Он воспринял небрежную снисходительность замечания как увесистую пощечину. По странному совпадению Чалмерс располагал достоверными данными, именно теми, которые он не намеревался ей сообщать. Поэтому отказ доставил ему ни с чем не сравнимое удовольствие.
— А к чему это вам? — рявкнул он. Наступило неловкое молчание, но Чалмерса уже несло. — Если бы они даже свернули программу, вы все равно ни на йоту не замедлили бы темпы эвакуации, так что не притворяйтесь, будто это имеет для вас какое-то значение.
— Имеет, доктор.
Сдавленный голос Кахру звучал на удивление размеренно, сдерживаемый, возможно, присутствием новых сотрудников.
— Это влияет на радиус действия имеющейся у них аппаратуры обнаружения…
Чалмерс вскочил, не обращая внимания на Луизу, яростно дергавшую его за рукав.
— Шансы на обнаружение наших спутников ничтожно малы, но это вас не останавливает. Их уничтожение — еще один способ показать свою власть, тот самый тип автократической власти, которая толкает вас вести политику, идущую вразрез с мнениями и интересами ученых.
Взгляды их встретились. Скрестились два языка пламени.
— Повторяю еще раз: это политика не моя, а Земли. И совершенно неважно, как относимся к ней вы или я. Именно на это мы соглашались, отправляясь на базу.
— Политика, которая уничтожает даже ту ничтожную работу, что мы еще можем сделать?
— Не она. Вы.
— Я?
Он круто развернулся лицом к сидящим.
— И вы этому верите?!
Кахру, все еще сохраняя невозмутимый вид, спокойно взяла со стола стопку бумажных листков.
— Жалобы от новых членов отдела Гуманитарных Наук, сетующих на враждебное отношение и нежелание сотрудничать. Жалобы от остальных трех отделов, констатирующие значительно уменьшившееся поступление данных на обработку, трения, зачинщиками которых неизменно становятся служащие вашего отдела, переходящие в ссоры, а в отдельных случаях и драки.
Она швырнула стопку на стол, так, что листочки разлетелись по пластиковой поверхности.
— Вы раскололи персонал на два лагеря, испортили отношения между отделами, расшатали научные связи, а теперь еще и утаиваете данные о космической программе алаланов. То есть превратили эту базу в поле битвы, Чалмерс.
— Если под миром подразумевается отсутствие оппозиции, значит, это праведная война! — Чалмерс со свистом втянул в легкие воздух. Голова кружилась. Он с трудом сохранял равновесие: — Удивлен, что вы еще не сослали меня на Эльбу, чтобы облегчить себе жизнь. Но, думаю, меня посадят на следующий корабль.
Кахру медленно потянулась к разбросанным листочкам.
— Собственно говоря…
Чалмерс торжествующе ткнул в нее пальцем.
— Ха! Я так и знал! Политика!
— Ошибаетесь.
Смуглые щеки почти почернели от багровых пятен гнева.
— Это ваше упрямство, ваша мелочность, ваше высокомерие! Вы один из лучших исследователей, которые когда-либо работали на этой базе, но поза, в которую вы встали, уничтожает все, сделанное вами ранее. Сейчас самое главное — спасти хоть что-то из исследований последних месяцев!
— Если это правда, — парировал Чалмерс, — почему же я не улетаю сегодня?
Кахру сжала губы, очевидно, сдерживаясь из последних сил.
— Не делайте предположений, доктор, если не хотите, чтобы я с ними согласилась.
— Прекрасно, — фыркнул Чалмерс, — значит, не буду. Мисс Джордж, просветите меня позднее.
И прежде чем Луиза успела хоть словом возразить, Чалмерс вылетел из зала, чтобы не поддаться искушению.
Весь месяц, последовавший за отправкой транспортного корабля, сотрудники базы были заняты с утра до вечера: приходилось совмещать обычные обязанности с эвакуационными работами. Поэтому заговорщики во главе с Чалмерсом никак не могли собраться в полном составе, довольствуясь короткими совещаниями в своих группах, куда постепенно втягивали и новичков. Чалмерса это беспокоило, но у него самого катастрофически не хватало времени, поскольку приходилось вплотную заниматься космической программой алаланов. В конце месяца алаланы попытались запустить новый спутник, который, к удовольствию персонала базы, взорвался прямо на стартовой площадке. Огорчались только Чалмерс и Эди Эгбив, по причинам, которые оба посчитали нужным держать в тайне.
