Аллозавров не интересовали молодые ящеры небольших размеров. Они высмотрели жирного самца диплодока, немного не достигшего зрелости. Пока стадо переминалось, отвлеченное перепалкой орнитов, жирный самец отделился от общей группы, которая до сих пор служила ему защитой и охраной.
Пятеро аллозавров атаковали немедленно, на земле и в воздухе. Задними лапами, с их мощными, похожими на стальные крюки когтями, они наносили глубокие рваные раны, а головами с исключительно толстыми черепами пользовались как дубинками, нещадно колотя диплодока. Заостренные зубы впивались в его плоть острыми кинжалами. В отличие от тиранозавров, они обладали большими кистями и длинными сильными лапами, которыми и придерживали диплодока, пока терзали заживо. До того наконец дошла вся степень опасности. Неуклюже повернувшись, он пошатнулся, но все же попытался бежать.
И тут развернулась безумная, жестокая, дикая бойня. Аллозавры были самыми тяжелыми из всех плотоядных на земле и напоминали прямоходящих проворных слонов.
Тем не менее стадо диплодоков пыталось отбиваться. Взрослые, протестующе трубя, мотали огромными шеями, стараясь смести любого хищника, имевшего глупость подобраться ближе. Один из них даже встал на задние лапы: поистине впечатляющее зрелище. Кроме того, они использовали свое самое страшное оружие: стегали хвостами, как гигантскими кнутами, и в воздухе раздавался поразительно громкий сухой треск, напоминавший пистолетные выстрелы. За сто сорок пять миллионов лет до появления человека диплодоки стали первыми животными на земле, преодолевшими звуковой барьер.
Аллозавры этого ожидали и потому поспешно отступили. Однако одного задело кончиком сверхзвукового хлыста, врезавшегося в ребра. Аллозавры были созданы для быстрого передвижения и имели легкие полые кости. Хвост разбил три ребра, что означало месяцы мучений для хищника.
Но все же атака, проведенная за эти несколько хаотических минут, оказалась успешной. Одна толстенная нога самца диплодока подвернулась: разорванные сухожилия не позволяли выдерживать свою долю огромного веса. Вскоре потеря крови еще больше его ослабит. И хотя бедняга поднял голову и жалобно захрюкал, стадо уже уходило.
Пусть на то, чтобы умереть, ему понадобятся многие часы: аллозавры, как большинство разумных плотоядных, любили играть.
Постепенно резкие удары хвостом смолкли, и стадо немного успокоилось. Последний удар нанесла матриарх стада.
При виде нападающих аллозавров, орниты, охваченные ужасом, дружно покинули поляну. Теперь Та и Стего молча злились, сидя бок о бок в зарослях и держа в руках бесполезное оружие. Сегодняшняя охота закончилась неудачей. Но все еще не так плохо. Когда аллозавры насытятся, можно поживиться остатками мяса убитого дипло…
Смертоносный хвост матриарха опустился как раз на спину Стего, вспоров кожу и мясо до кости. Он с воплем упал, выкатившись на открытое пространство, беспомощно разинув пасть. Щелевидные зрачки глаз, глядевших на Ту, судорожно пульсировали.
Потрясенная, она не двигалась с места.
Один из находившихся неподалеку аллозавров с ленивым интересом обратил на него взгляд остекленевших глазок, и не успела Та оглянуться, как он одним прыжком оказался возле Стего. Тот снова взвыл, царапая почву, словно пытаясь зарыться в тело Земли. Самка аллозавра с любопытством, почти нежно ткнулась в него своей мордой. Та не могла пошевелиться.
Но тут аллозавр с поразительной скоростью выбросил голову вперед, одним махом перекусил шею Стего и, схватив труп за плечо, высоко поднял. Голова Стего болталась на тонком клочке кожи, но тело все еще дергалось. Самка отнесла его на опушку леса, подальше от остальных, и принялась пожирать. Процесс шел на удивление быстро. Связки на челюстях позволяли аллозаврам открывать рты широко, как питонам, и располагать зубы так, чтобы было удобнее поглощать добычу.
