В палеонтологии существует два отчетливых направления. Одно, наиболее распространенное и практически самое нужное, это палеонтология беспозвоночных животных, связанная с геологической стратиграфией.
Другое направление, наиболее трудное, но и наиболее интересное и глубокое теоретически, это палеонтология позвоночных, на которую идут люди только с серьезной биологической подготовкой. Это, собственно, палеозоология позвоночных, и для успешной работы в ней надо окончить биологический факультет по специальности зоология позвоночных со сравнительно-анатомическим уклоном (иначе — морфологическим). Это все так, но диплом дипломом, а вообще-то можно преуспеть в науке и с любым дипломом, лишь бы была голова на плечах, а не пивной горшок, да еще хорошая работоспособность. Почитайте подготовительную популярную литературу — тогда можно будет взяться и за книги посерьезнее. А так — ваши товарищи правы — для человека невежественного скучнее палеонтологии ничего быть не может, — всякие подходы к широким горизонтам в ней заграждены изучением костей и ракушек. Впрочем, и подходы к физике тоже заграждены труднейшей математикой. Везде так — нужен труд, — в науке это самое основное.
Что вы собираетесь делать летом? Наш музей мог бы дать вам одно поручение — посмотреть, как обстоят дела с местонахождением небольших динозавров с попугайными клювами — пситтакозавров, которое мы собирались изучать в 1953 году, но оно было затоплено высоким половодьем. Это в девяноста километрах от Мариинска, который в 150 км по железной дороге от Тайги. Если есть возможность попасть туда и посмотреть — срочно напишите моему помощнику Анатолию Константиновичу Рождественскому. Желаю вам всем всякого успеха и удачи. Иметь определенный интерес в жизни — это уже большое дело. Рассказы писать, по-моему, еще рано (для тов. Геннадия). Правда, может быть, особая гениальность… Все возможно.
С искренним уважением — И.Ефремов».
Шла (как всегда) по тротуару красивая женщина в ужасном пальто. Машинист Петров (как всегда) выплеснул на улицу помои. Пацаны катились с косогора у железной дороги. Мир в очередной раз изменился, потому что откуда-то из необозримой дальности, чуть не от антиподов, пришло письмо, подписанное палеонтологом и писателем Ефремовым, книги которого уже тогда поражали меня невероятными пейзажами и событиями. Никакого кружка трех палеонтологов не существовало. Нужна была массовка, вот я и написал. А отказаться от экспедиции за пситтакозаврами, естественно, мог только больной человек. Меня ничуть не уколол намек на особую гениальность. Это правильно, считал я. «Особая гениальность…» Надо лишь немножко сместить акценты. Я только-только начал постигать, как близко романтика в жизни соседствует с крайним прагматизмом.
«25 мая 1957 г., Москва.
Дорогие друзья! — писал мне палеонтолог Анатолий Константинович Рождественский. — Ваше письмо получил дней 10 назад, но ответить сразу не смог, так как, во-первых, оно требует весьма обстоятельного ответа и, во-вторых, у меня сейчас наиболее занятое время — я организую экспедицию в Казахстан. Я всячески приветствую ваш энтузиазм и желание помочь науке, но вот только какими средствами вы располагаете, чтобы организовать такую поездку? Ведь, помимо дорожных расходов, вы должны чем-то питаться, где-то ночевать.
Но начнем все по порядку. До Мариинска вы легко доедете по железной дороге — это наиболее простая часть вашего путешествия. Далее от Мариинска до деревни Шестаково нужно добираться на машине — расстояние 80 км. Машину нужно ловить у паромной переправы через р. Кию, на которой стоит Мариинск и вверх по которой вы должны ехать. По приезде в Шестаково разыщите Комшина Егора Андреевича или Комшину Марию Ивановну — я у них останавливался в 1954 г. Возможно, они согласятся вас приютить — у них большой дом и двор с постройками, есть где переночевать. Расскажите им про цель вашего путешествия. Кстати, от них вы можете узнать и что-нибудь новое. От их дома до Шестаковского яра, где были найдены кости, недалеко — не более километра.
Кости пситтакозавров небольшие (само животное было 1–1,5 метра), плотные, красноватого цвета (кости имеют цвет окружающей породы), залегают близ уреза воды. В тот год, когда я был, весна была очень поздней, и вода стояла выше костеносного горизонта. Найдены кости пситтакозавров только в Шестаковском яре около д. Шестаково.
