Правда, отдельные попытки увлекательно рассказывать о науке делаются и сегодня. Пример тому — появившийся не так давно журнал «Paradox». А из старой гвардии старается не сдавать своих позиций, например, журнал «Юный техник», рассчитанный на самого восприимчивого — юного читателя.
В прозе интерес к научной фантастике ничуть не ослабевает, а вот к «твердой» НФ он действительно упал — по вышеизложенным причинам.
2. Лично я сторонник «полутвердой» НФ. Иными словами, любое фантастическое допущение в произведении, на мой взгляд, должно быть для впечатления достоверности оправдано наукообразным правдоподобием. Пусть и имеющим к настоящей науке достаточно отдаленное отношение. В «полутвердой» фантастике сугубо научных идей не столь много, они служат антуражем, фоном или первотолчком сюжета. Т. е. они не самодостаточны.
3. Идеи (но, разумеется, не научные, а социальные, дидактические и т. д.) и достоверные характеры.
Александр ГРОМОВ:
1. Что правда, то правда: давно уже нет интереса к чисто популяризаторской НФ, которой нередко оборачивается НФ «твердая». В самом деле, можно ли сегодня писать а-ля Обручев или Жюль Верн? Современный читатель ждет иного: интриг, характеров и их столкновений, интересного сюжета, необычного антуража и так далее, словом, всего того, что отличает интересную книгу от скучной. Кто алчет научных истин, тот не должен бояться учебников или хотя бы многочисленных сейчас научно-популярных книг. Научная идея может украсить произведение, а может и не украсить — как получится. Но даже при самом гармоничном слиянии «в одном флаконе» атрибутов науки и литературы следует помнить: в НФ чаще всего нет науки — есть наукообразие. В конце концов, почти любой автор с чрезвычайной легкостью начнет излагать что-то прямо противоречащее азам науки, если поймет, что это необходимо ему для сюжета. Ярчайший пример такого рода — Майкл Крайтон. Чем не научный фантаст?
На мой взгляд, нет спада интереса к НФ — есть дефицит писателей, работающих в этом жанре, и есть дефицит хороших НФ-книг. В литературе так случается сплошь и рядом: спрос имеется — предложение запаздывает. Не страшно, подождем еще.
2. Лучшие «научные» идеи для НФ — целиком выдуманные автором! Или те, что реально существуют, но еще не разжеваны, переварены и извергнуты средствами массовой информации. Тут я сужу, конечно, по себе и никому не указ, но писать, например, о клонировании людей мне было бы не интересно.
3. Прогностику из этого ряда можно сразу с позором вывести за ушко — фантастика благоразумно не занимается этим безнадежным делом. Если уж прогнозы футурологов имеют обыкновение сбываться с вероятностью крупного выигрыша в лотерею, то почему же фантасты должны угадывать точнее? У них совершенно иная задача: создавать художественные произведения, как правило, будоражащие воображение. Вся прогностика в НФ лишь стартер для работы ума, не более. Думайте, возражайте, спорьте с автором! И приготовьтесь к тому, что реальное будущее окажется совершенно не похожим на то, что вы (об авторе уже и не говорю) о нем думали. Если данное обстоятельство для вас невыносимо, тогда обратитесь за совершенно «точными» ответами… ну к Павлу Глобе, что ли.
Дальше становится совсем интересно: что важнее — идеи или характеры? Гм… Что важнее для человека — глаз или рука? Правая нога или левая? Что не жалко потерять? Кому как, а мне такая дилемма не по вкусу. По сути, она есть не что иное, как камень с надписью: «Налево пойдешь — в чистый мэйнстрим свалишься, направо пойдешь — вообще из литературы выбредешь». А не лучше ли перешагнуть такой камень да и пойти себе прямо?
