Берсальер завыл, пытаясь сбросить с руки LAIW, который теперь, очевидно, представлялся ему куском раскаленного железа. Не тут-то было. Канал телепатической связи был заблокирован, оружие перестало слушаться хозяина и продолжало держаться за его ладонь цепким пауком.
В штурмовой группе тойлангов был кто-то, кому удалось запеленговать пистолет Джакомо и прицельно захлестнуть сознание берсальера телепатическим бичом. Помочь Джакомо было нечем. Пройдет еще полторы-две минуты — и он умрет. Перехватить и разорвать невидимую удавку практически невозможно. По крайней мере, без второго LAIW. А этого оружия у меня не было, да и управиться с ним я бы не смог: для этого нужно быть берсальером.
Это был конец или почти конец. Я со своим простецким пистолетом прямого боя (скорее полицейская, нежели боевая модель), без правой руки и без скафандра мог теперь рассчитывать разве что на быструю смерть.
Я мысленно попрощался с Джакомо и бросился вперед.
В спасение я не верил. Тойланги обнаружат меня быстрее, чем я смогу применить свой разнесчастный «Фолькер». Плазма затопит коридор, а когда огню придет время исчезнуть, меня уже не будет.
Сейчас, сейчас, прямо вот в эту секунду блеснет вспышка, которую я даже не успею заметить — и всё. И — Вечность.
Череда вспышек. Трескучие хлопки — словно лопаются на сковородке крабы с гарниром из ширазских каштанов.
Я жив?
За поворотом коридора — голос. Человеческий голос, искаженный речевым эмулятором скафандра.
— Есть тут кто живой?!
Если это ловушка тойлангов, значит, я сейчас в нее попадусь. Спрятав «Фолькер» (все равно не поможет), я сделал несколько шагов вперед и оказался под прицелом двух тяжелых пулеметов.
Это были берсальеры Семнадцатой Отдельной роты «Пиза». По крайней мере, об этом свидетельствовали нагрудные и наплечные нашивки с молниями, перекрещенными над Пизанской башней. Под сенью молний пламенело алое «17».
Нет больше вашей башни, ребята. Земли нет, и Пизы нет, и башни…
Берсальеры стояли по щиколотку в черных угольках. Надо полагать, это было все, что осталось от тойлангов.
Между мной и берсальерами в полу зияла грандиозная дыра. Сквозь нее была видна техническая палуба, над которой стайкой дымчато-янтарных сомиков зависли катера экстренного проникновения «Таракатус». Это где же нас вынесло, интересно, если десантники успели высадиться на мобил-доке почти мгновенно?..
— …ничего чудесного. «Бетховен» был запрограммирован на выход в центре ордера моей эскадры — он это и сделал. Док передавал SOS в автоматическом режиме, поэтому мы сразу же прощупали вас всеми средствами обнаружения. Впрочем, прилепившийся к вам абордажный катер тойлангов был прекрасно виден и невооруженным глазом. «Кавур» выбросил дежурный взвод берсальеров. В этомсражении мы победили, — закончил контр-адмирал Алонсо ар Овьедо де Мицар.
В смысловом ударении на «этом сражении» была легко объяснимая, но, слава Богу, пока еще не кощунственная ирония.
Главную новость я узнал сразу же после того, как меня вытащили из медицинского комбайна. Флот Метрополии уничтожен полностью. Единственный вымпел, которому удалось вырваться из Солнечной — мобил-док «Бетховен». Все батареи ПКО подавлены. Кроме Паллады мы потеряли Ио, Деймос и Плутон. Военные объекты на Луне и Марсе стерты в порошок. Луна, кстати, треснула.
Но Землю тойланги пощадили. Более того — ими была оставлена в неприкосновенности циклопическая антенна АФ-связи, болтающаяся над Землей на геостационарной орбите.
Во время вторжения тойланги филигранно вырубили залпом нейтронных пушек один усилительный каскад антенны. Из-за этого сигнал «Красный Смерч» не был послан главным силам флота.
Через полчаса после разгрома Флота Метрополии тойланги захватили орбитальный центр АФ-связи, невесть как отремонтировали усилительный каскад (видать, заранее к этому готовились) и сами связались с нашими главными силами. Поэтому о величайшей катастрофе в земной истории наше доблестное командование узнало от какого-то тойлангского задрипанца в чине Натиска Премудрости Живьем Родящего. То есть по-нашему — капитана спецназа.
