И вдруг, когда я уже не ждал ничего хорошего, призраки отступили. Я увидел, что они собрались вокруг Джеру.
Она стояла на корпусе, надежно закрепив ноги веревками, и держала в обеих руках по ножу. Словно безумная, она отбивалась от призраков, не пытаясь больше нанизывать оболочки на веревку. Джеру крушила все, до чего могла дотянуться. Я видел, что одна ее рука вывернута под необычным углом, но она, ничего не замечая, продолжала размахивать ножами.
А призраки толпились вокруг нее, громадные серебристые шары пытались раздавить ее хрупкое тело. Джеру не сдавалась.
Она жертвовала собой, чтобы спасти меня — так погибла капитан Тейд, помогая Пэлу. Мой долг довести их дело до конца.
Все новые и новые оболочки вылетали из дыры в крыше, а я протыкал их и нанизывал на веревку.
В конце концов не осталось ни одной.
Я посмотрел наверх и сморгнул — пот заливал глаза. Несколько оболочек кувыркалось внутри кокона, но мне было до них не достать. Остальные и вовсе держались с противоположной стороны, и я решил, что преследовать их не имеет смысла. Того, что я успел собрать, должно хватить.
Я осторожно двинулся обратно сквозь переплетение тросов, туда, где осталась наша разбитая шлюпка — там, как я надеялся, должен был ждать меня Пэл.
Я бросил последний взгляд назад, зная, что ничем не могу помочь Джеру. Призраки все еще теснились возле разорванной крыши кокона. А где-то рядом продолжало сражаться то, что осталось от комиссара, представителя Комитета исторической правды.
Я почувствовал неотвратимое желание вернуться к ней. Человек не должен умирать в одиночку. Но я знал, что должен уйти и завершить нашу миссию, чтобы ее жертва не оказалась напрасной.
И я покинул поле боя.
Мы с Пэлом закончили работу на внешней части корпуса корабля призраков.
Отделить оболочки от тел оказалось нетрудно, как и говорила Джеру. Связать их в единое целое при нулевой постоянной Планка также было совсем просто — достаточно приложить одну оболочку к другой и провести по ним большим пальцем. Я сшивал их таким образом, постепенно получая полотнище паруса, а Пэл делал из веревок такелаж, который монтировал на одной из уцелевших панелей нашей шлюпки. Он действовал быстро и эффективно: ведь Пэл родился в мире, где все увлекались полетами под звездными парусами.
Мы работали несколько часов.
Я старался не обращать внимания на растущую в конечностях и суставах боль, на навалившуюся усталость и немеющие руки. Ужасно ныли несросшиеся кости левой руки и сломанные пальцы. Мы не говорили о постороннем — только о поставленной перед собой задаче. Пэл не спросил о Джеру; казалось, он заранее знал, какая ее ждала судьба.
Призраки нам не мешали.
Я старался не думать о том, какие чувства испытывают призраки, какие отчаянные споры идут между ними. Я хотел только одного: завершить нашу миссию. А мои силы были на исходе еще до того, как я вернулся к Пэлу. Однако я продолжал работать, забыв об усталости и боли, представляя себе лишь каждый следующий шаг.
Я удивился, когда выяснилось, что мы закончили.
Мы сделали парус шириной в сотню метров, сшитый из множества оболочек юных призраков. По форме он напоминал круг и крепился дюжиной прочных веревок к стойкам уцелевшей панели шлюпки. Мы подняли парус, и по его мерцающей поверхности побежали слабые волны.
Пэл показал мне, как им управлять.
— Потяни за эту веревку… или за эту… — Огромный лоскутный парус беспрекословно повиновался его командам. — Я постарался упростить управление, чтобы тебе не пришлось менять галсы. Лодка будет Просто скользить — надеюсь, она долетит до границы крепости. Если тебе понадобится спустить парус, перережь веревки.
Я автоматически запоминал его указания. Мы оба должны уметь управлять нашей маленькой шлюпкой. Но вдруг я понял, что он имел в виду.
Прежде чем я успел сообразить, что он делает, Пэл толкнул меня на палубу и отпихнул шлюпку от корабля призраков. Я и не представлял, что он такой сильный.