Еще раз желаю удачи…»
В повести «Поворот к Раю» (Новосибирск, 1987) я уже описывал переживания тех дней. «Уважаемый Геннадий сотоварищи! — написал Иван Антонович в июле 1957 года. — Меня очень заинтересовало ваше письмо. Если вы действительно нашли там черепа пситтакозавров, а не что-нибудь другое, то вы все молодцы и вашу работу мы осенью отметим, когда съедутся мои сотрудники. Чтобы судить об этом, упакуйте ваши сборы в большой и крепкий ящик.
В общем, мне экспедиция ваша нравится, и вы, по-видимому, — способные ребята. Ежели вас драить, по морскому выражению, не давать писать фантастических рассказов и вообще никаких пока, то толк будет.
С палеонтологическим приветом — И.А.Ефремов».
Останков пситтакозавра тогда мы, к сожалению, не нашли, но… «Я ведь тоже проездил зря, — писал А. К. Рождественский, — и тут ни ты, ни я ничего не могли сделать, потому что костеносный горизонт под водой. Потом, ведь и никем не доказано, что там динозавров целыми вязанками насыпано. Мог быть один скелет, который и нашли в 1953 году».
«Москва, 21.03.58.
Уважаемый Геннадий! «Тафономию» нигде не сыщешь днем с огнем. Но среди старых оттисков я нашел так называемые «чистые листы», оставшиеся у меня от корректур «Тафономии». Здесь нет начала, т. е. фактического материала по местонахождениям, но зато все остальное — все закономерности и выводы — это все есть. Сохраните эту корректуру, и если она Вам не будет нужна, — пришлите обратно.
По заключениям Громова (предварительным, т. к. мало данных) Ваши находки — неолит, видимо, поздний, и останки мамонта не связаны непосредственно с этой стоянкой — видимо, они были в самом верху террасы. Но есть что-то интересное в отделке копья, и вообще Громов считает нужным посетить стоянку снова какими-нибудь местными специалистами, с которыми он договорится. В общем, эта находка Ваша — полезное для науки дело. В экспедицию к Чудинову обязательно старайтесь попасть, так как Рождественский в этом году никуда не поедет или будет работать вместе с Чудиновым.
С приветом — И. Ефремов».
К Чудинову на озеро Очер я попал. Иван Антонович болел, приехать не смог, зато от него приходили к нам книги — только что начавший переиздаваться А.Грин, «Ветры времени» Чэда Оливера, повести Хайнлайна и Гамильтона, Джим Корбетт, Джеймс Конрад. Может, это покажется странным, но гораздо сильнее, чем книги, меня волновали раскопки. Кстати, именно тогда были найдены остатки дейноцефала, названного позже в честь Ивана Антоновича «Ивантозавром меченосным» — Ivantosaurus ensifer.
Широкоплечий сильный человек, грузный, чуть картавящий, ироничный. В руках громадный клетчатый платок — жарко. Меня пригласили в виде поощрения в Москву и поселили в Палеонтологическом музее. Иногда Иван Антонович заходил за мной. Показывал череп вымершего бизона с круглым пулевым отверстием. «Кто на него охотился? Смотри в «Звездных кораблях». Или качал головой: «Почему я начал писать фантастику?.. Да не устраивала система доказательств, которой оперируют ученые… У любого ученого, плох он или хорош, всегда скапливаются какие-то свои, глубоко личные, замыслы. Но замыслы эти исполняются редко. Вот и получается: с одной стороны, всяческие гипотезы, с другой — невозможность поддержать гипотезу строго научными доказательствами. Однажды, в тридцатые, я написал статью о способе добычи коренных пород со дна морского океана. Рукопись предложил солидному немецкому журналу «Геологише Рундшау». Рукопись рецензировал профессор Отто Пратье, крупнейший в те времена специалист по морской геологии. «Знает ли доктор Ефремов о том, что дно мирового океана покрыто мощным слоем рыхлых осадков? — спрашивал он. И сам отвечал: — Если и знает, все равно идея, предложенная им, — вздор!» — Иван Антонович разворачивал свой клетчатый парашют. — Тогда я написал фантастический рассказ, чтобы сохранить идею. Он понравился читателям. А самое смешное: способ добычи коренных пород со дна мирового океана, на который я указывал, сейчас, в общем, дело будничное».