— Пойду я, пожалуй, — сказал Виктор. — Посмотрю концерт в одиночестве, по-стариковски. А ты, Тутмес, покажи Лине экспонаты. Есть тут что показать. И расскажи ей обо всем поподробнее. Такого она не увидит ни в одном зоопарке, ни в одном дендрарии мира.
— Спасибо, Вик, — сказала Лина. — Иди, милый.
Искреннее облегчение прорвалось в ее голосе.
Виктор скрипнул зубами и вышел.
Завтра. Все начнется завтра.
— Тут, — тихо произнесла девушка. — Можно, я буду звать тебя просто Тут? Тутмес — это слишком длинно.
— Ни в коем случае, — сказал Тутмес, упрямо качая головой. — Простите, госпожа, но это не мое имя. Когда-то меня звали Асэб… Потом, когда я вынужден был пробавляться заработком моджахеда, меня обратили в ислам и прозвали Мохаммедом. Это все в прошлом… далеком прошлом. Не хочу вспоминать об этом. Я взял себе старое имя, госпожа Лина. Очень старое. Тутмес — имя скульптора, жившего три с половиной тысячи лет назад. Я верю, что оно спасет меня. Я должен верить, что хоть что-то спасет меня.
— Ты родом из Египта?
— Я родился в Эфиопии, госпожа.
— По-моему, Эфиопия не самая богатая страна. Твоя речь обнаруживает хорошее образование. Ты биотехник?
— Биотехник. И экзогеолог. И программист. Все, что вам угодно, юная госпожа. В меня втиснули столько программ, что хватило бы целому курсу выпускников университета. Я выдержал все, госпожа. Мой мозг выдержал, не сгорел. Ни малейших признаков паранойи. Проверено, сертифицировано. Иначе бы я не был здесь.
Лина протянула руку, дотронулась пальцами до молочно-шоколадной щеки Тутмеса. Ощутила пробивающуюся щетину — волоски, сбритые утром и начинающие отрастать к вечеру.
— Это твое истинное лицо, Тутмес?
— Мое. Я много раз менял лица, но когда все плохое кончилось, восстановил свой истинный облик. Надеюсь, что проживу с ним до самой смерти.
— У тебя есть принципы, Тутмес?
— Есть. Я живу только принципами, только ради них, милая госпожа Лина.
— Тогда почему ты позволил сделать себя рабом, сервом? Ради денег? Куда ты засунул свои принципы?
— Я не раб, юная госпожа. Не раб.
— Ты — серв! Ты позволил, чтобы тебе вкатили в кровь гнусную присадку. Ты не можешь сопротивляться желаниям человека, на которого запрограммирован…
Тутмес поднял лицо, опущенное доселе к полу, блеснул глазами яростно, чересчур ярко для раба, приложил к полным губам коричневый палец.
— Не говорите таких слов, госпожа. Если хотите жить — не говорите. Будьте умнее. Выглядеть глупой не так сложно. Быть умнее, чем кажешься, лишь вторая ступень из двух десятков возможных. Быть действительно умным — неплохо, проживешь на пару суток больше. Если чувство опережает разум — у вас в запасе неделя. Если действие опережает и чувство, и разум — будете жить долго, до самой своей смерти.
— Думаешь, у меня так мало шансов? — криво усмехнувшись, спросила Лина.
— У вас нет шансов, юная госпожа. Вы умрете. Завтра или через несколько дней. Вас привезли сюда для этого.
— Веселый прогноз… — Девушка вдруг успокоилась, лицо ее разгладилось. — Увидим, странный раб Тутмес. Скоро мы увидим все своими глазами. А сейчас расскажи об этих забавных зверушках. Мне они нравятся…
Виктор сидел в кресле, откинув голову, полуприкрыв глаза. Голо-графическая проекция Пражского оркестра располагалась в центре зала, творила истинное волшебство. Виктор водил пальцем в воздухе, повторяя движения палочки бесподобного, гениального Микулаша. Он купался в волнах звука, он тонул и растворялся в них, он блаженствовал.