Мне оставалось лишь наблюдать за его быстро уменьшающейся фигуркой. Пэл крепко держался за трос. Я так и не смог найти в себе силы что-то предпринять. Однако мой скафандр продолжал читать символы, возникающие на поверхности скафандра Пэла.
— Там, где я вырос, небеса полны парусов…
— Но почему, академик?
— Ты полетишь быстрее без моей массы на борту. А кроме того, жизнь коротка и нам следует беречь молодых. Ты так не думаешь?
Я не понял, о чем он говорит. Пэл гораздо ценнее меня; остаться должен был я!
Сложные символы появились на его скафандре.
— Старайся держаться подальше от прямых солнечных лучей.
И тут он скрылся среди серебристых тросов. Корабль призраков удалялся все быстрее, постепенно превращаясь в огромное яйцо; я уже не видел даже отдельных деталей.
Парус над головой наполнился мощными солнечными лучами. Пэл умело сконструировал шлюпку; такелаж был хорошо натянут, но серебристая поверхность парусов оставалась гладкой.
Мне оставалось лишь найти на палубе место, где было побольше тени.
Двенадцать часов спустя я добрался до невидимой границы, где заработал тактический маячок в одном из карманов скафандра — его вой наполнил мой шлем. Одновременно включились остальные системы скафандра, и я с удовольствием вдохнул свежий воздух.
Довольно скоро ко мне начал стремительно приближаться свет. Прошло еще немного времени, и он превратился в золотую пулю с эмблемой в форме сине-зеленого тетраэдра, знаком свободного человечества. Это был грузовой корабль «Превосходство».
А еще через некоторое время, когда призраки покинули свою крепость, звезда взорвалась.
Дж. Хемри
КАК ДОЛЕТЕТЬ ДО ЗВЕЗДЫ И ВЕРНУТЬСЯ ОБРАТНО?
Вопрос не праздный, хотя фантасты редко задумываются над ним, отправляя героев в межзвездные дали. Но, по снастью, один из них взял на себя этот труд. Предлагаем вниманию читателей компендиум статьи ученого и фантаста, уже выступавшего в журнале с рассказом «Если легонько подтолкнуть…» (см. «Если» № 10, 1998 г.).
Скажем сразу, гипотетические нуль-переходы, полеты в под-, над- и гиперпространствах, использование «черных дыр» и «червячных ходов» мы принципиально не рассматриваем. Обозначим проблему так: каким образом первые межзвездные корабли смогут проложить путь в глубоком космосе, где абсолютно все объекты не только пребывают в непрерывном движении, но по большей части находятся вовсе не на том месте, на котором видны издалека?
Интересно, что фантастов, уделивших немало внимания техническим и психологическим аспектам межзвездных путешествий в реальном времени и пространстве, гораздо меньше занимала проблема ориентации в глубоком космосе. А между тем она невероятно сложна, и удобнее всего рассматривать ее по аналогии с методами навигации, выработанными человечеством в процессе освоения Мирового океана.
Самый точный из старых морских методов, который иногда называют ПИЛОТИРОВАНИЕМ, базируется на визуальной информации о положении судна относительно определенных ориентиров. Навигатор выделяет на видимом берегу некие объекты, чьи координаты известны априори, и засекает направления на них с помощью компаса (данные радара менее точны, поскольку не всегда можно быть уверенным, что луч отразился именно от выбранного объекта). Далее на карту наносится несколько позиционных линий: в идеале они должны пересечься в одной точке, однако на практике обычно выходит многоугольник большей или меньшей площади, внутри которого и находится судно. Роковые ошибки метода проистекают преимущественно из неверной идентификации опорных береговых объектов.
НАВИГАЦИЯ ПО СЧИСЛЕНИЮ применяется при отсутствии видимости на какие бы то ни было объекты (в темноте, тумане, открытом океане): зная координаты исходной точки, скорость судна, направление движения и время пути, нетрудно вычислить свое место на карте. К сожалению, оно почти всегда удручающе далеко от реального! Ошибки бывают двух родов: ВНЕШНИЕ (неучтенное воздействие волн и ветра) и ВНУТРЕННИЕ (судно развивает меньшую скорость, чем вы предполагали, имеет тенденцию уваливать вправо и т. п.). В сложной ситуации (например, вблизи рифов) суммарная ошибка метода обычно бывает роковой.