Та тупо смотрела на след аллозавра: трехпалый кратер, глубоко отпечатавшийся в утоптанной грязи. В голове снова и снова звучала поговорка орнитов: охотник без товарища — все равно что стадо без матриарха.
А гигантская самка тем временем повернула голову и уставилась прямо на Ту. И она все поняла. Ссора орнитов дала аллозаврам возможность для атаки. Поэтому матриарх своим метким ударом обнаружила убежище Стего. Отдала его аллозаврам.
Отомстила.
Матриарх отвернулась, удовлетворенно мыча.
И в мозгу Той словно что-то затвердело. Сгустилось. Спеклось.
Теперь она знала, что остаток жизни проведет с этим стадом.
Она поклялась воздать за гибель Стего.
Каждую ночь орниты возвращались в свой родовой лес, где когда-то охотились на млекопитающих, насекомых и гнезда диплодоков. Они ночевали в небольших впадинах и окружали лес вооруженными до зубов часовыми.
Сегодняшним вечером в лесу царила скорбь. Этот вид орнитов имел всего несколько сотен голов, и смерть сильного, умного, молодого самца была огромной потерей.
Даже когда на землю спустился ночной холод, Та-Что-Слышит-Все не смогла заснуть. Она обходила лагерь, останавливалась возле пробующих силы в шутливой борьбе юнцов, наблюдала за престарелыми охотниками, уже забывшимися в неподвижности сна. Двое молодых самцов обрабатывали шкуру диплодока: протягивали между зубами, мяли и колотили камнями. При этом они~общались языком жестов: один рассказывал другому непристойную историю о своем недавнем спаривании с податливой самкой.
Дальше, дальше… Туда, где собралась группа малышей, перед которыми Хваткий показывал искусство изготовления приспособления для метания копья.
Хваткий был уже совсем дряхлым. Одну ногу покалечил небрежно повернувшийся диплодок, и больше он не мог охотиться. Зато своим мастерством заслужил собственное место и долю мяса. Никто лучше него не мог делать орудия, и теперь он показывал молодым сложную конструкцию, выструганную из обломков араукарии и побегов от корневища папоротников-эпифитов. Хваткий приветствовал Ту, свою некогда любимую ученицу, и пригласил присоединиться к ним.
Но молодые подмастерья изнывали от скуки и были совершенно неугомонными. Поигрывая крохотными, обвитыми вокруг поясов кнутами, они ссорились из-за остатков эмбриона диплодока, длиной примерно в метр.
Неподалеку расположился Одноглазый, непревзойденный рассказчик, державший маленькую аудиторию в постоянном напряжении своим представлением, состоящим из рычания, щелканья зубами, шипения, вращения глазом и едва заметных движений тела. Одноглазый повествовал об Игривом: странном создании, не женщине и не мужчине, сильном, как два охотника, который приветствует каждого погибшего орнита там, где диплодоки бесхвосты и невероятно высоки, а леса бесконечны.
Истории завораживали всех — молодых и старых. Каждый вид, способный изготовить состоящие из нескольких деталей орудия, понимал причинные связи и, следовательно, искал объяснений для разнообразных явлений Вселенной. Игривый был первым земным шаманом.
Но побасенки Одноглазого о проделках и забавных выходках в кровавом раю не принесли утешения Той-Что-Слышит-Все.
Она смотрела на небо, в котором мерцали сполохи полярного сияния, заостренные трехмерные скульптуры из зеленого и фиолетового света. В те века магнитное поле Земли было в три раза сильнее, чем в эру человечества, и сверкающие столбы, подхваченные струившимся от солнца ветром, иногда накрывали планету от полюса до полюса.
Та искала убежища в воспоминаниях о более счастливых временах, когда она и Стего, подражая дальним предкам, охотились за яйцами диплодоков.
Весь фокус заключался в том, чтобы найти прогал, вернее, небольшую полянку недалеко от опушки, которая выглядела бы совершенно безжизненной, усеянной сухими листьями и комками грязи. Если приложить к земле чувствительное ухо и если к тому же повезет, можно услышать предательское царапанье детенышей диплодоков в яйцах.