Гарт сел напротив Канши и тоже скрестил ноги. Его пальцы скользнули по закладке и раскрыли нужную страницу.
Все дети в Опадающих Листьях находились под опекой государства, так как от них отказались родители, не чувствующие никаких обязательств перед младенцами, рожденными телами, им не принадлежащими, или зачатыми во время беззаботной оргии, после чего исходные сознания упрыгнули в кого-то еще.
Добавляя к государственным пособиям собственные доходы, монахи растили и обучали своих питомцев, относясь к этим обязанностям с большой ответственностью. Каждый монах был руководителем и учителем группы детей.
Гарт, Эдуард и Тереза росли вместе в стенах монастыря и были неразлучны с тех пор, как себя помнили, а теперь они уже достигли порога взрослости. Определитель Личности (ОЛ), вживленный в тыльную сторону правой кисти Гарта, будет активизирован, как только он освоит технику перепрыгивания.
Дружба Гарта с Каншей была относительно недавней, плодом их общего интереса к старинным романам. Но Канше предстояло покинуть монастырь в ближайшее время.
Гарт читал слова на странице, меняя голос для каждого персонажа. Канша, подтянув костлявые колени к груди, не спускал с него глаз, слушал с восторженным вниманием, забыв о своих тревогах.
Вскоре занавеска была отдернута, и Мягкая Скала просунула в альков свою бритую голову.
— Я увидела горящие свечи, Канша, и решила, что ты медитируешь. Гарт виновато закрыл тяжелый том. Канша крутил пальцы, медля с ответом. Мягкая Скала наморщила лоб.
— Твое испытание назначено на сегодняшний вечер, дитя. И ты настолько уверен в себе, что не считаешь нужным собраться с мыслями и сосредоточиться?
Канша тяжело вздохнул и посмотрел на монахиню.
— Я очень робею. Но мне нравится слушать, как читает Гарт.
— В таком случае, может, он найдет время почитать и мне? Идем, Гарт. Мы не должны мешать Канше в его мысленных упражнениях. За все эти годы никто из моих питомцев не потерпел неудачи, и я не хочу, чтобы он оказался первым.
Канша грустно посмотрел на закладку, отмечавшую всего лишь треть прочитанных страниц.
— Мы все равно бы не успели закончить роман.
На фоне шороха нескончаемого дождя Тереза различала суету внутри монастыря, шаги, разговоры, приглушенные стенами, ощущение жизни вокруг.
Она нашла место, где можно было уединиться, где она могла предаться созерцанию. Хотя расщепленцы не прививали своим питомцам приверженности тем или иным религиозным догмам, они учили их искусству размышления.
«Вопросы куда важнее ответов, дитя», — любила повторять Мягкая Скала.
Тереза устроилась на истертом подоконнике, прислонившись спиной к оконной нише и устремив взгляд в колышущуюся завесу водных струй. Стекла подрагивали от грохота ливня. Терезе были видны фигуры, еще не исчезнувшие с улиц: люди в плащах с капюшонами пытались укрыть свои плакаты и брошюры, прежде чем броситься под крышу.
Тереза много раз наблюдала за религиозными фанатиками, проповедниками, бесплатно раздающими листовки в чаянии новообращенных. Они пытались продавать дешевые безделушки и подержанные вещи, сбывали суетные земные сокровища, чтобы наскрести достаточно кредиток для оплаты новых листовок, поскольку не надеялись, что кто-нибудь заметит их поучения в океане информации КОМ. Истовость их веры и убеждений завораживала ее. Собственные медитации Терезы неизменно порождали все новые вопросы о природе бытия и почти не приносили реальных фактов.
Сами расщепленцы собрались с периферии разных религий — отчаявшиеся верующие, которые более не знали во что веровать. Благодаря стремительному развитию и эволюции Компьютерно-Органической Матрицы она стала почти вездесущей, и некоторые считали ее благим божеством, оберегающим наш мир; другие видели в КОМ назойливого Старшего Брата; третьи же просто пользовались ею для своих повседневных нужд и думали о КОМ не больше, чем о воздухе, которым дышали.
Добавьте к этому человеческую способность к перепрыгу. Потребовалось лишь несколько поколений, чтобы перепрыг распространился, как степной пожар, вывернув наизнанку былые представления о восприятии действительности и индивидуальности души. Даже философы уличных перекрестков были брошены в штопор.
На протяжении века с лишним возникли многочисленные новые слитные религии, люди экспериментировали с верами и искали новые ответы на старые вопросы. Обмен телами и КОМ изменили человечество более, чем что-либо другое за тысячу лет — тем не менее ни в одной из великих религиозных книг не было ничего, что хотя бы отдаленно можно было связать с происходящим. Даже ярые поклонники самых смутных предсказаний Нострадамуса не сумели отыскать ни единого намека. Неужто истинный пророк, хоть чего-то стоящий, мог упустить нечто столь неимоверно важное? Немыслимо. И многие истово верующие поддались губительным сомнениям.