А в принципе, результат радует. Ведь рост общественного интереса к публицистике возможен лишь в предреволюционной ситуации. Если следовать результатам опроса, то революция нам в ближайшее время не грозит.
Больше доля тех, кто ценит в социальной фантастике сатирический заряд. Нужно напомнить, что сатира — не разновидность юмористической литературы, а самостоятельная литературная форма, в которой приемы различных жанров используются для обличения пороков существующего общества. Но рассказы о пороках, язвах и прочая «чернуха» большинству явно надоели. Пользователей интернета занимают не мысли о переустройстве мира, а более конкретные проблемы. Поэтому мастера сатиры могут рассчитывать на сохранение аудитории своих поклонников, но отнюдь не на ее расширение.
Еще одна небольшая группа читателей заявила, что социальная фантастика для них привлекательна рассмотрением острых проблем сегодняшнего дня. Возможно, эти читатели не очень доверяют ведомству «сатиры и юмора» и более взвешенно относятся к тем проблемам, отклик на которые желают увидеть в прозе. Поэтому выбрали не «сатиру», а другой вариант ответа.
Поклонники публицистики, сатиры и проблем сегодняшнего дня совокупно составили пятую часть проголосовавших. Еще четверть продемонстрировали, что ценят в прозе экстраполяцию общественных проблем. Эти группы не следует смешивать. Полученный результат означает, что экстраполяция общественных проблем, с точки зрения читателей, значительно отличается по содержанию от сатиры и острой публицистики.
«Экстраполянтам» удалось завоевать почетное второе место. Рискнем предположить, что для них важна не экстраполяция как таковая. Ведь это очень ненадежный метод. Экстраполируя развитие гужевого транспорта, футурологи конца XIX столетия предрекали городам будущего гибель под горами навоза… Важно другое: экстраполяция предполагает качественную трансформацию моделей современного общества, гиперболизацию, смену акцентов и приоритетов. Подобный подход и превращает описание сегодняшних проблем в эстетический объект. Важны не проблемы сами по себе, а их художественная трансформация. Не социальные идеи, а литературная форма. Так что «экстраполянты» — не конкуренты, а ближайшие союзники триумфаторов.
Внимание — фанфары! На первое место в опросе вышел, набрав рекордные 44 % голосов, следующий вариант ответа: «альтернативные социальные модели». Встречайте победителя.
Социальной фантастикой принято называть произведения, в которых общественно-политические явления становятся главной темой (Оруэлл и Хайнлайн, Стругацкие и Латынина). Но изображение «альтернативной социальности» лежит в основе всего фантастического жанра.
Это может быть общество трехполых существ (А.Азимов) или мир, в котором носителем разума является группа из нескольких существ (В.Виндж), деформация маргинальных социальных структур под натиском информационной революции (киберпанк) или формирование принципиально новых структур на основе технических решений, которые сегодня невозможно вообразить («посткиберпанк», например, Дж. Мини). Неизменно одно: все эти художественные модели имеют существенную связь с сегодняшними факторами общественной жизни.
Социальные инварианты лучше всего высвечиваются за счет эффекта отстранения и «остранения» — трансформации, сдвига, изменения, метаморфозы… Думаю, неправильно полагать, что читателям интересны социальные модели сами по себе, их привлекает альтернативный взгляд на эти модели. Важна сама возможность альтернативных представлений об обществе и мире, которую дает жанр фантастики — и социальная фантастика как одна из его составляющих.
Анализ голосования привел к неожиданному результату: в социальной фантастике читатели больше всего ценят фантастику.