Христо ПОШТАКОВ (Болгария):
1. Да, в Восточной Европе тиражи научных и научно-популярных журналов заметно снизились. То же самое произошло и с изданием «твердой» НФ. Но не думаю, что это связано с падением интереса к науке — он всегда был и будет. Просто сегодня полезную информацию мы чаще черпаем не из бумажной продукции, а из иных источников — интернета, телевидения, etc. Увы, придется признать, что в этом вопросе нам пока далеко до Запада. Там число телевизионных каналов и передач, посвященных различным областям науки и техники, с каждым годом увеличивается, мировую популярность завоевали такие из них, как «Discovery Chanel», «Animal Planet»/«National Geografic». Но при стремительном развитии интернет- и телетехнологий отнюдь не уменьшается количество и традиционных, бумажных, периодических изданий научного и научно-популярного толка. Как переводчику англо-американской НФ мне приходится следить за состоянием дел жанра за рубежом. И с уверенностью могу утверждать, что тоже самое происходит и с «твердой» НФ. Именно «твердая», техногенная НФ сегодня особенно популярна на Западе. Сегодня, когда технологии эволюционируют не по дням, а по часам, люди хотят знать, что нас ждет завтра. Поэтому я искренне надеюсь: и в наших странах «научная ситуация» скоро вернется в нормальное русло.
2. Затрудняюсь ответить. Новые научные идеи рождаются практически ежечасно — во всех областях знания. Задача НФ — перевести их на язык, доступный и интересный широким массам. Сегодня, как мне кажется, просветительская, популяризаторская функция НФ ничуть не менее актуальна, чем сто лет назад.
3. На мой взгляд, хороший НФ-роман должен объединять все три составляющие — оригинальность научной идеи, прогностику и убедительность характеров. Ведь НФ тем и отличается от остальной литературы, что исследует человека в условиях стремительно меняющегося мира — мира высоких технологий. Современный человек уже живет в этом мире, но не всегда осознает его техногенную усложненность. Вот НФ и должна помочь ему адаптироваться в видоизменяющемся пространстве. Так что не одними выпуклыми характерами должна быть богата нынешняя НФ, но и не менее «выпуклой» просветительской научностью и экстраполяционным даром. □
…И НИКАКИХ МАСОНОВ
Новый роман Виктора Юровского свидетельствует о том, что дрейф автора от мэйнстрима к коронным землям фантастики — явление неслучайное. Но если в «Драбантах повелителя слов» (2001) доминировал элемент пародии, то очередное творение Юровского, вышедшее в издательстве «Новая космогония», говорит, скорее, о его попытках освоиться на новых территориях, «творчески переосмыслить» сюжеты в фантастике.
В этом смысле и название романа «Конгресс конспирологов», перекликающееся со знаменитым «Конгрессом футурологов» С. Лема, скорее всего, дань уважения или некий литературный маркер, а не традиционный постмодернистский «прикол».
Герой романа, некто Анатолий Буренин, журналист. Автор на первых десяти страницах со вкусом описывает будни либеральной газетки, взаимоотношения между сотрудниками. Создается впечатление, что они и будут основными фигурантами книги, однако автор, как и его герой, больше к ним не возвращается. Буренин получает редакционное задание — посетить некий Конгресс конспирологов и сделать хороший и в меру скандальный материал, разоблачающий всю эту камарилью шарлатанов.
Сам конгресс проходит в центре Москвы, информация о нем как о некоем забавном казусе проскочила в интернете, поэтому найти место его проведения не составляет труда. Получив программку, пластиковую папку и шариковую ручку, Буренин бродит по коридорам старого особняка, пытаясь сообразить, где проходят семинары и секции, обозначенные в программе. Попав на один из них, он, к своему удивлению, обнаруживает, что ничего не понимает из сказанного: какие-то графики, многоэтажные формулы, термины, более уместные на конференции по квантовым компьютерам. Тихо перебирается на другой семинар: здесь показывают слайды, на которых герой различает некоторые районы Земли, сфотографированные с орбиты, обсуждаются особенности нефтеносных районов в свете демографических процессов. И даже попав на семинар, посвященный методам датировки летописей, он не слышит ничего скандального, то есть ни рассказов, как все было «на самом деле», ни намеков на жидомасонский заговор, ни о мировой закулисе… Буренин решает, что зря потратил время, но тут краем уха слышит диалог двух участников конгресса. Один жалуется другому, что его так и не пустили на конгресс, и он вынужден здесь толочь воду в ступе… Насторожившись, герой быстро выясняет, что сам конгресс, в полном соответствии с логикой конспирологии, идет как бы на двух уровнях — здесь, на виду, профанический, а главные проблемы решаются неподалеку, в другом месте, куда не пускают без специальных пропусков. Но для героя это не проблема.