— Доктор, я… люблю говорить. — Борис сделал паузу и попробовал снова, ближе к правде. — Мне нужно говорить. Я привык. Я работаю с людьми, и мне приходится часто и помногу разговаривать, каждый день. Доктор…
— Понимаю, понимаю. Скажите, вы много работали в последнее время?
Борис пожал плечами. А кто сейчас может позволить себе работать мало? — говорило это движение. Только тот, кто не боится остаться без работы вообще.
— Ну хорошо… Смотрите. — Доктор взял чистый лист и занес над ним карандаш, доверительным жестом пригласив Бориса придвинуться поближе к столу. — Человеческая речь представляет собой круговой процесс. Изобразим так называемый речевой круг, — предложил он, но нарисовал почему-то треугольник. Его вершины он снабдил надписями: «Ц. Брока», «Ц. Вернике», «Ассоциативный ц.».
«А доктор-то, похоже, из породы тех, кто считает своим долгом объяснить пациенту, как в идеале должен работать его организм… Особенно когда представления не имеет, что же в нем разладилось», — отстраненно подумал Борис. И в очередной раз пожалел, что не записался на прием к кому-нибудь постарше. Он еще немного послушал, как доктор делится с ним сокровенными знаниями, очень наглядно и доходчиво объясняя то, как какая-то точка в его левом полушарии управляет речевой мускулатурой, как другая точка помогает ему отличить собственную речь от чужой, а третья отвечает за структуру фраз и предложений. А потом спросил, прервав объяснение на полуслове:
— Скажите, это ведь не ИНДРА?
Врач вздохнул, бросил карандаш на стол и посмотрел прямо в глаза Борису. В выражении его лица не было презрительного недовольства специалиста, в присутствии которого ставит диагноз явный дилетант, разок полиставший медицинскую энциклопедию или нахватавшийся знаний из сомнительных сетевых источников. Лишь предельная искренность.
— Не волнуйтесь. У нас нет никаких оснований для подобных утверждений.
— Но ведь нет и никаких причин, чтобы это… это о… — Борис мгновенно напрягся.
— Что такое? Вы снова что-то… потеряли? Только что?
— Доктор, я же всего… пять минут назад… — Борис чувствовал, как быстро краснеют шея и лицо, а на глаза наворачиваются жгучие слезы обиды. — Вы же сами слышали… — Он порывисто вдохнул, загоняя назад неуместный всхлип.
— Так. Давайте-ка на приборчик. И побыстрей, — скомандовал заметно оживившийся доктор.
Во взгляде его Борис прочел бодренькую мысль о скорой диссертации. Докторской, естественно, иных эти эскулапы просто не признают.
— Давайте, давайте, — поторопил врач и едва не потер руки от возбуждения. — Какое слово вы только что забыли? — спросил он, присев перед Борисом на корточки и смазывая его виски какой-то прозрачной жирной субстанцией. — Опровергать? Отрицать?
— Второе.
— Та-ак. — Он приладил присоски, пощелкал кнопками громоздкого прибора. Стрелки на всех шкалах резко дернулись, затем плавно сползли на ноль. — Теперь говорите что-нибудь.
— Что говорить?
— Что угодно. Главное — связно и, по возможности, без долгих пауз.
Борис задумался ненадолго и заговорил о том, что не давало ему покоя всю последнюю неделю.
— ИНДРА, — сказал он. — Иными словами… — Он вздохнул: — Начните лучше вы, доктор.
— Инволюционная дисфункция…
— …речевого аппарата, — кивнув врачу, закончил Борис. — По-другому эту болезнь еще называют синдромом Станковича. Станкович — это профессор, кажется, из наших, который был первым исс… кто изучал ИНДРУ. Он проводил свои… наблюдения на себе. То есть сначала он заболел. Ну, заметил, что из его речи начали выпадать отдельные слова, и сильно испугался. А потом стал искать по всему миру похожие случаи. Набралось несколько десятков па… па…
— Пациентов?
