливый конус, превратившись в безобразный параплан, быстро перенес меня через гряду. Немного подергал шнурами. Удивительное дело, моя нехитрая самоделка оказалась вполне управляемой.
Спланировал прямиком на стоянку тяг, но в последний миг пара-план вышел из-под контроля, и я крепко приложился плечом к ажурной ограде. Хорошо, что она не оказалась под током. Обрезав шнуры, освободился от перевязи. Глянул на подстанцию. Можно выключить силовую установку или разбить управляющие блоки. А смысл?
Я пожал плечами, зашипел от боли в ключице и подошел к ближайшей кабине. Она, разумеется, была заперта, но что мне замки после таких приключений!
Подняв тягу, я с большим трудом удержался от соблазна подлететь на низкой высоте к порталу, спикировать прямо на поле и, подхватив Хору, улететь победителем. Да-а… Один меткий выстрел, и нет победителя. А стрелять эти разбойники умеют. К тому же велено мне было отправляться в Уруч, а не совершать подвиги.
Вот я и не стал геройствовать. Так захотела она.
И я улетел. Вскоре выяснилось, что впопыхах я забрался в старую тихоходную машину. Но тем не менее я без приключений добрался до города, а когда ввалился во дворец Управляющего, то мне показалось, что я и не покидал его. Сатян и Теодор по-прежнему сидели за столом. Впрочем, теперь его покрывала скатерть с золотистой бахромой. Емкая бутыль, укутанная благородной пылью винных подвалов, была почти пуста. Из-за этого, наверное, у старичков слегка заплетались языки, когда они радостно приветствовали мое появление.
Речной Старец велел мне подсаживаться, а Сатян щелкнул ногтем по бутыли и подмигнул. Но, выслушав мой рассказ о вторжении буканьеров, оба мгновенно отрезвели.
— Черта с два они перехватили твой вызов! — грозно зарычал Теодор и опустил на скатерть могучий кулак. — Это какая-то двуличная сука из Фиска на сторону играет. Я выясню, кто навел этих головорезов, и полетят головы, одна, две, много голов…
— Не надо считать головы, — взмолился я. — Там Хора осталась, ей нужна помощь!
Старец замер с полуоткрытым ртом, выпучил глаза, а потом спросил испуганно:
— Она просила ей помочь?
— Ну, не то чтобы просила… — замялся я.
— Так смени штаны и не пугай меня больше, — он шумно выдохнул, а потом обратился к Сатяну: — Каков нахал, а! Собрался моим девочкам помогать.
Пошевелив бровями, Сатян плеснул себе вина, повертел бокал, любуясь игрой алмазной грани, отпил.
— Похвально, когда молодой человек беспокоится о девушке. Не понимаю, что в этом плохого.
— Извини, Михель, — Теодор улыбнулся, — трудный день, тяжелый характер, много событий сразу… Это я виноват, напустился на тебя. Забудь. О Хоре не беспокойся. Думаю, там уже все в порядке. Сейчас посмотрим…
Снова панно отъехало в сторону, открыв монитор. Старец велел дать ему картину портала. Секундная рябь сменилась испуганным лицом служащего, который сообщил, что связи нет, идут помехи.
— Глушилка, — сказал я.
— Слышал? — рявкнул Старец. — Там глушилка, разберись.
— Сейчас включу защищенный канал, — торопливо пробормотал служащий.
Несколько минут ничего не происходило. Теодор сердился, обещал кары, одну страшнее другой, но я не замечал беспокойства за Хору. Наконец появилось изображение. На мониторе возникли картинки сразу с нескольких десятков камер, размещенных в залах, переходах, аппаратных и на площадке.
— Вот эту, — указал пальцем Теодор.
Теперь на мониторе застыло лишь одно изображение. Сатян, тихо подошедший к нам, выронил бокал. Звонко разлетелся хрусталь, но я даже не обернулся.
