На самом же деле главным магнитом для зрителя, от первого до последнего кадра, является само экранное зрелище, его визуальные и звуковые аттракционы, основная прелесть которых — в удивительном сплаве реального и фантастического.
Начнем с того, что пресловутый меч Зеленой Судьбы — это не только волшебная реликвия но и тщательно выполненная копия настоящего клинка эпохи Поздняя Хань (X век н. э.). Кроме него, в картине фигурирует целый арсенал других видов исторически реального холодного оружия Востока — мечи со стреловидными наконечниками. короткие парные мечи («мечи-бабочка»), зазубренные клинки, кольцевидные парные ножи, метательные звездочки, копья, секиры и т. д. Вместе с тем, это оружие применяется с чудодейственным эффектом. Исторически сомнительным выглядит разве что прототип «пулемета», стреляющего отравленными иглами.
Место действия фильма — реальный Пекин (по роману конца XIX века), но в то же время на экране возникает образ странного, мистического города, окутанного аурой экзотики и тайны. Когда на город опускается ночь, освещенные бледным светом луны дворы и переулки становятся ареной фантастических противоборств.
Опять же — столь же фантастических, сколь и правдоподобных. Когда таинственный похититель меча, штопором закручиваясь в воздухе, вспрыгивает на черепичную крышу, а за ним, взбежав по вертикальной стене и перелетая с карниза на карниз, устремляется отважная и прекрасная Юй Шулянь (Мишель Йо), нас не покидает чувство физической естественности этих прыжков и перелетов. Еще более удивителен поединок Ли Мубая (Чоу Юньфат) и Жэнь (Чжан Цзы) в бамбуковых кронах, где герои явно испытывают воздействие гравитации, но при этом ухитряются балансировать и выполнять приемы кунг-фу на тонких зеленых ветвях.
Для романов жанра «у-ся» сочетание сказочного вымысла и реализма было нормой. Странствующий рыцарь, как правило, наделялся сверхъестественными способностями — он мог зависать в воздухе, пускать шары огня и становиться невидимкой, не говоря уже о способности в одиночку расправиться с дюжиной противников. Фильмы этого жанра — «у-ся пянь», начиная с шанхайской кинопродукции 20-х годов («Сожжение монастыря Красного Лотоса», 1928) и до недавних культовых картин Цуя Харка («Цзу: воины с Волшебной горы», 1983), тоже были неравнодушны к волшебству и мистике, но фантазии режиссеров далеко не всегда совпадали с их техническими возможностями. В самых примитивных случаях «волшебство» достигалось простым процарапыванием негатива, а в более серьезных постановках герой взлетал ввысь благодаря методу «обратной съемки». Кстати, как раз в таких картинах 60-х годов дебютировала тогда еще юная мастерица кунг-фу Чэн Пэйпэй, сыгравшая в «Крадущемся тигре» роль демонической злодейки по прозвищу Нефритовая Лиса.
В «у-ся пянь» XXI века — в фильме Ань Ли — в жизнь воплотилось избитое выражение «техника на грани фантастики». В процессе съемок актеры и дублирующие их каскадеры подвешивались на эластичных тросах, которыми манипулировали от 5 до 30 операторов. В эпизоде «разборки на кладбище» гонконгской и голливудской суперзвезде Чоу Юньфату пришлось почти 20 раз подниматься на тросе на шестиметровую высоту, чтобы оператор Питер По снял один-единственный план. Что же касается поединка в бамбуковых кущах, то там съемки велись на высоте 18 метров. Впоследствии техника компьютерного монтажа позволила сделать все тросы невидимыми. На это ушло больше двух месяцев…
Однако кроме компьютеров Ань Ли применил и свой излюбленный конек — технику актерской игры. Он настаивал, чтобы мимика и жестикуляция актеров были верны реализму и законам психологии даже в самых невероятных ситуациях. Именно это потребовалось от молодой китайской актрисы Чжан Цзы и в эпизоде поединка на бамбуковых кронах. Именно поэтому на роль Ли Мубая был утвержден несколько тяжеловесный и никогда не упражнявшийся в фехтовании на мечах Чоу Юньфат, а не искушенный в кунг-фу, подвижный и пластичный Джет Ли.