Нил Геймен — личность для постмодернистской массовой культуры поистине примечательная: автор комиксов, который добился широкого признания и множества наград за литературное произведение. Славу ему принес комикс-сериал «Песочный человек», удостоенный десятка различных премий, а 19-й выпуск «Песочного человека» получил даже всемирную премию фэнтези 1991 года (кстати сказать, это вообще первый в истории комикс, получивший литературную премию). Следующей известной работой стал мини-сериал для ВВС и написанный по нему роман «Задверье» (1984). В 1990-м появилась книга, созданная в соавторстве с Терри Пратчеттом, сборник рассказов о Конце Света, который — вполне в духе этих авторов — назывался «Добрые предзнаменования» (сейчас по книге собираются снимать фильм). Затем Геймен приложил руку к аниме, сочинив в 1999 году сценарий для мультфильма Миядзаки «Принцесса Мононоке», а после, в конце 2002-го, решил снять собственный фильм «Короткометражка о Джоне Болтоне»: фильм появится на DVD в начале 2004 года.
Если «Задверье» прошло почти незамеченным, то «Американские боги» получили едва ли не все мыслимые премии в области фантастики: «Хьюго», «Небьюла», премия Брэма Стокера за лучший роман ужасов, премии журналов «SFX» и «Locus». А вышедшая в 2002 году повесть «Коралин» сразу же стала бестселлером, она уже получила премию Брэма Стокера и премию «Хьюго». Вообще, простое перечисление всевозможных наград и титулов Геймена способно занять не одну страницу; стоит лишь упомянуть, что в «Литературном биографическом словаре» он назван в числе десяти лучших ныне живущих писателей-постмодернистов.
Крупный план
Анна Комаринец
Сказание о Среднем Западе
В начале 90-х Геймен из Англии перебрался в США, объясняя это тем, что всегда желал иметь дом, как у «Семейки Адаме». Действие романа «Американские боги» также перенесено на Средний Запад. Геймен взялся мифологизировать мелкие захолустные городки и придорожные аттракционы: Дом на Скале, Сторожевая Гора, Каир в Малом Египте — все это реальные места на карте США, а не выдумка автора.
При этом «Американские боги» не путеводитель, а настоящая фэнтези, герой которой, в начале истории самый обычный и, может быть, не слишком интересный громила по прозвищу Тень, постепенно становится главным действующим лицом, своего рода Одиссеем, разгадывающим загадки.
Отсидев три года за драку, Тень перед выходом из тюрьмы узнает, что все его планы на будущее рухнули: любимая жена и лучший друг погибли в автокатастрофе. «Случайный» попутчик предлагает ему место телохранителя и не принимает отказа, а ведь по многочисленным триллерам все знают, что связываться с попутчиками небезопасно. Действительно, попутчик оборачивается скандинавским богом Одином. Как выясняется, он — лишь один из многих старых богов, застрявших в Америке: перебираясь в Новый Свет, многочисленные иммигранты привозили с собой и тех, в кого они верили. Работая на Одина, Тень сталкивается и со славянским божеством Чернобогом, и с лепреконом Суини, и с египетскими богами Бает и Гором. Но в Америке XX века появились новые божества: боги кредитных карточек и хайвеев, радио, интернета и телефона, боги пластика и неона, и эти «новобранцы» объявили войну «старикам». Преследуемый агентами новых богов, Тень ездит по Америке, собирая армию «ветеранов».
Геймен умело встраивает характерные черты жанра фэнтези в мир бытовой современности. Как и положено герою фэнтези, Тень проходит через ритуал смерти и возрождения и в конечном итоге, спасая страну, разрешает собственные внутренние конфликты.
Противостояние старых и новых богов — центральная сюжетная линия, но ее поддерживают и подпитывают вставные новеллы, которые, на первый взгляд, не имеют отношения к сюжету. На самом же деле они образуют отдельный пласт, дополняющий повествование. Они рассказывают об отношении иммигрантов к мифическим существам с их исторической родины: от мамонтова черепа, которому поклоняется племя, первым пересекшее Берингов пролив, до ифрита-таксиста, которого встречает арабский коммивояжер в современном Нью-Йорке. С помощью этих вставных новелл Геймен представляет американскую культуру в качестве своего рода мешанины отдельных культур и верований, показывая, как складывался миф об Америке. С другой стороны, Геймен не считает Америку страной, лишенной собственных мифологических корней: так появляются Виски Джек и Джонни Яблоко (Джон Чэпмен, реальная личность, обросшая множеством легенд — мифологема чисто американская).