Джеру приказала нам занять круговую оборону.
Это называется СОД, стандартное оперативное действие. Нам следовало прийти в себя после уничтожения «Краткой» и гибели шлюпки. Необходимо дать своему телу возможность приспособиться к новой среде, звукам, запахам и виду вражеского корабля.
Только я почему-то чувствовал лишь запах собственного пота и слышал свое хриплое дыхание. А еще ужасно болела рука.
Чтобы чем-то себя занять, я сосредоточился на получении ночного зрения. Глаза далеко не сразу привыкают к темноте — проходит сорок пять минут, прежде чем они достигают максимальной эффективности, но уже через пять минут наши возможности заметно расширяются. Сквозь металлические тросы я уже различал сияние далеких звезд и дружеские огоньки нашего флота. Однако корабль призраков был довольно темным местом, где властвовали тени и их отражения. Здесь совсем не трудно испугаться.
Когда прошло десять минут, академик Пэл начал что-то блеять, но Джеру не обратила на него ни малейшего внимания и посмотрела на меня. Она взяла мою руку и начала ее осторожно ощупывать.
— Итак, — деловито проговорила она, — как тебя зовут, морячок?
— Кейс, мэм.
— И как тебе наша новая каюта?
— А где я буду есть?
Она усмехнулась.
— Выключи связь, — приказала она.
Я повиновался.
Без всякого предупреждения она сильно дернула меня за руку. Я порадовался тому, что она не слышит, как громко я взвыл.
Затем она сняла с пояса контейнер и выдавила мне на руку немного мази, которая быстро заняла нужное место, зафиксировав руку в правильном положении. Когда все заживет, шина отпадет сама.
Джеру знаком предложила мне включить связь и протянула шприц.
— Лекарство поможет твоим костям срастись быстрее.
Почти сразу же боль начала стихать.
Джеру сняла с пояса сигнальный маяк. Он представлял собой оранжевый цилиндр размером с большой палец.
— Я попытаюсь послать сигнал нашим. Для этого мне придется выбраться отсюда — даже если маяк работает, здесь он может экранироваться. — Пэл начал протестовать, но она заставила его замолчать. Я почувствовал, что оказался втянутым в зарождающийся между ними конфликт. — Кейс, остаешься за старшего. И покажи червяку, что имеется в комплекте у него на поясе. Я вернусь тем же путем. Все ясно?
Она скользнула между серебристыми канатами и почти сразу же скрылась из виду.
Я устроился поудобнее и принялся изучать содержимое аварийного комплекта, висевшего у меня на поясе — вода, соль для регидрации, прессованная пища, которую можно употреблять через специальный кран в шлеме скафандра. Нашел я здесь и батареи размером с ноготь большого пальца, но они не работали, как и остальные инструменты из набора. Еще я обнаружил магнитный компас, гелиограф, пилку для ногтей, увеличительное стекло, крюки, веревку и рыболовную леску.
Потом мне пришлось показать Пэлу, как справлять нужду внутри скафандра. Хитрость состоит в том, что нужно просто расслабиться; скафандр перерабатывает большую часть выделений, а остальное спрессовывает. Могу сказать, что сделано все довольно удобно. Впрочем, мне еще не приходилось видеть скафандров, которые успешно поглощали бы запахи. Могу спорить, что ни один из разработчиков не провел в своем детище больше часа.
Я чувствовал себя вполне сносно.
Катастрофа, длинная цепь смертей отошли куда-то в подсознание. Пока мне было чем заняться, и я знал, что буду делать, когда справлюсь с первым заданием. Вот когда шоу закончится — тогда и настанет время для размышлений.
Наверное, Пэл не проходил необходимой подготовки.
Он был высоким, хилым человеком с глубоко посаженными глазами и дурацкой рыжей бородой, которая топорщилась внутри прозрачного шлема. Теперь, когда напряжение спало, он потерял интерес к происходящему — словно все процессы у него в организме замедлились. Он выглядел почти комично, когда копался в содержимом своего аварийного комплекта.
Через некоторое время Пэл спросил:
— Значит, тебя зовут Кейс?
