Крупный план
Владислав Гончаров
Благими намерениями…
На первый взгляд, антураж нового романа Марины и Сергея Дяченко «Магам можно все» (Москва: ЭКСМО-Пресс) выписан вполне в классических фэнтезийных тонах: средневековый мир, владетельные бароны, мятежные князья и наследственные маги. В этом мире магам можно все. Но лишь наследственным, получившим свои способности в качестве дара судьбы, переданного вереницей предков. Наследственные маги не служат королю, не платят налогов и не нуждаются в деньгах, которые сами собой растут в стеклянных банках…
Но банки имеют свойство время от времени лопаться, а размеренное течение жизни — нарушаться. Именно это и произошло с молодым Хортом зи Табором, внестепенным магом, не имевшим в жизни ни привязанностей, ни увлечений, ни целей. Но однажды ему в руки попало заклинание Кары. Пусть одноразовое, но зато на шесть месяцев делающее мага действительно всемогущим, способным покарать любого за провинность — лишь бы обвинение было справедливым и высказано жертве прямо в лицо.
Власть над чужой жизнью — страшная ноша. Тем более, что наслаждение доставляет не сама Кара, а возможность ее осуществления. Эта возможность исподволь воздействует на психику человека, заставляя его иначе взглянуть на людей, на окружающий мир и совершать поступки, в которых низость и благородство становятся почти неразличимыми. А если такая власть достается человеку инфантильному, тогда можно ждать чего угодно. Книгу соавторов вполне можно назвать «романом воспитания» — ведь основу сюжета составляет история взросления героя. Авторы проводят своего персонажа сквозь многие испытания и соблазны, дабы исподволь подвести его (а заодно и читателя) к простой и столь же мудрой мысли о том, что нельзя жить отдельно от людей и при этом ощущать себя человеком. Ибо рано или поздно должен наступить момент, когда чувство самоуважения заставит человека отказаться от выбора в свою пользу — потому что иначе презрение к другим обернется презрением к себе самому. Впрочем, правомерно назвать роман и «магическим детективом» — ведь в центре сюжета лежит история поисков таинственного мага, анатомирующего людские души и изымающего из них нечто, без чего человек перестает быть самим собой. Но стоит ли спорить о жанровой принадлежности книги, когда множество деталей, разбросанных авторами по тексту, вкусны и вне сюжетной линии. Это, например, магическая книга-сабая, во имя древнего принципа свободы информации вечно пытающаяся удрать от своего хозяина. Или случайно вспомнившаяся Хорту древняя легенда о трех магах, не сумевших справиться с толпой черни, или Мраморные Пещеры, куда забредает герой в поисках могущественного Ондры Голого Шпиля, которые оказываются заброшенными подземельями метрополитена. Так что это за мир и кем он был создан? Неужели воображением того самого таинственного мага, лекаря-самоучки, миллион лет назад поклявшегося найти средство излечить людские души, изъять из них «злобных уродцев», мешающих жить по-человечески — эгоизм, жестокость, бесчувствие? Увы, «все они хирурги, и нет среди них ни одного терапевта». Нельзя исправить человека, изъяв у него какие-то душевные качества, — результата можно добиться, лишь давая что-то, а не отбирая. И безукоризненное знание человеческой души не в состоянии помочь тому, кто умеет всего лишь удалять — но не врачевать.