Комп на столе громко запищал, внося диссонанс в симфонию. Виктор нервно дернул щекой, схватил пластину-монитор.
— Ну что, что еще такое? — крикнул он. — Что стряслось?
На экране появилась Лина. Она стояла на кровати в своей комнате и простукивала стену под самым потолком — там, где шел ряд декоративных панелей, скрывающих вентиляционные ходы. Потом удовлетворенно кивнула головой, тряхнула кистью — из указательного пальца высунулась длинная никелированная отвертка. Девушка вставила ее в отверстие панели и начала отвинчивать шуруп.
— Шустрая девочка, — Виктор покачал головой. — Шустрее даже, чем я думал.
— Что делать, Хозяин? — вежливо осведомился голос Тутмеса.
— Ничего. Не мешай ей. Хорошо, что она нашла себе хоть какое-то занятие до завтра. Пусть побалуется.
Виктор бросил комп на стол, откинулся на спину и снова взмахнул воображаемой палочкой.
День второй
Виктор шел по лаборатории энергичным шагом, заложив руки за спину, бормотал что-то под нос. Потом резко остановился и семенивший сзади Тутмес едва не налетел на него.
— Лина еще спит? — спросил Виктор.
— Да, Хозяин.
— Когда легла?
— В два после полуночи, Хозяин.
— И все это время ковырялась в стенах?
— Да, Хозяин. Сняла все панели, потом повесила их обратно.
— Нашла что-нибудь?
— Две камеры из пяти.
— И что?
— Раздавила их каблуком. Очень сильно ругалась. Неприлично ругалась.
— Это нормально. Я бы тоже ругался.
— Похоже, она неплохой техник. В ее правую руку вживлен полный набор инструментов.
— Видел… Как раз в этом ничего необычного — не забывай, она пилот. Надеюсь, оружия с собой не притащила?
— Вряд ли такое возможно, Хозяин. Сканер засек бы это еще на входе.
— Паутинку не нашла?
— Нет, Хозяин. Паутинка хорошо спрятана.
— Ладно, пусть спит. Пусть выспится — сегодня она нужна мне свежей.
Мне нужна свежатинка.
— Показал ей наш зоопарк?
— Да, Хозяин. Госпоже очень понравилось.
— Теперь покажи мне.
— Хозяин, вы знаете здесь все гораздо лучше меня… Может быть, не стоит тратить время на осмотр?..
— Это что, попытка невыполнения приказа? — Виктор удивленно поднял брови. — Когда меня заинтересует твое мнение, я дам знать.
— Да, конечно. Простите, Хозяин, — Тутмес испуганно, суетливо отвесил поясной поклон. — Пойдемте, Хозяин.
— Начнем со зверюг первой категории допуска. Где они у нас?
— В третьем и восьмом блоках.
— В каком состоянии?
— О, они в полном порядке! — Тутмес расцвел в улыбке. — Настоящие красавцы, да! На них можно смотреть часами! Пойдемте, Хозяин.
— Пальцеглаз равнинный… — Виктор стоял, сложив руки на груди, и любовался тварью, приникшей к стеклу с другой стороны. — Да, красавец, ничего не скажешь. Обошелся в восемь миллионов. Думаю, он того стоит.
Красавец был похож на помесь кенгуру и динозавра-теропода, в два с половиной метра ростом, с пятнистой блестящей шкурой, мощными нижними конечностями и маленькими трехпалыми верхними. Морда его, однако, напоминала крабью — фасеточные глаза на тонких стебельках, непрерывно движущиеся кривые жвала. Пальцеглаз жевал, и из челюстей его свешивались кровавые ошметки.
Виктор подошел вплотную к террариуму, и хищник тут же среагировал — бросился вперед, разинув жвала, влепился в толстое стекло. Глухой удар отозвался вибрацией пола. Виктор инстинктивно отпрыгнул, оглянулся на Тутмеса, устыдившись собственного страха.
— Да, попадись такому на зубок, и никакой инвазии не понадобится, — смущенно сказал он. — Сожрет, зверюга, моргнуть не успеешь.
— Не волнуйтесь, Хозяин. Защита имеет тройной запас надежности.