— Доктор! Я не могу больше! — взмолился Борис и потянулся к присоскам.
— Ничего, ничего, — подбодрил врач, мягко водворяя его руки обратно на колени. — Вы замечательно излагаете. Главное — поменьше пауз.
«Поменьше пауз… Да скоро вся моя речь будет состоять из одной сплошной паузы!» — подумал Борис, однако подчинился. Некоторое время он покорно пережевывал вслух безвкусный винегрет из корявых, мелко нарубленных фраз.
— В конце концов профессор даже выдвинул остроумную ги…
— …потезу?
— Спасибо. О том, что человек, заболевший ИНДРОЙ, разучивается говорить определенные слова в том же порядке, в каком он их в свое время заучивал. Через полтора месяца Станкович полностью разучился говорить. Но так как на его способности писать это не отразилось, теперь он выпускает ммо… Помогите, доктор!
— Монографию?
— Да, за ммо… В общем, вы меня поняли. Однако, насколько мне известно, природа болезни до сих пор не ясна. Замечено только, что поражает она, как правило, людей с высоким интеллектом и уровнем достатка выше среднего. И еще тех, кому, как и мне, по долгу службы приходится постоянно общаться. Сам профессор, например, зарабатывал чтением лекций. Это все, доктор. Достаточно?
— Вполне… — Врач удрученно покачал головой, отключил прибор и констатировал: — Пусто. Ни единого всплеска.
В смешливых, но не сегодня, глазах медленно растворялась надежда на диссертацию.
— Не спешите себя пугать, — посоветовал он. — Самовнушением можно вызвать любые симптомы, вплоть до паралича конечностей. Особенно когда речь идет о таком сложном и слабо исследованном органе, как мозг. Не надо заранее настраиваться на худшее. Почему обязательно ИНДРА? У вас может быть просто… да что угодно!
— Например? — холодно поинтересовался Борис. Он не любил людей, которые сначала позволяли себе грандиозные обобщения, а потом не могли подобрать ни одного конкретного примера.
— Например? Да что угодно! — повторил доктор. — Небольшая рассинхронизация в работе речевых центров. Такое случается сплошь и рядом: после наркоза, сильного испуга, долгого истощающего заболевания или, как в вашем случае, постоянного стресса, вызванного работой. Подобные сбои возникают часто и носят временный характер.
— И чем это лечится?
— Устранением причины сбоя. Отдыхом. Скажите, вы давно не были в отпуске?
Борис неопределенно повел головой. Последний свой нормальный отпуск он помнил еще меньше, чем последнее серьезное заболевание. И про то, и про другое он мог ответить лишь весьма расплывчато: «В этом году, кажется, еще нет».
— Вот видите! Вам необходимо отдохнуть. Поезжайте к морю. — Доктор по-приятельски подмигнул. — Вашим серым клеточкам не повредит легкий средиземноморский загар.
Борис задумался. Предложение доктора приятным образом наложилось на его собственные мысли последних дней: прежде чем наткнуться на одном из веб-форумов на синдром Станковича, Борис успел познакомиться с двумя его ближайшими соседями — синдромами «менеджера» и «хронической усталости». Впрочем, разве мысль об отпуске, в принципе, может показаться несвоевременной?
— И все? — удивился он. — А какие-нибудь, я не знаю, процедуры, таблетки?
— Только отдых. Потом, когда вернетесь, мы проведем повторное обследование. Хотя… не думаю, что в нем возникнет необходимость, — сказал доктор, и его лицо, в особенности глаза, расслабилось, выпуская на волю давно сдерживаемую улыбку.
Наверное, прикрывая за собой дверь, подумал Борис, это и есть отличительное свойство хорошего специалиста. Или по крайней мере хорошо оплачиваемого. Он всегда в конечном итоге говорит то, что хочет услышать клиент.
«А может, и впрямь бросить все, — шевельнулась в голове крамольная мысль. — И махнуть на недельку-другую к морю, к солнышку… Паруса, пальмы, пахлава, чучхелла… или как оно там по-гречески?»