Но Чалмерс все же ухитрился собрать еще одно развернутое совещание своего «тайного общества» с взаимодействием через Сеть. Правда, теперь почти все присутствующие занимали не слишком высокие должности, но Чалмерс настоял на связи, тем более, что следовало обсудить новости, полученные от Кахру несколько недель назад, когда прибыл корабль.
— Неужели ничего нельзя поделать? — твердила Луиза Джордж.
— Сначала они избавились от Линдси Рендал, — заметил Эгбив, — а теперь стараются отделаться от вас.
Чалмерс откинул голову на спинку кресла и стиснул руки.
— До прибытия следующего корабля несколько месяцев. У нас еще есть время осуществить план до того, как Кахру вышибет меня отсюда. Я посчитал это главной причиной сегодняшней встречи. Нам давно пора было собраться. Какие-нибудь идеи, друзья мои?
Последовало неловкое молчание. Люди пристально вглядывались в изображения друг друга. Первым заговорил Эгбив:
— Да, я был одним из первых, кто предложил оставить след. Но у нас больше нет времени это обсуждать.
— Ты это серьезно? — вскинул брови Чалмерс.
— Не знаю, что и сказать, Уинстон, — вмешался Дионис Юве. — Может, Эди прав. Может, лучше оставить все это в покое и заняться своими делами.
— Не выйдет, — покачал головой Чалмерс.
— Но так много наших уже улетело, — настаивал Юве, — разве оставшиеся могут разработать реально осуществимый план?
Чалмерс подался к экранам, переводя взгляд с одного изображения на другое.
— Послушайте, мы знаем, что астронавты посетили Древний Египет…
— Мы? — переспросила Карин Нилсмарк.
— По крайней мере, я, — сухо поправился Чалмерс.
— Я ничего подобного не слыхал, — вмешался Моше Крав, один из новых сотрудников отдела Гуманитарных Наук, прилетевший на последнем корабле и пополнивший ряды заговорщиков вскоре после прибытия. — О чем это вы?
Он нетерпеливо подергал себя за темную бородку. Из уст участников совещания вырвался общий вздох, но Чалмерс проигнорировал его:
— Ничего страшного, Моше. Я просто не успел вам объяснить. Все на самом деле довольно просто. Существует веское доказательство того, что приблизительно тринадцать тысяч лет назад инопланетная раса двуногих фелиноидов [2]приземлилась в долине Нила.
Моше сосредоточенно наморщил лоб.
— Если бы Египет посетили инопланетяне, я бы об этом слышал.
— Эта теория не слишком широко распространена, — язвительно ответствовал Чалмерс, — но, повторяю, доказательства существуют. Сфинкс, например. Не забудьте, он был создан в десять тысяч пятисотом году до нашей эры.
— Я предпочитаю обозначение «до общей эры», — возразил Моше.
— К тому же для того, чтобы построить сфинкса, инопланетяне вовсе не обязательны.
— Может быть, но это все же их рук дело. Земля только начала выходить из последнего ледникового периода. Нил в то время представлял собой нечто вроде ручейка, неспособного поддерживать жизни того огромного количества людей, которое требовалось, чтобы воздвигнуть столь гигантскую статую. Им была необходима помощь извне, квалифицированная помощь. Чья именно? Вспомним, у сфинкса львиное тело — вполне вероятно, это аллегория, долженствующая почтить какого-нибудь тогдашнего властелина, разумеется, человека. Сфинкс повернут лицом к созвездию, которому тоже дали имя льва. И не стоит забывать египетский пантеон: божества с телами людей и головами животных.
Крав ошеломленно моргнул помутневшими глазами, но не нашелся с ответом.
— Уинстон, — не выдержала Луиза, — к чему ты клонишь?
Чалмерс воззрился на нее:
— Дело в том, что мы знаем об этих инопланетянах лишь по косвенным доказательствам. Они так и не набрались храбрости честно признаться в посещении Земли и даже в более поздние века предпочитали хранить молчание. Разумеется, сейчас мы не в силах ни высечь сфинкса из камня, ни слепить из песка, но зато можем допустить «небрежность» во время эвакуации. Не так ли?