Ближайший поселок лежал в дюжине километров от хранилища, в защищенной бухте. Прогулка туда оказалась приятной. Я спугнул несколько оленей и увидел по дороге помет нескольких крупных млекопитающих других видов. Вокруг шумели настоящие взрослые деревья. Однако корневая система их залегала неглубоко, достаточно было сильного порыва ветра, чтобы вырвать их из почвы. Огибая поваленные стволы, от торных дорог то и дело ответвлялись новые тропки, поэтому мой путь оказался неблизким.
Звезда Эпсилон Эридани была тусклее Солнца, впрочем, Синяя планета находилась к ней ближе, поэтому в небе висело более крупное светило, испускавшее теплый желтый свет. Ландшафт был прекрасен. Я хотел бы надеяться, что колонисты живут в мире с этой дикой природой, но знал: в нынешних обстоятельствах такое невозможно. Если они вышли из автоклавов в то же время, когда был отключен Геосинк, то уже давно достигли половой зрелости. Это были мужчины и женщины, полные жизненной энергии. Но рождаются ли у них дети? И если этот вопрос не тревожит их, он должен чертовски тревожить скрывающихся среди них Подавителей.
Так рождаются на планете дети или нет? Из-за генетических изменений с Земли ни один ребенок не может родиться у пары колонистов — только в результате инъекции, которую введу я.
Берегись даров с Земли. Но увидев не наделенный ее дарами поселок, я понял все. Заросшие тропки, плетеные хижины, голые люди, сожженные солнцем и закопченные от дыма. Колонисты смотрели на меня глазами, расширившимися от страха. С визгом разбежались женщины. Увечный мужчина поковылял за ними к морскому берегу.
Я вступил в рай Подавителей металлическим чудовищем четырехметрового роста. Из хижины выползла женщина, которая выглядела старше остальных. Волосы у нее свалялись, единственный глаз сверкал на изможденном лице. Оглядевшись по сторонам и увидев, что осталась одна, она приблизилась ко мне.
— Кто ты?
— Йоси Ясода. Я пришел научить вас добрым вещам и дать этим людям плодовитость. А ты кто?
Она помедлила.
— Это важно? — наконец спросила она негромко.
— Ты не знаешь, где я могу разыскать моих друзей? Кайко Иейаматсу? Она была глубоким игроком в группе пришедших из Чайла. А как насчет Айано? — спросил я.
— Мы послали их в регионы с 19 по 24. Всех неудачников и тех, кого Айано нашла, пока рыскала по виртуальности. У них есть свой небольшой континент. Твои политические союзники живут среди них.
Женщина тяжело села на землю.
— Полагаю, вы победили. Мы не могли даже связаться с Землей, чтобы попросить о помощи. Мы выключили компьютер и не сумели включить его снова. В последние годы проклятие стало очевидным. Ни одного ребенка. Каждое новое поколение нам приходится выращивать в автоклавах. А мы не в силах вырастить достаточное количество. Людей слишком мало, чтобы создать новую культуру на новой планете. Слава Богу, что ты пришел. Это чудо и самая горькая минута моей жизни.
— Это не моя идея, — ответил я. — Ни проклятие, ни мое возвращение к жизни.
Женщина задумалась.
— Ну, разумеется, нет. Вы всегда были героическими мучениками. Ваши смерти всегда были настоящими, — она махнула рукой в сторону моря. — Я схожу за ними, приведу их назад в поселок. Делай свои инъекции, говори сколько хочешь. С меня довольно. Я больше не стану останавливать тебя, Йоси. Пусть они по твоей воле повторят путь землян и все, что когда-либо сделала Земля.
— Какую теологию они сами себе создали? — спросил я. — Какую культуру?
Она пожала плечами.
— Они рассказывают легенды об Ином мире. О том, что вышли из дыры в земле. Думаю, эти идеи основаны на памяти об автоклавах в хранилище 14, о том времени, когда мы еще не научили их языку. В основном они говорят о добрых духах одного места и злых духах другого. Когда слишком долго длится засуха, а потом идет дождь, они танцуют, чтобы отпраздновать ливень. С такой крышей над головой, как у их хижин, они все равно вымокают до нитки. Почему не найти в этом положительную сторону? — она поежилась. — Думаю, ты не замерзнешь. Поддерживай огонь в топках. Я сейчас вернусь.
