Ник в ответ на такие речи плюется. По нему выходит, что есть разница между нацией, которая избрана, дабы вести за собой народы, и нацией, которая жадно разевает хлебало на мировое господство. Поэтому наша задача всемерно противостоять врагам, и так уже скупившим пол-России. Ибо юсеры, в отличие от русских, давно поняли, кто именно предназначен в лидеры планеты велением свыше, а кто нет, и теперь работают на опережение.
В общем, по Нику получается, что кругом одни враги. Можете себе представить, как он с таким отношением к жизни устраивался в Красной Сыти. Он ведь хотя и деревенский, а даже машину водить толком не научился. Устроился было на пилораму, моментально что-то там сломал, да еще и со всеми переругался. С ружьишком в лес всегда пожалуйста, сеть в озеро закинуть для него тоже милое дело, а пахать-сеять — фиг. У всех огороды, у Ника заросли сорняков. Зато язык без костей. Родственники его сначала подкармливали, так он и их за-долбал своими проповедями.
Ему бы тогда жениться, глядишь, все бы и наладилось. Девицы на Ника поначалу смотрели с интересом, парень-то он был видный. Идет по селу: волосы светлые назад зачесаны, глаза слегка навыкате, плечи развернуты, ноги расставлены, будто между ними что-то мешается — не мужик, загляденье. Они все такие, эти лесовики пыркинские. Косая сажень в плечах и накачанная простата размером с кулак. Богатыри, короче. Только, в отличие от Ника, трепаться не любят, и фантастики отродясь не читали. А этот по любому поводу шпарит цитатами из писателя Добрынина. Для сельской местности явный перебор. И вскорости барышни от нашего героя начали шарахаться.
Поболтался Ник в Красной Сыти с годик, видит: никому он здесь не нужен. Кинул в рюкзак пару любимых романов Добрынина и избранные номера журнала «Солдат удачи», да так и уехал. Оказалось — на какую-то войну. Потому что еще через год он вернулся. Все такой же нищий, слегка контуженый и окончательно сбрендивший. С наколкой «Русский Добровольческий Легион» на плече и пулевым шрамом на заднице. Красиво трепал языком про ковровые бомбардировки, снайперские поединки и ночные рейды в тыл врага. Вот мол, где сейчас передний край противостояния русских и юсеров — в горячих точках планеты. И вот куда любой нормальный русский должен стремиться. Чтобы все знали: мы не сдаемся! Мы гордо несем гиперборейские знамена, и все такое. Тут ему кто-то и ляпнул: ты, Ник, это своему Добрынину расскажи, пусть он про тебя роман напишет.
Что бы вы думали — Ник с полуоборота завелся и в Москву. Боль-ной-больной, а пробивной оказался. И пролез к Добрынину.
Почтенный старец, послушав Ника пару минут, весьма оживился. По такому случаю даже с кровати встал. Нашарил костыль и ка-ак погонит гостя! Буквально с лестницы спустил. А потом и говорит:
— Меня иногда неправильно понимают, но я все свои книги от чистого сердца написал. Я хотел русским показать, какова их миссия. Только, блин, не до такой же степени! Это чудовище — даже не пародия на моих героев, а просто издевательство. Ишь ты, выискался, понимаешь, Конан-варвар, вождь казаков…
После чего впал в депрессию, насилу откачали.
Я маленький был и не помню. Но говорят, в какой-то момент Ник до того раздухарился, что стал местной достопримечательностью. К нему даже из города журналист приезжал. Зашел в избу, а там целая стена в книжных полках. По правую руку сочинения писателя-фантаста и историка Добрынина, по левую — произведения философа и писателя-фантаста Курочкина. Посередине Ник сидит, приветливо улыбается, самогонку разливает, а за спиной у него андреевский флаг красуется да любимый карабин висит на гвозде.
Журналист после сказал:
— У нас в провинции чудаков хватает, я-то уж их повидал всяких, и за что они меня только не агитировали… Но чтобы за первобытно-общинный строй — это, ребята, перебор!
А потом смешное кончилось, и началось… всякое.
Весной Ник, как обычно, в город смотался, на рынке книжками по дешевке закупиться, привез целый рюкзак. Очень довольный приехал
— я, говорит, в центральный книжный магазин зашел и там случайно с идейными противниками схлестнулся. Ну, и толкнул речугу в защиту славянской фантастики. Да так, знаете ли, складно вышло — прямо жалею, что диктофона нет. Записал бы.