— Так рука у вас точно в порядке?
— Да, конечно. Прирастили чисто.
Я демонстративно пошевелил пальцами перед носом у контр-адмирала. Ощущение было такое, будто от плеча до самых ногтей протянуты огненные струны. И неистовый скрипач пилит по ним железным смычком. Оууу!
— Вы хорошо переносите боль, — без энтузиазма констатировал контр-адмирал. — Скажите, Эффендишах, вам не кажется, что лучшее для нас — это ворваться в систему Франгарна, и будь что будет?
— Но тогда их флот уничтожит Землю.
— А вдруг нет? Посудите сами, уже двенадцать часов как у них есть такая возможность. Но они ею пока не воспользовались. А мы зато сможем поставить под непосредственную угрозу Эрруак — их материнскую планету.
Вот так логика! Не желая, чтобы Алонсо сейчас закоснел в своем знаменитом упрямстве, что непременно произойдет, стоит мне только начать отговаривать его от удара по метрополии тойлангов, я осторожно заметил:
— Тойланги и впрямь далеко ушли путем трансгрессии конечномножественных оппозиций…
— Простите? — переспросил контр-адмирал.
— Я хочу сказать, их методы логического анализа и, соответственно, принципы выработки решений сильно отличаются от наших.
— Вот видите, значит, у нас есть надежда!
— Может, и есть. Но сколь бы оригинально ни мыслили тойланги в сферах технологии, изящных искусств и социальной философии, их военно-политические решения, как вы знаете, в целом подобны нашим. На любой акт агрессии с нашей стороны тойланги ответят уничтожением Земли. Я считаю, мы должны добиться переговоров.
Пусть выдвинут свои условия. Мне кажется, что не в нашем положении…
Тут меня разобрала злость, и я резко закончил:
— Непонятно, зачем я это говорю. Что может значить голос какого-то лейтенанта?
— Перестаньте, Эффендишах, — глаза адмирала метнули в меня пару берсальерских молний. — Если с ваших шевронов когда-то сорвали дубовые листья, это еще не значит, что вы имеете право быть просто исполнительным лейтенантом бортбезопасности вымпела вспомогательного флота.
— Однако именно в этом качестве я пребывал последние два года.
— Как вы думаете, Эффендишах, почему я хотел узнать ваше мнение относительно вторжения в систему Франгарна?
Как меня злил этот разговор! Если кто не в курсе: я был разжалован из полковников в лейтенанты по инициативе капитана первого ранга Алонсо ар Овьедо де Мицара!
— Не знаю. Я даже не знаю, зачем вам говорить с каким-то увечным лейтенантом. В то время как вы, будучи человеком долга, должны пойти и застрелиться.
Адмирал снял шлем. Вся правая половина головы у него была залеплена искусственной кожей.
— Вы хорошо разбираетесь в древнем оружии. Вы меня поймете. Ствол револьвера разорвало в момент выстрела, пуля не смогла пробить череп. Я покинул медицинскую капсулу час назад.
Я был впечатлен, но впечатляться солдату не пристало.
— В следующий раз рекомендую воспользоваться «Гочем». Этот не подведет.
— В следующий раз я так и сделаю, — отчеканил адмирал, снова надевая шлем. — А пока что вернемся от Вечности к животрепещущему нерву мировой истории. Я рад, что вы, как и большинство членов адмиралитета, считаете переговоры лучшим средством решения конфликта. Поэтому вашу кандидатуру на пост чрезвычайного посланца Сверхчеловечества можно считать утвержденной. В качестве офицера охраны в состав дипломатической миссии включен капитан Джакомо Галеацци. Вашим заместителем назначен полковник Петр-Василий Дурново. Верительные грамоты и прочие штатские документы получите в каюте Бюро-9. Там же будет проведен дополнительный инструктаж. В систему Франгарна вас доставит крейсер «Аль-Тарик». Вылет через два часа. Переговоры начнутся сразу после вашего прибытия. Поэтому советую выспаться здесь, на «Кавуре». Удачи, бригадный генерал Эффендишах.