Некоторое время спустя она привела жителей поселка назад. Спотыкаясь, притащились эти охотники и собиратели, которых в общей сложности оказалось двадцать три человека. Я назвал им свое имя, и они позволили сделать им инъекции. Когда стемнело, я показал им Солнце. Это была яркая звезда всего в десяти целых семи десятых светового года отсюда, впрочем, она висела слишком низко над горизонтом, чтобы показаться красивой.
Я показал им еще один огонек, снова светящийся после двадцати лет темноты.
— Мы называем его Геосинк. Это был наш звездолет, и мы жили в нем тысячу лет. А потом создали для вас этот мир. Но мы не смогли бы сделать это без помощи наших братьев и сестер с Земли. Они хотят, чтобы вы говорили с ними и рассказали, как вам тут живется. Ваши дети научатся говорить со звездами. У них будет радио. Я вернусь и научу их.
Охотники из автоклавов рассказывали мне истории о своей собственной жизни и ее чудесах и задавали бесчисленные вопросы. Отвечая на град вопросов, я ни словом не упомянул Подавителей. Если одноглазая женщина хотела жить и умереть, сохранив свое прошлое в тайне, это ее дело. Все лучше, чем быть леди Мидори.
Я ушел.
Я шел под светом звезд, а потом отправил мою душу на восток в регион 19.
На полпути, в Геосинке, я ненадолго задержался посмотреть, не пришло ли мне какое-нибудь сообщение? Я снова послал свой краткий призыв, как буду делать это раз за разом в надежде, что однажды он достигнет адресата. Возможно, моя давняя подруга жива. Может быть, Айано нашла Казуми и увела ее на континент региона 19, но нельзя было отмахнуться от возможности того, что Казуми все еще потеряна в ожившей виртуальности.
Тогда маловероятно, что она осталась веселым джипом в здравом уме. Очень больно было думать о ней как об одержимой мстительнице или о пожирателе душ, и я отбросил эти мысли.
— Казуми, говорит Йоси. Спускайся на Синюю планету. Теперь она принадлежит нам. Нужна твоя помощь.
Указав своим нынешним адресом регион 19, я спустился по радио вниз. Я не мог ждать. Надо было собрать старых друзей. Нас ожидала работа — перед нами лежал целый мир.
Перевела с английского Анна КОМАРИНЕЦ
Джеффри Лэндис
Долгая погоня
Война закончена.
Те из моих спутников, кто уцелел в яростной битве, уже обращены. Но это там, в Солнечной системе. Однако здесь, на краю Облака Оорта, все протекает куда медленнее. И пройдут годы, а возможно, и десятилетия, прежде чем победивший враг доберется сюда. Но с неспешной неизбежностью враги нагрянут, подобно нахлынувшей волне энтропии. Десять тысяч моих однополчан и единомышленников предпочли уйти в подполье. Затаиться. Закаленные старатели, люди, поднаторевшие в обработке льда, они были слишком независимы, чтобы превратиться в настоящих солдат, воюющих за общее дело. Теперь же они низвели себя до уровня бездушных камней, предпочитая пробуждать свое одурманенное сознание только на несколько секунд каждые сто лет.
«Терпение, — советуют они. — Терпение есть жизнь. Мы будем выжидать тысячу, или десять тысяч, или миллион лет, и враг в конце концов уйдет».
Они ошибаются.
Врагу тоже хватает терпения. Он перевернет каждую песчинку в Солнечной системе. Моих соратников найдут и обратят. Даже если это займет десять тысяч лет.
Я тоже ушла в укрытие, но моя стратегия иная. Я сменила орбиту. У меня мощный ионный двигатель и полные баки топлива, но я использую только минимальный потенциал вспомогательного двигателя на охлажденном газе. У меня есть и химический двигатель отделяемой ступени, но им пользоваться не рекомендуется, если, не хочу, чтобы мои координаты немедленно засекли. Среди хладных светил вполне достаточно вспомогательного маневрового двигателя.
Я падаю на Солнце.
Падение займет двести пятьдесят лет, из которых двести сорок девять я проведу бессмысленным камнем, жалкой песчинкой, без движения, без малейших признаков жизни.