Буквально через пару дней является в Красную Сыть местный фэ-эсбэшник Бруховец. Девяносто два километра по жутким нашим лесным колеям на машине отмахал — сам не поленился и тачку не пожалел.
— Слышь, — говорит, — Чеботаревич! А ведь ты у меня до…
В смысле, «доболтаешься».
— Ты мне, — говорит, — кончай пропаганду русофашизма, антиамериканизма и мировой революции! Тоже, понимаешь, выискался… Осколок каменного века! Боевой мамонт Варшавского Договора! Я тебе, зараза, хвост на хобот намотаю! В Сибирь загоню вечную мерзлоту бивнями распахивать!
Ну, про Сибирь он, допустим, вхолостую стрельнул. Наших Сибирью не запугаешь — и свой климат не подарок, а дороги так вообще.
Ник ему в ответ, спокойно и рассудительно:
— Понятное дело, русского в России испокон веку чморили. Вам прямо так начальство и приказывает: мол, дави русских, Бруховец, затыкай им рты, не стесняйся? Мол, такая у нас государственная политика. А мы тебе за эту грязную работу долларами заплатим. Настоящими юсерскими, прямиком из Федерального Резерва… Ага?
Бруховец весь позеленел, не хуже доллара, и вон из избы. К председателю зашел, стакан хлопнул, успокоился слегка и сказал:
— Увижу в городе этого… сектанта — посажу! Так и знайте!
Председатель:
— Вот ты мне объясни — почему ваша мафия городская снижает закупочные цены на лес, а электричество нам продает все дороже?
Бруховец (пока еще мирно):
— А у тебя прямо под носом реальный подрывной элемент жирует!
Председатель (наливая по второй):
— Не так давно вся Красная Сыть в едином порыве солидарно голосовала за кандидата в президенты — выходца из ФСБ. Опять. Прямо скажем, надоело уже. А результат? С какой стати газовые баллоны привозят раз в пол года? Чего мост на тридцатой версте, который еще при Брежневе завалился, так и не отремонтирован? Что вообще за бардак в государстве творится? Куда смотрят органы своими органами? И ты лично в их лице?
Бруховец (внушительно):
— Знаешь, дорогой… Ты сначала приструни вашего левого экстремиста, ага? Вырастил, понимаешь, гнойного прыща на лице общественности!
Председатель (наливая по третьей):
— А вот я вспомнил! Ну-ка, ты мне доложи, куда пропал наш народный депутат? Что вы с ним у себя в городе сделали? Небось круглые сутки в ванне лежит и из горла пьет, а у него тут, между прочим, дети родятся…
Бруховец (подозрительно):
— Ты шантажируешь меня, что ли?!
Председатель (с тупым упорством):
— А милиция в этой стране жива еще? На той неделе трактор с комбайном столкнулись, задавили промеж себя двух курей и годовалого свина. Нужно же составить акт, нарисовать схему дорожно-транспортного происшествия, замеры необходимые произвести! Был вызван сотрудник — и где он?.. А кстати, на почту к нам протянут выделенный интернет в обозримом будущем, или я так и сдохну с этим жутким телефонным коннектом?!
Бруховец (отодвигая стакан):
— Ну, до свидания!
Председатель (вслед):
— А почему резервной связи нету? Где положенная нам рация? Кто ее прикарманил? И если, допустим, стихийное бедствие — мне чего, до газопровода топать полсотни верст и по трубе с городом перестукиваться?!
Насчет стихийного бедствия — это он как в воду глядел. А может, накаркал.
Сначала месяц шли дожди. Посевная — та просто к черту отправилась, в полях грязи чуть не по колено, а дороги развезло ну совсем нечеловечески. Робинзоним, как на необитаемом острове. Курева ноль, выпивки нет, готовимся к переходу на натуральное хозяйство — в смысле, мох и самогон. Мылим в город панические депеши, телефонограммы шлем. Власти отвечают: а мы что можем сделать, если даже «Уралы» в колее тонут? У вас там все здоровы? Медицинской помощи не надо? Вот и сидите по домам, телевизор смотрите. Нет, ну, если через недельку не подсохнет, мы, конечно, попробуем до вас добраться на какой-нибудь военной технике. Но честно говоря, вы тыщу лет в своем медвежьем углу без помощи извне нормально существовали, так что и теперь, наверное, не вымрете. И вообще, спасение утопающих — сами знаете, чьих рук дело.