Но все же, не сумев помочь ни людям, ни даже самому себе, лекарь оставляет Хорту зи Табору свой последний подарок — свой «последний лист», единственный шедевр, сотворенный им. Столетиями лишь отбиравший у людей то, что виделось ему ненужным, вредным и опасным, впервые в своей жизни маг — дает. Дарует молодому магу обостренную причастность ко всему сущему, насильно вырывая его из той пустоты, в которой Хорт существовал доселе. После чего сам, добровольно, уходит из мира… То ли в отчаянии, решив, что все, сделанное им, невозможно обратить во благо, — то ли просто избавляя Табора от роковой необходимости воспользоваться Карой…
Владислав ГОНЧАРОВ
Диалоги о фантастике
Александр Сидорович
Изменился мир, изменился и фэндом
Эдуард Геворкян: Каждый уважающий себя любитель фантастики, а тем более фэн со стажем — всенепременно, знает об «Интерпрессконе». И знает вас, его бессменного организатора и руководителя. Вот уже 12 лет как практически в одно и тоже время, на майские праздники, фактически на том же месте, недалеко от Санкт-Петербурга, проходят регулярные встречи писателей, издателей, критиков и просто всех, кто неравнодушен к фантастике. Мне самому довелось побывать почти на всех «Интерпрессконах». Наблюдая за вашей деятельностью, все время хотелось задать вопрос: а как вы, Александр, «дошли до жизни такой», что вас подвигло на столь изнурительный и не всегда благодарный труд? Как все это начиналось?
Александр Сидорович: Предыстория длинна, и ею занимаются летописцы фэндома. Конвенты, разумеется, проходили и в советские времена, хоть и не столь часто, как сейчас. Одни из них функционируют и поныне, например, «Аэлита»; другие, увы, стали «одноразовыми», как, скажем, «Соцкон». Что же касается «Интерпресскона», то его предыстория такова…
Впервые конференцию под Питером устроил Владимир Ларионов, и было это в 1989 году. У него возникла идея проведения конференции, которую мы назвали «ФантОР», а я принял непосредственное участие в ее организации. Мы провели в Сосновом Бору конвент. Провели удачно.
После этого у Андрея Николаева, который в то время издавал «Измерение-Ф», ставший впоследствии одним из самых мощных фэнзинов в стране, возникла идея устроить конференцию-семинар издателей фэнзинов. Акция была уникальной — первый всесоюзный семинар по фэн-прессе. Приехало человек тридцать питерцев и около двадцати иногородних гостей. Организовать конвент тогда помог мой институтский товарищ, нынешний вице-губернатор Санкт-Петербурга Александр Поте-хин, который в те годы был одним из секретарей обкома комсомола.
Кон настолько понравился народу, общение и семинары так пришлись по вкусу его участникам, что было решено продолжить эту акцию. Начали прорабатывать идею о том, чтобы предложить москвичам организовать следующий кон у себя. Но тут ретивое взыграло, и я возразил в том духе, что мы и сами парни не промах!
И случилось так, что через год мы вместе с Владимиром Ларионовым провели в Сосновом же Бору первый «Интерпресскон». Нам удалось раздобыть немалые по тем временам деньги. Умные люди советовали купить на них квартиры или машины, но мы все потратили на обеспечение проезда и проживания гостей. А приглашено было очень много людей, приехало почти 200 человек. И… вот вы приехали уже на двенадцатое мероприятие…
Э.Г.: Но ведь «Интерпресскон» — это не просто встречи любителей фантастики в весьма непринужденной обстановке! Насколько я понимаю, главная «интрига» — литературные премии, вручаемые на конвенте и порождающие бурю эмоций…
А.С.: Интрига вызревала не сразу, а постепенно. На первом «Интерпрессконе» была придумана премия, которую мы тогда вручали совместно с Борисом Натановичем Стругацким за лучшую публикацию в фэнзинах. А уже потом она была переименована в профессиональную премию «Бронзовая улитка»… Появилась премия «Интерпресскон» и стала вручаться по многим номинациям.
Э.Г.: Никто не будет спорить о том, что все это теперь неотъемлемая часть истории современной российской фантастики. Но вам-то лично зачем было нужно ввязываться в организацию конвента?
А.С.: Я более десяти лет является председателем клуба любителей фантастики, я жил в фантастике, жил фантастикой. В клубе постоянно вращалось большое количество любителей НФ. Кроме того, моя единственная частная открытая библиотека, насчитывающая сейчас несколько тысяч фантастических книг, была тогда открыта для пользования, и в ней были записаны сотни человек. Каждый день ко мне приходили люди, я пытался вести какой-то учет, записывал в тетрадку… Хлопотное дело, но мне нравилась такая форма общения. Возможно, поэтому мысль о конвенте для меня оказалось вполне естественной, закономерной.