— Да, сэр.
— И ты с Земли, дитя?
— Нет. Я…
Он меня не слушал.
— А тебе известно, что академии расположены на Земле? Нередко в них берут обитателей внешних миров.
— А вы откуда, сэр? — осторожно спросил я.
Он вздохнул.
— С Пегаса-51.
Я никогда не слышал р таком месте.
— Это где? Рядом с Землей?
— Неужели все измеряется относительно Земли?.. Да, недалеко. Мой родной мир был одним из первых, открытых вне Солнечной системы — во всяком случае, его главная планета — жаркий Юпитер. А я вырос на луне — его спутнике.
Я знал, что это значит: гигантская планета, расположенная рядом со звездой-прародительницей.
Он посмотрел на меня:
— А там, где вырос ты, есть небо?
— Нет…
— А у нас есть. Оно заполнено парусами. Понимаешь, при такой близости к солнцу солнечные паруса весьма эффективны. Я часто наблюдал за ними по ночам, шхуны на сотни километров, насколько хватает глаз… снуют взад и вперед в лучах света. Но с Земли небо не видно — во всяком случае, из бункеров Академии.
— В таком случае, зачем вы туда отправились?
— А у меня выбора не было. — Он невесело рассмеялся. — Я оказался слишком умным. Вот почему твой драгоценный комиссар так сильно меня презирает. Меня научили думать — этого не получишь, заседая в разных там комитетах, верно…
Я отвернулся от него, и он заткнулся. Джеру вовсе не «мой» комиссар, а спорить с Пэлом не хотелось. Рядом с ним мне становилось не по себе, поскольку я никогда не доверял людям, которые слишком много знают про всякую там науку и разные технологии. Другое дело — оружие: нужно только понимать, как оно работает, какие требуются боеприпасы, надо знать, как себя вести, когда оно выходит из строя. Типы, разбирающиеся в том, как оно устроено, выучили кучу технических подробностей и статистических данных, чтобы таким образом спрятаться от своей неспособности делать что-нибудь полезное. Значение имеет только боевой опыт, а все остальное ерунда.
Но с другой стороны, я ведь сейчас разговариваю не с обычным специалистом по оружию, у которого язык, как помело. Передо мной академик, один из представителей научной элиты Земли. Я точно знал, что мы с ним находимся в разных весовых категориях.
Сквозь переплетение тросов я попытался разглядеть скользящие потоки света, испускаемого флотом, и заметил какое-то движение. Я знаком показал Пэлу, чтобы он помолчал и не шевелился, а сам взял нож в здоровую руку.
В следующее мгновение перед нами появилась Джеру. Она удовлетворенно кивнула, увидев мою боевую стойку.
— Маяк молчит.
— Надеюсь, вы понимаете, что у нас очень мало времени, — проговорил Пэл.
— Скафандры? — спросил я.
— Он имеет в виду звезду, — с мрачным видом объяснила Джеру.
— Понимаешь, Кейс, звезды-крепости очень ненадежны. Когда призраки выставляют кордон, звезды довольно скоро взрываются.
— У нас есть несколько часов, может быть, дней, — пожав плечами, заявил Пэл.
— Необходимо выбраться, — сказала Джеру, — миновать кордон у крепости и подать флоту сигнал. Или найти способ разрушить заграждение неприятеля.
— И каким же, интересно, способом? — равнодушно спросил Пэл.
— А ты нам для чего, академик? — сердито поинтересовалась Джеру.
Пэл прислонился к стене и закрыл глаза.
— Вы говорите глупости, причем не в первый раз.
Джеру нахмурилась и повернулась ко мне.
— А что тебе известно о призраках?
— Они явились откуда-то, где очень холодно, — ответил я. — Вот почему они прячутся в серебристой скорлупе. Из-за нее прикончить призрака из лазера невозможно. Скорлупа идеально отражает лучи.
— Не идеально, — поправил меня Пэл. — Действие защитной скорлупы основано на эффекте нулевой постоянной Планка, она поглощает около одной миллиардной единицы случайной энергии.
Я продолжал:
— Говорят, они ставят эксперименты на людях.