— Там что, резня была? — тихо спросил Сатян.
Площадку освещали мощные светильники. В их теплом желтоватом свете было видно, что буканьеры не выбрались с территории портала. Бойцы в силовых панцирях, женщины, долговязые подростки и, кажется, дети, все они так и остались на поле. Вряд ли кто уцелел в транспорте, его металлический корпус чернел из-за огромных пробоин, а в одном месте рваный металл был выворочен наружу, по-видимому, взорвались батареи…
Тела лежали повсюду. Бойцы, заваленные трупами в пестром рванье, старая женщина, мертвой хваткой вцепившаяся в оторванную ногу бойца, дети и взрослые, пронзенные клинками, раздавленные и размазанные внутренности на стальных плитах… В зале терминала мертвых было не так много, но кровь на стенах выглядела страшнее.
— А где же Хора? — прохрипел я. — Я не вижу ее тела.
Легкие шаги за спиной и ее голос:
— Так я тебе что, мертвая больше нравлюсь?
И рассмеялась.
Нам отвели прекрасную четырехкомнатную каюту. Я подозреваю, что капитан уступил свою. Ну и славно.
В мягком кресле сидеть очень удобно. Ключица еще немного побаливает. Небольшую ссадину я залил антисептиком и больше о ней не думал. Да, это не тесные кельи лихтера, на котором Сатян и я прибыли сюда. Загрузка идет быстро, скоро откроется окно, и через полдня мы окажемся на месте. Всего два дня на Параисо, а теперь снова в Метрополию. Но не жалким беглецом, а на роскошном лайнере. Из соседней комнаты доносится слабый шум. Это Хора переодевается к обеду. Сейчас зайдет Сатян, и мы вместе пойдем в обеденный зал.
Теперь все хорошо.
А вот вчера был один страшный миг, когда я рассматривал тела буканьеров и с холодным отчаянием ждал… Но она пришла, и все стало хорошо.
Разумеется, я тут же вцепился в нее, требуя немедленно рассказать, какая сила покарала негодяев. Хора смеялась, просила дать ей хотя бы полчаса, смыть с себя пыль и перекусить, но я был неумолим. Теодор добродушно посмеивался и велел ей не дразнить меня.
— Я видела, как ты перелетел через скалы, — сказала Хора. — Никогда бы не решилась, скорее, умерла бы от страха. А вот это, — грациозный взмах руки в сторону монитора, на котором застыла картина площадки, усеянной мертвыми телами, — это, поверь, нетрудная работа.
— Ты их убила? — только и спросил я.
— За кого ты меня принимаешь?! — Хора капризно надула губы, но потом улыбнулась. — Нет, конечно. Я и жука обидеть не могу. Они сами друг друга поубивали.
Сатян и Теодор переглянулись. Кажется, и я догадываюсь, какие силы скрываются под нежным обликом моей подруги.
— Ты показала им танец смерти, — я понимающе покачал головой.
— А разве есть такой танец? — искренне изумилась Хора. — Впервые слышу о такой гадости!
Речной Старец с большим интересом уставился на меня.
— Твои идеи меня немного пугают, мой мальчик, — сказал он. — Немного гуманизма в твоем образовании не повредит, я так думаю.
— Какой это был танец? — продолжал настаивать я.
— Никаких танцев, — строго ответила Хора. — Танцы не для всякой швали. Им достаточно песен. Вот я и спела. Целых четыре баллады. О храбром воине, который завоевал любовь богини в неравной схватке и сам стал равен Богу, о десяти любовных подвигах буканьера Роха Вильи, о предательской любви двух семей, а когда пропела о сыне храбреца Зал кара, они словно взбесились… Устала, сил нет. Рато обошлась бы двумя-тремя куплетами.
— Но ведь тебя могли случайно…
— Что ты, они как раз защищали меня друг от друга.
Хора зевнула, прикрыв рот ладошкой, извинилась и ушла.