Возможно, сцены поединков, поставленные виртуозом жанра Юань Упином, с Джетом Ли получились бы ярче и динамичнее. Но Ань Ли был уверен, что даже в сценах единоборств лицо Чоу Юньфата может значить для зрителя больше, чем эффектный прыжок или удар. И, пожалуй, в большинстве случаев режиссер оказался прав.
…Фильм заканчивается сентиментальной сказочной кодой: дерзкая похитительница меча Зеленой Судьбы устремляется в небо и исчезает в облаках, оставив своего возлюбленного со сладкими слезами расставания на щеках.
Не слишком внимательный зритель (прежде всего, тот, кто смотрел картину в пиратском варианте — «Прирученный тигр», с халтурно сделанным переводом) может спросить, где же все-таки обещанные в названии тигры и драконы? Я допускаю, что постановщик, более склонный к жестоким «зубодробительным» потасовкам и ошеломляющим превращениям героев (например, все тот же Цуй Харк), не удержался и изобразил бы решающий поединок Ли Мубая и Нефритовой Лисы в виде противоборства двух звероподобных монстров. Но Ань Ли не из тех режиссеров, которые в каждом кадре «жаждут крови». Недаром поединки его героев редко оканчиваются смертью, а их главными действующими лицами, как правило, являются грациозные, как танцовщицы, героини.
Название же фильма обыгрывается не в фэнтезийной метаморфозе, а философичной реплике Ли Мубая: «Ган ху (сообщество воинов и убийц по найму) — это мир тигров и драконов, полный разложения». Немудрено, что изощренный в боевых искусствах герой Чоу Юньфата решает закончить свою карьеру воина и передать смертоносный меч на хранение, превратив его в реликвию. А режиссер Ань Ли в одном из своих интервью так дополнил слова своего героя: «Крадущийся тигр, невидимый дракон — это страсти, эмоции, желания, таящиеся в глубине нашей души».
РЕЦЕНЗИИ
ВНИЗ НА ЗЕМЛЮ
(DOWN ТО EARTH)
Производство компаний Alphaville Films и Paramount Pictures, США — Канада, 2000.
Режиссеры Крис и Поль Вейтц.
В ролях: Крис Рок, Регина Кинг, Чарльз Пламинери.
1 ч. 27 мин.
----------------
Римейк известной картины 1978 года «Небеса могут подождать», снятый в традициях «афроамериканского кино». Негр — почтальон, начинающий комик-любитель — Лэнс Бартон сбит машиной и попадает в Рай. Однако как нет порядка на Земле, так нет его и выше. Выясняется, что в небесной канцелярии что-то напутали, и по плану умереть он должен значительно позже. И ангелы предлагают нашему герою на выбор несколько подходящих тел. В результате он оказывается в оболочке белого старика-миллионера. Но с милейшей непосредственностью он даже и не пытается изменить манеры поведения. Собственно, в этом и состоит комедийная линия фильма — толстый богатый старик, говорящий на языке Гарлема, танцующий под рэп и мечтающий стать опять негром. Перевод на русский не способен передать семантическое противоречие между настоящим англоамериканским языком и негритянской скороговоркой, что так смешит американцев. Да и шутки в стиле Эдди Мерфи сложно поддаются переводу. Кстати, исполнителя главной роли, известного черного комика Криса Рока открыл как раз Мерфи в фильме «Полицейский из Беверли-Хиллз-2». Поэтому неудивительно, что Крис вовсю следует заветам своего учителя. И именно на фигуре исполнителя главной роли основан успех фильма — ведь небольшой бюджет в 30 миллионов практически окупился в первый же уик-энд проката. Хотя, готов поспорить, большинство зрителей этой ленты — как раз чернокожие. Ведь мораль проста — лучше быть честным и бедным негром, чем богатым белым. Хотя если в злого богатого белого подселить доброго негра — тоже может выйти толк. Такой вот расизм наоборот. Иногда это еще называют политкорректностью… Особенно в этом смысле впечатляет одна из последних сцен фильма — когда герою наконец подыскали подходящее чернокожее тело, он пытается поймать такси, машины не останавливаются, и он радостно кричит: «Ура! Я снова черный!».